— Жена моя, тоже была крохотулечка. Характер у неё был ух, но при этом добрейшее существо на свете.

— Моя мама тоже боевая. Папа иногда жалуется, что она вертит им как хочет.

— Вот-вот, — снова рассмеялся генерал, — все вы крохотулечки такие. Ириша, совсем на мать не похожа.

— Ваша дочь?

— Угу, дочка. Вымахала почти ростом с меня. Красивая, жаль только, доброты и сочувствия к людям у неё, в отличие от матери, практически нет. Да, впрочем, все вы молодые теперь такие. Плевать на других, главное, чтобы мне хорошо.

— Ну, зачем же вы так…

— А тебя, кроха, кстати, как зовут?

— Галя.

— Надо же, как мою жену… Мать, небось, Галочкой кличет?

— Чаще Галчонком.

— Так вот, Галчонок, дочка моя рано сиротой стала. Мать наша умерла, едва малышке пять исполнилось. Я так и не женился, не смог такую, как моя Галина найти, да, если честно, особо и не искал. Только о дочери и службе думал. Иришка моя самостоятельная росла, нарадоваться не мог. Ни в чём отказа не знала, любой каприз выполнял. Вот выросла она, и понял я, что-то упустил, прошляпил.

Генерал неожиданно замолчал. Девушка подняла глаза и наткнулась на его пристальный взгляд.

— Что случилось? — немного растерялась она.

— Ничего, не волнуйся, малышка. С тобой приятно разговаривать, ты слушаешь не ушами, а всем сердцем.

— Не такая уж я и малышка.

— Рядом со мной, или вон с тем длинным Твердохлебовым ― кроха.

Генерал ткнул пальцем в направляющегося к костру майора. Смотри и Ира моя за ним топает, как нитка за иголкой, — поморщился генерал.

— Вам не нравится избранник дочери?

— Очень нравится. Мужик он, хоть бабы возле него, как мошкара вьются, хороший, правильный, с таким не забалуешь. Дочка моя давно уже возле майора крутится. Я и благословение дал бы… Только Твердохлебову на мою Иришку наплевать. Я пытался с ней поговорить, объяснить, да всё без толку. Эх, была б мать жива…

Глава 27

Язвительность — это попытка лечить других людей своим ядом, дабы самому не отравиться… от избытка…

Автор неизвестен

— Иришка, Глеб, подойдите, — приглашающе махнул рукой Решетников. — Ребятки, вы посмотрите, какую я птичку-невеличку поймал. Ириш, представляешь, её Галей, как мать нашу зовут.

Глеб и Ирина подошли ближе. Ирина прижалась к спине майора, обхватила его руками и с видом собственницы стала поглаживать по груди. Мужчину, казалось, её прикосновения совершенно не волновали. Он пристально уставился на Галю. Его взгляд неторопливо, будто лаская, скользили от лёгких, открытых босоножек, свободных светлых брючек и такой же свободной голубой блузки в цыганском стиле, вьющихся тёмных волос, рассыпавшимися крупными кольцами на груди и спине, сочных алых губ, пока не наткнулись на её янтарные глаза, горящие откровенной насмешкой.

— Что ж вы, девушка, здесь сидите? Шли бы к нам на солнце. Вы такая бледная, — усмехнулась Ира.

— Загар ко мне почти не пристаёт, — пожала плечами девушка, — только слегка золотит кожу и всё.

— Вы тогда, наверно, становитесь похожи на цыганку, — спокойно заметил Глеб

— Точно, цыганку! Я-то всё думаю, кого же вы мне напоминаете. В ваших жилах течёт цыганская кровь?

— Возможно, по семейной легенде, мой предок выкрал цыганку прямо из табора.

— Вот это да! — восхитилась Ира. — Глеб, ты слышал? Я тоже так хочу.

— Ваш трёхэтажный домик трудно спутать с кибиткой, — пожал плечами майор.

— Ну, никакой в тебе романтики. Глеб, ты настоящий салдафон.

— Нет, Ирина Германовна, я реалист. Сомневаюсь, что вам пришлась бы по душе цыганская жизнь.

— Вот тут ты прав. Я предпочитаю комфорт. Девушка, а собственно с кем вы сюда пришли?

— Простите?

— Я в том смысле, что первый раз вас вижу. Вас кто-нибудь из наших лейтенантиков приволок или вы тут с родителями?

— А сама по себе я тут быть не могу?

— Нет, дорогая. Дело в том, что я знаю всех, а вы к нам залетели непонятно откуда. Как говорит мой дорогой папуля «непорядок, надо разобраться». О, Смолин, ты вовремя, — крикнула она направляющемуся в их сторону капитану, — живей топай сюда.

— Ребят, куда вы провалились? — проворчал мужчина, подходя ближе. — Пошли попить и застряли.

— Борис, смотри, у нас тут новенькая. Ты у нас большой эстет ― знаешь всех мало-мальски симпатичных кошечек в нашем небольшом городе. Может, подскажешь, кто она такая, а то девушка молчит, как партизан. Я уж думала перейти к пыткам, а тут ты так вовремя нарисовался.

Смолин оторопело уставился на Галю. Янтарные глаза полыхнули.

— Ира, прекрати, — возмутился генерал, — что ты пристала. Неудобно. Оставь девушку в покое.

— Я к ней пристала? А мне показалось, что это она к тебе приклеилась. Папа, ты же обещал!

Галя встала. Ей не хотелось продолжать разговор с наглой дочерью генерала, и тем более грубить в его присутствии. Голубая блузка, чуть сползла, открывая хрупкое плечо, и верх полной груди. Мужчины тут же заинтересованно уставились на открывшуюся часть. Нетерпеливым движением девушка вернула блузку на место и опалила их яростным блеском своих тигриных глаз.

— Ирина Германовна, эта девушка моя, — вдруг заявил, неожиданно появившийся Ростоцкий. Он обнял Галю за плечи и увел с собой, не обращая внимания на ступор, в который впали все присутствующие от его заявления.

— Иван Васильевич, — первым опомнился генерал, — в каком смысле «моя»?

Но Ростоцкий даже не обернулся.

— Спасибо вам огромное. Я уж и не знала, ка мне от них сбежать.

— Какое там спасибо. Простите, Галочка, задержался в отделе.

— Ну, что вы Иван Васильевич.

— Нет, не спорьте, нехорошо получилось. Сам уговорил вас поехать, обещал быть вашим кавалером и задержался.

— Зато вы вовремя появились.

— Если бы я был с вами с самого начала, то к Решетниковым на пушечный выстрел не подпустил бы.

— Почему?

— Поверьте, лучше держаться от них подальше. Ирина Германовна крайне неразборчива в средствах, если ей кажется, что кто-то пытается вторгнуться в сферу её интересов.

— Вы имеете в виду Глеба?

— Не только.

Галя изумлённо уставилась на Ростоцкого.

— Намекаете на генерала? Но он же мне в отцы годится.

— А вот это делает вас ещё более привлекательной в глазах некоторых. Как говорится седина в бороду, бес в ребро.

— Странно, я не заметила, чтобы он как-то по-особому на меня смотрел. Наоборот показался добрым и немного грустным. Сказал, что я жену его напоминаю.

— Вот-вот, с этого всё и начинается.

— Иван Васильевич, можно вас спросить?

— Спрашивай.

— А почему вы одиноки?

— Я был женат… Давно это было… и дочка у меня есть. Она уже взрослая, замужем. Когда жена от меня ушла, я понял, что семейная жизнь — это не для меня. Слишком много отдаю работе, — пояснил он, заметив удивлённый взгляд девушки. — Потому жена не выдержала и ушла. Лучше быть одному, чем снова сделать кого несчастным.

— Возможно, вы и правы, — печально вздохнула девушка.

— Это не касается молодой красивой женщины. Вот смотрю на вас и думаю, каким же это надо быть идиотом, чтобы упустить такое сокровище, как вы: умная, талантливая, нежная, невероятно красивая. Какого рожна нужно было вашему Александру ― непонятно. Таких как вы ― оберегать, защищать нужно, а он…

— Не надо, Иван Васильевич. Я, наверно, тоже в чём-то перед ним виновата.

И тут их разговор прервал призыв к общему сбору. Галя вопросительно посмотрела на Ивана Васильевича, но тот только пожал плечами и, ухватив свою спутницу под локоток, мягко повлёк на поляну где уже потихоньку начал собираться народ.

Глава 28

— Петушок, петушок,

Золотой гребешок,

Масляна головушка,