- Мне, конечно, тебя не переубедить, Пришелец, но запомни мои слова: ты еще пожалеешь, что не воспользовался оной возможностью и не сбежал. Потому как дальше - будет только хуже.

- Буду расценивать это как "Дальше - будет веселее", - ухмыльнулся Боунз.

- Тогда, прощай... - тихо произнесла Джинкирин и удалилась.

Он следил (с нескрывемым торжеством), как с каждым шагом Зё от него все дальше и дальше ускользала единственная лазейка вернуться на Землю. Кому нужна эта захудалая планетка, когда здесь ежесекундо случаются самые невероятные и невозможные чудеса, с которыми лишь ему - Герою, Спасителю и Мессии подвластно справиться? Нет ничего более невыносимого, чем скука.

Возвращаясь обратно в купе, Боунз вспоминал свой первый день на Самагре: как метался по разным Культам в Агартхе, в надежде найти в одном из них Бога-покровителя; как познакомился с Д'аку; как впервые узнал о всезнании лидера. Он вспомнил их первый разговор, вспомнил предложение Кадд'ара уйти из Гилады и стать вольным человеком, вспомнил, как тот благородно оставил ему чемодан, набитый припасами для непродолжительного самостоятельного выживания.

- Быть такого не может, - неожиданно пронеслось в его голове.

Неизвестно от чего взволнованный, юноша бросился на поиски убранного в самый дальний и темный угол чемодана. Нащупав под кроватью его твердую кожаную ручку, Боунз достал из кармана свой верный костяной кинжал и ловко подцепил им желанную добычу. Безо всяких церемоний он хищно разрезал крышку, готовый в ту же секунду приступить к потрошению.

- Кто бы сомневался. Ом Мани Пэдмэ Хум... - спокойно проговорил Боунз, усевшись на холодный пол и уставившись в пустоту чемодана. - Что в переводе часто значит - Нога Судьбы.

"И это, по-вашему, конец?!"

Возмущенный возглас публики.

С недавних пор тишина владела этими землями. Ни одно живое существо не смело потревожить первозданный покой острова. Хранительница лично следила, чтобы ничто и никто не проникнит в тайную обитель Мурии и не выведал ее секреты. Особенно они...

В спешке Хранительница передвигалась сквозь густые заросли папоротника: опаздать пускай и на незапланированное свидание с собратьями было бы не только жестом пренебрежения к остальным Богам, но и утратой драгоценного времени, которое с каждым мгновением становилось все меньше и меньше.

Она вышла на священное для Мурии место, которое они между собой называли К'Сетра: каменные плиты из неизвестного науке Самагры минерала пульсирующим ореолом расходились по разным сторонам света, образуя на земле колоритный диск. В его центре виднелся символ равновесия - восьмиконечная звезда с тонкими лучами разных цветов, а у концов площадки на равном расстоянии друг от друга возвыщались светящиеся монолиты, у которых по давней традиции вещали божественные речи их грозные властители. Хранительница подошла к своему - темно-зеленому камню неправильной формы, у основания которого росли тигровые лилии, - и, затаив дыхание, застыла, выжидая иных Богов.

Первым явился Воитель. Хранительница еще за добрую минуту услышала его приближение: как самого Повелителя Раздоров, разъезжавшего на демонической колеснице, так и всегда следующую за своим господином армию падших, чьи души перешли в его владение после смерти или были отвоеваны в нечестном бою у Безликикого. Бог Войны был одет во внушающий благоговейный ужас черный металлический доспех, к плечам которого крепился развивающийся лиловый плащ. Его бледный конь издавал дикое ржание, выдыхая из ноздрей клубы дыма, готовый ринуться в бой по первому слову Воителя. Миниатюрная механическая птичка - известная в народе как Вестник - задорно кружила над шипастым шлемом хозяина, насвистывая незатейливую мелодию.

- Есть разговор, - произнес Воитель.

- Ну разумеется, - ответила Хранительница, слегка улыбнувшись.

К'Сетра накрыл густой туман, из которого спустя мгновение показалась знакомая мрачная фигура в капюшоне. Бродяга довольно осмотрел собравшуюся публику, мысленно отметив значительно увеличившееся войско Воителя. События в Агартхе для некоторых имели и положительные результаты.

- Здравствуй, дорогая, - привествовал Бог Теней Хранительницу, на что та недовольно фыркнула и скорчила крайне презрительное выражение. - Здравствуй и ты, Убийца Чужих Монахов. Смотрю, в твоем полку прибыло.

- Тебя это не касается, Вор, - холодно отрезал Воитель.

- Зато меня касается, - вступил чей-то хриплый голос.

Безликий медленно приблизился к серому камню: его глаза вминательно осматривали легионы Воителя в поисках слабых душ, которых можно было бы забрать обратно в его Царство. Вместе с Богом Смерти показалась и Стражница - все ее четыре ипостаси неподвижными статуями материализовались напротив лазурного постамента. К их нагим кукольным телам, разделенным словно по разным частям света, были присоедены железные провода, образующие в цетре сиющую колонну.

- Пфф, опять ты о своем, - фыркнул Воитель. - Падальщикам не должно быть дело до трофеев Победителей.

- Как раз наоборот. Мертвые - это моя прероготива, - возразил Безликий.

- Не время для споров, - заговорило одно из тел Стражницы, отвечающее за настоящее.

- Верно, - поддержала Хранительница. - Где остальные? Почему заставляют нас ждать?

- Просто кто-то решил состроить из себя важную птицу, - сказал Бродяга.

Вслед за этими словами, точно подтверждая их истинность, пред собравшимися предстала Целительница. Ее некогда красивые (даже благородные) черты лица сейчас были обезображены собранными ранами и хворями, что Богиня вобрала в себя ради исцеления многих пострадавших в Агартхе, а богатое атласное платье кроваво-красного цвета теперь больше походило на изорванную тряпку, что использовали вместо бинтов, нежели на божественное одеяние.

- Простите, что заставила ждать, - немного театрально извинилась Целительница. - Занималась спасением жизней, в отличие от вас.

- Ох, я умоляю, не смеши народ, - проговорил Бродяга. - Всем нам известно, что ты любишь чувствовать себя нужной, любишь ощущать жажду толпы, которая тянется к тебе, как к живительному источнику. Поэтому и вечно опаздываешь - отличный способ привлечь к себе наше внимание.

- Однако я здесь, и мы можем начинать, - пропустила издевку мимо гниющих ушей Целительница.

- Вынуждена огорчить, но еще один член Мурии не прибыл ко двору, - отметила Хранительница.

- ЧТО?! - разъяренно воскликнула Богиня Созидания.

- А вот и она. Легка на помине, - произнес Безликий, пристально вглядываясь рукой в небо.

Белоснежный дракон с золотыми рогами приземлился у алебастрового камня. В его охристых глазах читались безумие и злоба - Мать с нескрывемой болью переживала утрату своих дорогих детей из Культа, что так бездумно проиграли в битве с Танцором и его приспешниками.

- Это недопустимо! Как смеешь ты задерживать Мурию, когда вокруг творится такое?! - ругалась Целительница. - Мало того, что твои служители почти половину Агартхи окрестили горящими знаменами, так еще и их Госпожа беспредельничает!

Мать не ответила - лишь выдохнула в сторону клявшей ее Богини жаркий огненный сноп, который едва опалил второй растрепанные и некогда густые светлые волосы.

- Мило, - недовольно буркнула Целительница.

- Некогда нам в ваши игрушки играть, пора что-то решать, - заговорил Воитель. - Все мы прекрасно знаем, зачем сегодня собрались на К'Сетре: у нашего пантеона убытки.

- Воистину, - согласилась Мать.

- Тогда, быть может, нам следует, наконец, снять маски и поговорить друг с другом на чистоту? - предложил Бог Войны. - Воины, возвращайтесь в свои казармы.