И Джийа сдался. Они покинули дом втайне: Джийа был печален и не хотел видеть разгневанного лица отца и слез матери, узнай они о его решении, а Фураха был несказанно доволен вырваться на свободу, хотя немного и злился на монахов, что они забрали его только из-за одаренного братца.

Следующие восемь лет они провели в Бастионах Здоровья Целительницы, изучая медицину и фармакологию. Одному из них знания давались с непринужденной легкостью, другому - с чудовищной тяжестью: Джийа все схватывал налету, впитывая в себя любую ценную информацию, тогда как Фурахе приходилось денно и нощно заучивать основы первой медицинской помощи и способы вправления вывихнутых суставов. В личной жизни у братьев тоже чувствовался колоссальный разрыв. Джийа, с его серьезно-задумчивым выражением, привлекал девушек уже только тем, что появлялся - они липли на него, как мухи на мед, а когда узнавали, что объект их обожания еще и врач - вообще были готовы для него на что угодно. Фурахе приходилось сложнее: обычно он завлекал дам ненавязчивыми каламбурами, однако, когда они видели старшего брата, все как одна, почему-то переключались на Джийа.

На восемнадцатый день рождения им явилась Целительница. Богиня похвалила братьев за прилежную службу в ее славу и наградила обоих правом ношения фамилии Тазаран. Также она предложила юношам провести На Ал'ада, что в стенах ее Культа считалось огромной редкостью и истинным чудом. Братья с восторгом приняли предложение. Джийа получил способность лечить все хвори и недомогания, а также восстанавливать утраченные части тела больных, взамен отдав Целительнице свое "женовосприятие": отныне, все женщины выглядели для него омерзительными тварями, с которыми было тошно находиться (Владычица Жизни сделала так, ибо юный лекарь не должен отвлекаться попусту на ненужные связи; его предназначение - служение человеку). Фурахе досталась сила "обезболивания" (за скромную плату "непонятного почерка") - бесполезная в одиночку, но необходимая при сложных операциях. Так они вдвоем начали официально заниматься врачебной практикой.

***

- Да кем ты себя возомнил, ничтожный?! - яростно проревел Безликий. - Требуешь сделки, так еще и за другого просишь!

- Вы подумали, что я прошу? Что вы, я не прошу - я настаиваю.

- Назови мне хотя бы одну причину, хотя бы одну, чтобы я не убил тебя прямо здесь и сейчас и продолжил этот разговор?!

- Сауй'ава, - просто произнес Фураха.

Впервые за последние двести лет Безликий испытал нечто наподобие страха и изумления.

- Как ты...?

- Не думаю, что это сейчас важно, но судя по вашей реакции - миф о Сауй'ава правда, - еще увереннее заговорил Фураха. - Хочу добавить, что если вы убьете меня в ближайшее время, то, будучи духом, я не поленюсь раскрыть вашу маленькую тайну всей Самагре.

- Это что - шантаж?

- Ни в коем случае. Я верю, что не заинтересуй вас мое предложение, вы без сомнения нашли бы способ заткнуть меня на веки вечные. А Сауй'ава - всего лишь страховка, что вы меня выслушаете до конца и отпустите с миром.

Какой занимательный парень.

- Что тебе надо? - спросил Безликий.

- Как я уже говорил, я хочу, чтобы вы провели На Ал'ада с моим великолепным братцем.

***

То был фантастический успех. Пожалуй, еще никогда Бастионы Здоровья не пользовались таким авторитетом среди других Культов и их послушников. Даже Настоятель Калий признал (пускай и нехотя) блестящие медицинские навыки Джийа. Его называли лучшим клириком из всех, когда-либо живущих на Самагре: чтобы записаться к нему на прием, людям приходилось неделями простаивать в очередях, однако же оное было оправдано. Джийа помогал всем без исключения, не жалея ни сил, ни времени, которого с каждым новым днем у него становилось все меньше и меньше. За несколько месяцев он успел принять около тысячи тяжело раненых и еще с десяток дюжин зараженных: юноша отважно боролся как с гангреной, так и с легкой простудой.

Вскоре к нему вновь обратилась Целительница: она сказала, что Джийа - самый успешный и благочестивый ее служителей, а потому к концу следующего месяца он должен будет вступить в должность Настоятеля Культа и ее Зё (ибо предыдущий был уже стар и немощен). По правде, Джийа не хотел им становиться: это возлагало на него еще больше обязанностей, а он едва успевал справляться с уже навалившимися. Однако не смел он перечить Богине.

В течение нескольких недель шли бурные приготовления для церемонии посвящения нового Настоятеля: в Бастионах Здоровья повсюду зажигались праздничные свечи, лекари облачались в торжественную форму, а прихожане особенно усердно молились за здравие будущего Главы Культа. И лишь двоих вся эта мишура раздражала: Джийа - скучающий по былым временам, когда он тихо пас овец в свое удовольствие; и Фураха - молча завидующий успехам брата.

***

- И почему ты решил требовать подобного именно от меня?

- А вы сами посудите, - резонно ответил Фураха, - что может быть позорнее для монаха Целительницы, чем обращение в веру ее злейшего врага? К тому же, я наслышан, что от ваших На Ал'ада люди страдают намного сильнее, нежели от сделок с другими Богами. Как же я мог не соблазниться?

Этот парень начинал нравиться Безликому. Во времена "равновесия" и "божественной дружбы" редко встретишь таких отъявленных эгоистов, не боящихся запачкать руки (пускай и через другого).

- Договорились.

***

Еще ложась спать, Джийа знал, что следующий день не принесет ему ничего хорошего (хотя так он думал из-за предстоящего посвящения). Ночью его терзали кошмары: ему снилась разрушенная родительская ферма, на которой кричал обезглавленный черный петух. Во сне Джийа врывался в дом - на полу валялось окровавленное тело матери. Как бы он не пытался, он не мог ее вылечить - дар подводил его в самый важный момент.

Резко проснувшись, Джийа увидел, что из привычной каморки, в которой он ютился с десяти лет, его перенесло на бескрайнюю туманную равнину. Вдалеке виднелась размывчатая темная фигура - с каждым шагом он все отчетливее понимал, что к нему приближалось.

Безликий. Мертвый Бог. Властитель Преисподней. Человекоподобное существо в рваном сером плаще, чье тело было покрыто вечно открытыми глазами. Смерть во плоти.

- Приветствую, смертный, - заговорил Бог.

От его голоса у Джийа мурашки забегали.

- Что я здесь делаю?

- Еще спроси, почему и за что, - ухмыльнулся Безликий. - Ты здесь, потому что я так захотел.

Джийа молчал. Ох, не нравилось ему все это.

- Видишь ли, я заметил, что уже давно не проводил ни с кем На Ал'ада. По сравнению с Танцором, у меня так вообще, можно сказать, нет приверженцев. Поэтому я выбрал тебя, маленький человечек - ты вполне отвечаешь моим требованиям. Отныне будешь молиться мне, а я за это не лишу тебя жизни раньше положенного.

- Нет, - смело произнес Джийа.

- Разумеется, я не приму отказа, но мне интересно узнать - почему?

- Я не обязан отвечать тебе. Моя Госпожа - Целительница, а не мертвое божество разложения.

- С твоей стороны весьма опрометчиво так говорить, - Безликий, казалось, был доволен. Похоже, его забавляло общение с гордым сторонником Жизни и Процветания. - Тебе оказана великая честь: совместить в себе две полярные силы, а ты просто берешь и отвергаешь ее?