- И чего ты стоишь, бездельничаешь?! - возмутился Боунз. - Женщина, вперед, корми меня. Ты хоть представляешь, насколько я голоден?!

"Кто прикроет твою спину, если ты ко всем поворачиваешься задом?"

Поведал тот, кто получил кинжалом в брюхо.

Костя никогда не видел вживую, как препарировали лягушку или забивали скот. До сегодняшнего дня ему было на это плевать. Однако, когда его уложили на операционный стол в Бастионе Здоровья Целительницы и велели подумать о чем-нибудь приятном, Костя невольно вспомнил о ферме и поставил себя на место каждого зарезанного порося и обезглавленного петуха. Положение также усугублялось тем, что человеком, поддерживающим в нем жизнь и способным восстанавливать отрубленные конечности, был не кто иной, как напыщенный Джийа. Костя знал, что тому не хватит духу ослушаться указаний начальства, но все равно переживал за сохранность своего организма. К тому же, Джийа ассистировали Хофу, который должен был аккуратно срезать слои кожи, и его брат-близнец (по совместительству Настоятель Культа) Фураха - вечно улыбающийся и всех подбадривающий. Как выяснилось, Фураха обладал весьма занимательным талантом, который Костя назвал про себя "Морфий" - чудесное обезболивание, вызывающее смешные и не очень видения и отключающее сознание.

- Слушай, Джийа, - заговорил Костя перед началом. - Если ты такой крутой лекарь, чего тогда твой брат Настоятель, а не ты?

- Меня должны были им сделать, но потом... - Джийа замолчал, скорчив угрюмую мину.

- Что потом? Тебе прострелили колено?

Шутка не удалась - Джийа лишь презрительно сощурился в ответ. Костя решил, что ненавязчивый каламбур снизит напряжение, постоянно возникающее между ними, но потом передумал: в конце-концов, предназначение того парня - лечить. Пускай выполняет возложенную на него обязанность, а свои чувства засунет куда подальше.

Все произошло очень быстро: сначала он отключился - а потом пришел в себя уже будучи в Гиладе. Хофу заверил его, что операция закончилась успешно, и с него взяли столько кожного материала, что хватило бы пошить мундиры для целой дружины. Утешительно и одновременно многообещающе.

В течение нескольких дней Костя бездельничал. Поскольку теперь его жизнь зависела от других, он попытался наладить контакт с членами Гилады: подлизывался к Кадд'ару, узнавал новые факты о мире Самагры от Сил, внимательно следил за тренировками Хофу. Даже попробовал подружиться с Джийа, но не сумел: едва завидев эту самодовольную скуластую рожу, Костя закипал и начинал издеваться над ним.

Вечером третьего дня к нему явились Кадд'ар и Сил. Из непродолжительного разговора Костя понял, что более о развязной жизни лентяя он может не грезить, ибо его официально посвятили в братство Гилады и, в качестве наставника и жесткого наблюдателя, поставили Сил. Костя даже не успел испытать по этому поводу радость или злость - Кадд'ар немедленно приказал им выполнить какую-то сверхсекретную миссию в Культе Бродяги.

Они выдвинулись ночью. Костя едва поспевал за Сил: тот был резвый, словно лань, спасающаяся от хищника, и проворный как кошка, стащившая лакомый кусочек.

- Сиииил, - заныл Костя на середине пути. - Я выдохся.

- Ты совсем невыносливый что ли?! Я ведь и без того снизил привычную скорость, а ты хочешь, чтобы мы вообще остановились?

- Угу.

- Ну знаешь! - возмутился Сил. - Потерпи. Слышал ведь приказ: Кадд'ар неспроста поручил именно нам его выполнение. Ты уже на своем примере убедился, что лидер никогда не ошибается, а потому соберись и прекрати скулить.

- Но ты даже не представ...

Сил в миг подбежал к Боунзу, больно стиснув ему рот.

- Кадд'ар мне велел: если продолжишь так себя вести с нами, обменять твою способность. Думаю, такой расклад тебя совсем не устраивает, верно?

Костя смиренно кивнул.

- Вот и договорились.

Это было сущей пыткой для нетренированного тела Кости. Если Сил хотя бы шел (во всех смыслах) напрямую, возможно Костя бы и меньше плакался. Но нет - его напарник был истинным вором-лазутчиком, петляющим по тихим аллеям, запутывающим следы, бесшумно перемещающимся по крышам и балконам, прячущимся в подворотнях: незаметный и тихий, как смерть во сне. Чего нельзя было сказать о Косте - шумной обузе, постоянно выдававшей их присутствие. Сторонний наблюдатель мог посчитать, что он все делал нарочно: вскрикивал, когда оступался, ругался, когда не удавалось самостоятельно забраться на карниз, - но на самом деле Костя был просто неуклюжим открытым парнем, непривыкшим действовать из тени.

Сил это понимал и старался помочь ему. И все-таки, когда на кону стояло выполнение ответственного задания, Сил предпочитал не рисковать. Согласно неписанному правилу, на котором основывалась вся деятельность Культа Бродяги: кража, обман, шпионаж не наказывались, до того как тебя на этом не ловили. И не позавидовать тому непутевому бедолаге, попавшемуся на месте преступления. Бродяга не терпел неудачников: либо ты неуловимый умелец, либо мертвый простак. А потому Сил пришлось оставить Костю на главной площади и выполнить задание одному: как он и привык это делать. Пускай мальца и наделили могущественным даром, его плата не позволила бы ему стать не то что первоклассным вором, а хотя бы просто стоящим помощником. Сил верил - лидер предвидел это и попросил взять Боунза с собой не без причины: юноша должен был познать свои возможности.

Позже когда Сил докладывал Кадд'ару о ситуации в Культе, он выдвинул предположение, что Косте следует научиться терпению и немного укрепить мышцы: эмпатия эмпатией, а скорая утомляемость в их боевой команде - это проблема. Кадд'ар немного пожурил Сил за своевольное отступление от плана, но быстро согласился с его мнением по поводу Кости. В этот же день Константина, точно эстафетную палочку, передали Мгогоро, который на краткое объяснение Кадд'ара лишь многозначительно промычал и ушел в свою комнату. Костя безропотно последовал за ним.

Комната Мгогоро представляла собой внешнее выражение душевного состояния ее обитателя. Пустота. Голые, слегка потрескавшиеся лазурные стены, на которых не было ни единого рисунка. Здесь не стояло ни кровати, ни стульев, лишь деревянная дощечка (на которой с трудом бы поместилась громадная ступня Мгогоро), предназначавшаяся (как выяснилось) для медитации. Мгогоро на удивление легко устроился на ней, скрестив ноги, и неподвижно застыл. Ни один мускул не дрогнул на могучем теле колосса; он даже не моргал, а лишь отрешенно взирал сквозь реальность. Костя в душе даже немного завидовал ему: для поддержания образа равнодушного монаха-отщепенца требовалось немало времени и сил, - Костя бы так не смог. Он был человеком действия, импульсивным в решениях, но быстро подстраивающийся под ситуацию. Возможно, поэтому он так непринужденно отнесся к уничтожению своей планеты и переселению на Самагру.

Поскольку его определили как компаньона Мгогоро, Костя посчитал, что будет правильно взять пример со своего нового молчаливого наставника. Он, скопировав насколько смог позу Мгогоро, уселся рядом. Прошло не так много времени (минута, или даже целых две), но для Кости это почудилось целой вечностью. Все наискучнейшие лекции и утомительные в своей монотонности пары в университете не шли ни в какое сравнение с сей бесконечной медитацией. Боунз едва сдерживался, чтобы не применить на Мгогоро эпматию и заставить хоть чуть-чуть повеселиться. Сдерживала его не только недавняя угроза Сил, но и скрытые таланты Мгогоро, о которых Костя мог только строить догадки. В Гиладе не держали слабаков, ибо Д'аку становился не каждый. А перспектива озлобленной горы мыщц в пустой комнате не прельщала Костю ни на толику.