Глеб не успел ещё толком разобрать чемодан, когда в его квартиру без стука ворвался Смолин.

― Ну, наконец-то, ― с облегчением выдохнул капитан и рухнул в кресло. ― Ещё немного и я забыл бы, как ты выглядишь.

― Мог бы сообщить о твоей проблеме. Я бы выслал фото.

― Чтобы потом остаток жизни доказывать, что я не жираф, а обычный ничем непримечательный верблюд. У нас конечно, толерантность и всё такое, но из армии, с такой репутацией, пришлось бы шустро сваливать.

― Брось. У тебя, господин верблюд, такая репутация, что и сотня моих фото не навела бы на скабрезные мысли.

Борис нервно взъерошил волосы и перевёл разговор на другую тему:

― Ладно, как там твой старик?

― Слава богу, всё обошлось, ― Глеб повертел в руках рубашку и небрежно отбросил. ― Как подумаю, чем всё могло закончиться,… ― мужчина передёрнул плечами. ― Столько времени потеряно! Я, как последний идиот, носился со своими детскими обидами, вместо того, чтобы сесть и откровенно поговорить с отцом.

― Что, нелегко понимать своё несовершенство? ― язвительно ухмыльнулся Борис. ― Добро пожаловать в мир обычных людей, со всеми нашими слабостями и недостатками.

― Прекрати. Я не настолько идеален, как ты думаешь.

― Да ну?! Ты всегда вёл себя безукоризненно.

― Ошибочка. Я старался так себя вести. К сожалению, мне не всегда удавалось, точнее, почти никогда.

― Извини за прямоту, но рядом с тобой, я частенько ощущал себя, слабохарактерным раздолбаем.

― Может, потому что ты такой и есть, ― беззаботно рассмеялся Глеб и швырнул в друга футболкой.

― Караул! ― Борис в притворном ужасе вытаращил глаза. ― Ты кто и куда дел моего зомбированного друга? Мы с тобой кучу времени знакомы, а из тебя обычную улыбку клещами тащить нужно.

― На душе легко, ― признался Глеб. ― Я даже не подозревал, как на меня давит долгая размолвка с отцом. Вот держи, ― он бросил другу увесистый свёрток, одуряюще пахнущий свежей выпечкой.

Борис сноровисто развернул пакет и с наслаждением вдохнул потрясающий аромат. Выхватив самый поджаристый пирожок, откусил и застонал:

― Мама дорогая, где ты достал такую божественную вкусность. Ммм… Неужели я мог пропустить в нашем городе место, где продают подобное чудо.

― Это Марго испекла мне в дорогу.

― Твоя мачеха потрясающий кулинар.

― Борис?

― Ну?

― Не нукай. Сколько можно ходить вокруг да около. Думаешь, я не вижу, как ты круги вокруг меня нарезаешь. Колись, что у тебя произошло?

Смолин от неожиданности поперхнулся, отложил пакет, будто разом потеряв аппетит, и отвёл глаза. Он несколько минут о чём-то напряжённо размышлял. Словно взвешивал все «за» и «против». Глеб ему не мешал, вернувшись к разборке вещей.

― Понимаешь, тут такое дело…

― Не томи.

― У Гали проблемы.

― Что? ― на автомате переспросил Глеб, думая, что ему послышалось.

― Я говорю, у твоей цыганочки проблемы. Если, конечно, ты всё ещё ею интересуешься.

Лицо Глеба окаменело:

― Рассказывай.

Смолин вздохнул, потёр лицо руками, поёрзал в кресле и застыл.

― Ну, что ты молчишь, как рыба об лёд? ― раздражённо крикнул Глеб. ― Борис, не наматывай мои нервы на оголённые провода.

― Тише ты, ― буркнул Смолин. ― Я просто не знаю, с какого бока начать.

― С любого, только не тяни резину.

― Короче, у Гали проблемы с Решетниковым.

― С кем? ― опешил Твердохлебов. ― Причём тут генерал? Она ему на любимую мозоль наступила, когда к автобусу топала?

― Не просто наступила, а переехала. Потом вернулась и ещё раз по тому же месту.

― Ты можешь толком рассказать?

― Мне бы кто рассказал…

― Смолин!

― Да, не кипятись ты. Говорю же, что почти ничего не знаю, только слухи, что по части бродят. Понимаешь, никто не знал о новом увлечении генерала, даже Ирка совсем недавно пронюхала, а она, сам знаешь, как своего папашу пасёт. Так вот, никто, ни о чём не догадывался, пока доведённый до белого каления Решетников, не стал цыганочку открыто преследовать.

― С чего ты взял, что «доведённый»?

― Поверь моему опыту. Ни один мужик не будет пытаться чуть ли не силком предмет своей страсти умыкнуть, если ему оставить хоть немного надежды. Тем более, такой, как Решетников. Он же не какой-нибудь браток.

― Даже так… Сам видел?

― Да ты что! Я тебе уже полчаса толкую, что ни сном, ни духом. Как-то заскочил я в гараж. Дело у меня в ведомстве зампотеха было. Смотрю, а наши водилы столпились возле Селиваныча.

― Какого Селиваныча?

― Ну, прапор у нас такой есть. Воротилин Нестор Селиванович. Колоритный такой мужик. Усищи у него, почти как у Будённого. Он должен был уйти на пенсию ещё в прошлом году, но что-то не срослось. Так вот, этот прапорщик доставляет наших штабных дам в город. Классно, понимаешь, устроился…

― Не отвлекайся.

― Ага, смотрю, обычно спокойный, как танк, Селиваныч буквально кипит от злости. Руками размахивает, глаза, как плошки, усы дыбом, но говорит тихо в двух шагах не слышно, что там у него поперёк. Мне любопытно стало, чего он пыхтит. Подхожу аккуратненько, а он про Галю, мол, это ж надо так довести дивчину, что она бедняжка собственно тени боится. Одним словом, выцепил я Селиваныча и прижал, как следует. Парапор рассказал, как однажды возле его автобуса, вдруг тормознула генеральская машина. Решетников вышел и окликнул садившуюся в автобус Галю. Они о чём-то переговорили, и он усадил её в свою машину. Через пару дней история повторилась, но, что интересно, Селиваныч обратил внимание, что девушка не хотела ехать с генералом. Он её, так сказать, немного подтолкнул. А в следующий раз, Галя отказалась, но генерал ворвался в автобус и типа шуткой, но в приказном порядке вывел. Тогда цыганочка наловчилась тормозить Селиваныча в километре от части, но генерал не зря погоны носит и вычислил её уловку. Стал сопровождать автобус до города, пытаясь перехватить девчонку, но и цыганочка, как чувствовала, избегала западни. Видимо, приходилось бедняжке до города шлёпать пешком. Тогда генерал сменил тактику и стал ждать на остановке, где она выходит. Словом, довёл нашу цыганочку, что она от собственной тени шарахаться начала. Селиваныч говорит…

― Лучше скажи, почему ты мне сразу не позвонил? ― глаза Твердохлебова налились бешенством.

― А ты не сверкай на меня. Ты, что больного отца бросил бы? Вот, то-то и оно. Не хотел тебе душу рвать. Решил, вернёшься и тогда со всей этой ерундой разберёшься. Но… тут такое дело…

― Я уже где-то слышал эту фразу, и её продолжение, мне не понравилось.

― Дело в том, что не сегодня-завтра, я бы точно тебя выцепил. В последнее время, события стали развиваться стремительно. Об увлечении папаши узнала Ирка. Она сначала пыталась прорваться в ОВРА, но ей не удалось. Ты думаешь, она отступила? Как бы ни так. Дождалась, когда Галя выйдет из отдела и такой скандал закатила! Особистам, чтобы утихомирить разбушевавшуюся генеральскую дочку, пришлось вызвать Решетникова.

― Нашла где разборки устраивать. Она лучше об отце подумала.

― Всегда знал, что Ирка эгоистичная стерва, но то, что она к тому же ещё дура и истеричка … Так сказать, три в одном флаконе. Бери и удавись. Глеб, теперь я понимаю, почему ты бегал от неё, как чёрт от ладана.

― Оставь. Это всё?

― Если бы! Поговаривают, что Решетников решил пойти ва-банк и пошёл к родителям Гали. Разразился страшный скандал.

― Хм. Значит, новоявленный зятёк им не понравился?

― Какое там. Говорят, отец нашей цыганочки женишка чуть с лестницы не спустил. А когда попытался вмешаться кто-то из генеральского сопровождения, то папаша выхватил берданку и пригрозил открыть огонь на поражение.

― Ничего себе у нас страсти кипят. Я только одного не могу понять. Борис, почему ты не вмешался?

― Интересно как? Мне надо было, умыкнуть пистолет и добить взбесившегося от переизбытка тестостерона генерала? Может, как наши деды, мордашку ему подправить в кулачном бою? Спасибо, под трибунал пока идти не охота.