- Как знать, - произнесла одноглазая.
- Вы что, вы что, друзья! Думаете, это Гилада виновата?! - подал голос толстенький паренек. - Они же самые честные и бескорыстные люди на Самагре. Да, признаю, Боунз - тот еще экземпляр: сам предложил цену, которая даже мне бы в голову не пришла. Да, некоторые их поступки...пугают. Но это не значит, что Д'аку имеют отношение к смерти Танцора.
- Да? И что же ты тогда предлагаешь, сладкий? - спросила женщина в очках. - Что нам делать?
- Выждать...
И снова тишина воцарилась на К'Сетре.
- Я ждать не буду, - сказала рыжеволосая, обратившись в Воителя, и покинула остров на своей демонической колеснице.
Ее примеру последовали еще четверо недовольных Богов, оставляя напуганного Безликого и не сказавшую ни слова Стражницу в одиночестве. Было ясно, что в Мурии произошел раскол, починить который будет неподвластно даже появившемуся бы из ниоткуда новому Властелину Иллюзии. Близилось что-то зловещее.
Хроники Гилады
Сил
"Что я такое?"
Сил
Естественный закон хищников - "Слабые идут на корм сильным". Животное не будет испытывать угрызения совести, растерзав на глазах новорожденных оленят их мать; могильный черв не станет плакать над трупом неизвестного ребенка, что кормит его плоть. Такова жизнь. Единственный способ что-то изменить - стать сильнее. Отрастить рога, научиться быстро бегать, собрать вокруг себя могучих союзников.
Так в течение многих веков считал Бродяга, а потому и его Культ. На протяжении почти четырех сотен лет Бог Воров безуспешно пытался создать безупречное оружие, которое бы помогло завоевать ему главественное положение в Мурии. Его последней надеждой оставался отчаянный эксперимент по выращиванию в искусственной среде человека особого вида. Того, кто не подвергался бы влиянию небесных светил. Того, кто в силу своего рождения уже считался бы уникальным и ввергающим в религиозный страх.
Вначале нас было трое.
Мы родились в самом обычном месте в самое необычное время. Наши матери находились в одном из Бастионов Целительницы, что был предназначен как раз для такого рода случаев, и готовились родить нас с минуты на минуту. Ни они, ни обхаживающие их врачи не могли знать, что в этот самый момент в каждом темном углу родильных комнат находились наши похители из Культа Бродяги. Им было приказано забрать нас в Дом, и сделать это таким образом, чтобы ни одна капля света не успела упасть на наши младенческие тела.
Сложись все иначе, наши сущности впитали бы в себя теплоту лунного света, сохранив тем самым жизни невинным людям, что имели неосторожность видеть нас в ту ночь. Однако, все произошло так, как и должно было произойти, с учетом одной глобальной неожиданности, которая координально изменила нас.
В ночь нашего рождения проклятие накрыло Агартху: невиданная сила украла с ночного неба все звезды и луну. Именно в эти минуты мы и покинули материнские чрева. Наши похитители (нужно отдать им должное, что не растерялись в столь нестандартной ситуации) немедля приступили к выполнению миссии: хладнокровно, в кромешней темноте, они избавились как от докторов, принимавших роды, так и от обеспокоенных рожениц. Закутав нас, плачущих и рвушихся к любому источнику света, в плотные одеяла, они, верные долгу, помчались сквозь тьму к Дому, где их уже поджидал Настоятель Бараво. Там он поместил нас в специальное подземелье, заблаговременно выстроенное для нужд таких своеобразных субъектов.
Мне неизвестны имена той троицы, что участвовала в операции нашего похищения: полагаю, Настоятель Бараво позаботился, чтобы о нас - его новых подопытных - никто не знал. Даже те, кто всего лишь выполнял его приказы.
Один из нас умер на рассвете. Его слабое новорожденное тело не выдержало такого жалкого существования вне верхнего мира и тихо, без слез и криков, перестало шевелиться.
Нас стало двое.
У нас не было имен. Когда Бараво хотел подозвать одного из нас, мы всегда чувствовали, к кому из нас он намеревался обратиться, и тот без промедлений отзывался и подходил к учителю.
Первые несколько лет нам было тяжко. Как будто бы сама Самагра отвергала нашу противоестественную природу, всячески мешая организму приспособиться к окружающей среде. Всегда не хватало воздуха. Всегда хотелось есть. Всегда казалось, что от любого нового шага можешь лишиться конечности. Всегда преследовала боль.
Нас хранила только поддержка Бараво и его живительная способность На Ал'ада: он буквально каждый день вдыхал в нас собственную энергию, которую незадолго до этого тайно заимствовал у служителей Культа Воителя. И мы были ему благодарны. Мы даже не догадывались, с каким трудом давалось Настоятелю наше каждодневное кормление. Ведь мы росли быстро и с каждым восходом солнца и луны, нам требовалось все больше и больше энергии. В какой-то момент Бараво уже был вынужден питать нас личными запасами, что пагубно сказывалось как и на нем, исхудавшем и покрывшимся морщинами, так и на нас, опечаленых нездоровым видом нашего единственного посетителя.
Однажды на третьем году жизни все изменилось... для меня. Мой маленький мирок обрел Кайа.
Бараво никогда не говорил, почему именно мне выпала честь опробовать на себе свойства костюма. Могу предположить, что он сам и не догадывался о его чудесных свойствах, а потому, выбирая из нас двоих: мной - слабой девчонкой, и им вторым - чуть менее слабым мальчишкой, он предпочел пожертвовать худшим из нас. Потому как больше Настоятель меня никогда не баловал своей целительной благодатью.
Помню, как в моих руках оказалось два окуляра, что пульсировали теплым, совсем не режущим глаз светом. Помню, как Бараво приказал мне надеть их и никогда больше не снимать под страхом самой жуткой и мучительной смерти, что только способен был вообразить мой детский мозг. Помню, как с содраганием я поднесла Кайа к глазам, и как в тот же миг он полностью поглотил меня, сливаясь с моим телом и подстраиваясь под его особенности.
С того дня все стало иначе.
Отныне нас перестали считать за беспомощных детей. Бараво лично взялся за наше обучение, бесконечно заставляя выполнять невозможные (для кого-то с нашим уровнем развития) задания, которые проверяли нашу ловкость, смекалку и умение найти выход в, казалось, безвыходных ситуациях. Нас учили драться так, словно завтра мы должны были сразиться за судьбу всего человечества; нас учили думать так, будто мы помазаны на командование легионами; нас учили жить так, точно мы были окружены беспощадным злом, что жаждало забрать наше последнее дыхание.
Мы все схватывали на лету.
Возможно, это мои домыслы, но мне казалось, что наш учитель меня недолюбливал. Не скажу, что он ко мне придирался, каждый раз заставляя переделывать и без того идеально выполненную работу, или ругаясь, что я недостаточно быстро завершаю тренировку, которую и опытный мастер окончивает, потратив в два раза больше времени. Я уверена, у Бараво были на то свои причины: в конце-концов, перед ним стояла задача вырастить из нас идеальных Солдат, что однажды возглавили бы тайную армию Бродяги.
Мы очень быстро выросли. К семи годам наши организмы уже полностью подстроились под общую атмосферу Самагры. На нас не влияли ни заходы Солнца, ни полная Луна, окруженная верной звездной прислугой. Мы могли несколько суток обходиться без пищи, воды и сна, нам была не ведома усталость.
Но и у таких, как мы, имелись свои слабости - один из нас безумно хотел на волю. И это его погубило.
Я помню, как ничего неподозревающий Настоятель Бараво зашел к нам для очередной тренировки; помню, как мой брат накинулся на него и повалил на землю; помню яростный бой, который происходил между ними и который наш учитель глупо проигрывал... Но я не помню, как выхватила меч и вступила в сражение. Когда я пришла в себя, Бараво кричал в никуда какие-то жуткие ругательства, в истерике кружа у разрубренного пополам трупа.
