― Ты мог, хотя бы, провожать девушку домой.

― Я думал об этом, но…

― Струсил?

― Да почему сразу струсил! Ты же знаешь, Галя мне не доверяет. Сомневаюсь, что она позволила бы мне болтаться возле неё, после того, как я дурака свалял.

― А почему Ростоцкий молчит?

― Его нет в части. Ещё до начала всей истории, он ушёл в отпуск, а потом, даже не появляясь в части, был командирован то ли на переподготовку, то ли курсы.

― Ясно.

Твердохлебов отпихнул чемодан и стремительно облачился в форму.

― Эээ… Глеб, ты куда намылился? ― растерянно спросил Смолин. ― Тебе на службу только завтра…

― Вот и выйду завтра, ― рыкнул Глеб, ― а сегодня мне надо решить ряд личных вопросов.

― Обалдел! Глеб, ты это, не дури. Ты конечно крут, но генерал тебе не по зубам.

― Спасибо за подсказку. Вот туда я ему и врежу, если ничего другого не останется.

― Это же трибунал! Даже если тебя оправдают, можешь погон лишиться или вообще из армии вылететь.

― Эх, дорогой мой друг, честь ― дороже погон будет. Я люблю эту девушку, ― вдруг выпалил Глеб и тут же осознал, что это правда. Та, правда, которую он скрывал даже от самого себя. И теперь одна мысль, что он может снова потерять Галю, причиняла ему боль.

― Какое «люблю»! Глеб, твоя мачеха, часом, в пирожки белены не натолкала, а? Вы виделись всего пару раз.

― А мне хватило одного раза.

― Брось! Любовь с первого взгляда ― это байки экзальтированных барышень.

― Можешь мне не верить, но я говорю, как есть. Для меня она, та самая, одна единственная и неповторимая. Во мне всё замирает только от одного взгляда на неё.

― Тогда, какого лешего ты столько времени тянул!

― Не знаю,… струсил, наверно. А ты говоришь идеальный.

― Погоди, а она?

― Надеюсь, что я ей тоже не безразличен. В любом случае, даже если это не так и я ошибаюсь, я не позволю никому обижать, а тем более, мучить её.

― Но Решетников…

― Ему придётся отступиться, ― отрезал Твердохлебов и спустя мгновение тише добавил, ― если только, она не передумает.

― А если да то, что будешь делать?

― Не пропаду. Я уже большой мальчик. Справлюсь.

― И ты так просто, без боя, отдашь любимую в руки другого человека?

― Я же сказал, если на то будет её желание.

― Вот смотрю на тебя и никак не пойму, то ли ты слегка рехнулся, на почве переживаний за отца, то ли у тебя синдром Дон Кихота. Хотя, если честно больше смахивает на бурно развивающийся кретинизм. Да если бы я влюбился…

― Больше всего на свете хотел бы, чтобы та, которую ты любишь, была счастлива. С тобой или без ― это уже не важно. Важна только она. Ладно, я пошёл.

― Эй, Глеб, смотри, поаккуратней, дров там не наломай.

― Дверь захлопнешь, ― напоследок буркнул Твердохлебов и исчез.

Глава 47

Страх кончается там, где начинается неизбежное. С этого момента страх лишается смысла, и все, что нам остается, - это надежда на то, что мы примем верное решение.

Автор неизвестен

Глава 47

       Густые сумерки окутали улицы очень рано. Небо, плотно затянутое тучами, весь день грозилось разразиться проливным дождём, но из последних сил сдерживало своё желание, темнея всё больше и больше. Его утренняя хмурость постепенно перешла в обеденную сердитость, потом плавно перетекла в вечернюю угрюмость и, судя по недовольному ворчанию и далёкому громыханию, скоро должна была обрушиться со всей яростью на ни в чём неповинный город ураганным ветром и холодными потоками воды.

     По улице шла невысокая девушка. Она старалась ступать как можно тише и держаться в стороне от хорошо освещённых участков.

     «Кто бы мог подумать, что мне придётся красться, как воришке, по родному городу», ― с горечью пробормотала Галя. Конечно, если бы она уступила, домогательствам генерала то сейчас бы с комфортом сидела в шикарном автомобиле, который вёз бы её в лучший ресторан города. А потом… Вот из-за этого «потом», девушка передёрнулась от отвращения. Ей даже в голову не могло прийти, что случайно столкнувшись с Решетниковым на праздновании Дня части, она так усложнит свою только-только начавшую налаживаться жизнь. Этот человек не понимал слова «нет». Галя знала, что стоило ей уступить и, вскоре генерал нашёл бы новую куклу для утех, но она не могла переступить через себя. «Наверно, придётся подать рапорт на увольнение, ― с тоской подумала девушка. ― Эх, как некстати».

     Поиск хорошей работы займёт уйму времени. Её зарплата, как никогда, была важна в их маленьком семейном бюджете. После развода, в квартире пришлось сделать ремонт и купить мебель взамен той, что забрал муж. Да ещё эта поездка на юг. Галя не хотела ехать, даже не смотря на то, что санаторий был оплачен, но мама и отец настояли. Кубышка с заначкой была вычерпана до самого дна.

     Девушка тяжело вздохнула. Она не понимала, почему генерал прицепился к ней, как репейник, и чтобы она не делала, цеплялся только крепче. Осторожно скользя по тёмным переулкам города, она время от времени останавливалась, напряжённо прислушиваясь. От малейшего постороннего шороха или звука её сердце замирало, а потом срывалось в бешеном галопе. «Так и инфаркт схлопотать недолго», ― проворчала она про себя и неожиданно разозлилась. ― «Прямо маленький мышонок, а не офицер российской армии». ― Галя порылась в сумочке, достала перцовый баллончик и уже гораздо уверенней двинулась дальше. По дороге она перебирала в памяти все свои столкновения с генералом, пытаясь понять, где она поступила неправильно, дав мужчине надежду на возможность их романа.

***

     Галя отгуляла всего лишь две недели из положенного отпуска, от остальной части пришлось отказаться и взять компенсацию. Деньги были нужны позарез.

     Ремонт поглотил немыслимое количество наличности, хотя Королёвы всё делали своими руками и старались закупать не самые дорогие материалы. После того, как на кухне в ванной и туалете обновили плитку, пришлось менять сантехнику. Она выглядела уж больно обшарпанной и несовременной на фоне новенькой сверкающей облицовки. А где сантехника, там и трубы.

     Маме сильно приглянулся духовой шкаф, и модная раковина в виде ракушки ― купили. Краска, шпаклёвка, обои, клей и прочая ерунда для обработки стен перед поклейкой, обошлись им почти, как новый спальный гарнитур. Мария Васильевна расстроено вздыхала, Григорий Иванович хмурился и ворчал: «Хорошо хоть пол в своё время покрыли качественным ламинатом. Если бы ещё и с полами пришлось возиться, то вылетели бы в трубу».

     Ростоцкий внимательно выслушал порозовевшую от смущения девушку и молча подписал своё согласие на выдачу компенсации.

     Галя вышла на работу, сразу после того, как вернулась из санатория. Девушку преследовало ощущение, что отпуск ей только приснился, и она никуда не ездила, настолько он был мал. Если бы не загар, сделавший её похожей на настоящую цыганку, то ей показалось бы, что не было бескрайнего синего моря, криков чаек, тёплых ночей, пронизанных плотным, сладковато-хвойным ароматом кипарисов.

     В тот день Галя задержалась в отделе. Большинство сотрудников ушли в отпуск. Девушке приходилось отдуваться за всех отсутствующих, поэтому работы навалилось выше крыши. Галя вылетела из здания, не глядя по сторонам. Боясь опоздать на автобус, она просматривала свою сумочку, на ходу пытаясь определить, не забыла ли чего. Девушка так торопилась, что чуть не врезалась в Решетникова, неторопливо шествующего ей на встречу.

     Мужчина среагировал мгновенно, крепко ухватив девушку за локоть, он удержал между ними дистанцию, не позволив сбить себя с ног.

          ― Галочка, куда это вы сломя голову мчитесь? Так и под машину попасть недолго. Что ж вы так неаккуратно…

     Девушка тут же вытянулась, отдала честь:

      ― Прошу прощения, товарищ генерал. Задержалась в отделе, наш автобус через пару минут отойдёт, ― смущённо пробормотала она, ― а до города идти пешком далековато.