― Какая разница. Галя моя жена, держитесь от неё подальше. Это первое и последнее моё предупреждение.

Мужчина осторожно обхватил ладонями лицо жены:

― Родная, ты как? Он тебя обидел?

― Нет, ты успел вовремя. ― Девушка попыталась улыбнуться, но потерпев неудачу, уткнулась лицом ему в грудь, чтобы скрыть невольно выступившие от облегчения слёзы. Твердохлебов явно не поверил её словам, и она почувствовала, как он буквально окаменел от ярости. Чтобы его хоть немного успокоить, Галя крепче прижалась к мужу и умоляюще прошептав «поцелуй меня», потянулась к его губам.

― Моя маленькая колдунья, я не в силах устоять перед таким предложением, ― пробормотал Глеб и осторожно накрыл губы жены, мягким, полным невыразимой нежности поцелуем.

Твердохлебов хотел коснуться её губ лёгким, едва ощутимым поцелуем, но она не позволила: приоткрыв рот, впустила его в сладостную теплоту и страстно застонала. Если бы не Решетников, мужчина точно потерял бы голову. Присутствие конкурента, не давало расслабиться и остыть вспыхнувшей в крови ярости, чтобы насладиться страстностью жены. Шестым чувством он уловил, как напрягся его соперник, готовясь ринуться в атаку. С сожалением оторвавшись от губ жены, он шепнул: «Погоди, секунду», ― и мгновенно развернулся к бывшему генералу.

Герман Арнольдович не смог парировать удар в лицо, от которого в голове зазвенело и в глазах всё помутилось, тем более увернуться от второго удара в корпус, казалось выбившего из его лёгких весь воздух. Он отлетел на несколько метров и тяжело рухнул в кусты. Сверху на него посыпался снег, превратив в огромный сугроб. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь вздохнуть полной грудью. От резкой боли он поморщился и окончательно пришёл в себя. Решетников с трудом приподнялся, кряхтя и проклиная Твердохлебова, чтобы снова замереть. На него в упор, не мигая смотрели страшные, равнодушные глаза настоящего убийцы. Он тихо охнул и попытался отползти.

Галя вскрикнула:

― Глеб, пожалуйста, не надо! Хватит с него. Не пачкай руки. Прошу тебя.

Мужчина пожал плечами и с сожалением кивнул. Несмотря на своё жгучее желание, ещё раз врезать генералу, он сдержался, не хотел, чтобы жена переживала.

― Не волнуйся, солнышко, всё будет хорошо. ― Твердохлебов подошёл ближе к поверженному сопернику и присел на корточки возле него. ― А, вы везунчик, Герман Арнольдович, ― холодно заметил бывший подчинённый.

― Это почему ещё? ― с трудом разлепив разбитые губы, дрожащим, немного хриплым голосом, спросил генерал.

― Вы напали на мою любимую, а отделались только лёгким испугом и парочкой трещин в рёбрах, — сказал Глеб и, понизив голос, еле слышно добавил, — у меня руки чешутся вырвать вам глотку. — Бросив взгляд на жену, громко добавил с ехидной усмешкой на губах, — это вам за то, что посмели напугать маленькую, беззащитную женщину.

― Я люблю её!

― Не пачкайте, светлое чувство, называя так, то, что вы испытываете к моей жене. Вы мерзавец и негодяй, заставивший беззащитную женщину бросить своих родных и близких, чтобы скрыться от ваших грязных домогательств.

― Почему же грязных? Я хотел, чтобы она стала моей женой.

― Точнее, вы хотели её принудить стать вашей женой. Это не делает вам чести ни как мужчине, ни тем более, как офицеру.― Твердохлебов встал и отошёл на несколько шагов, потом слегка развернувшись в пол оборота, негромко бросил через плечо:

― Не попадайтесь мне больше на глаза, иначе я вас просто убью, ― пообещал он спокойно, почти буднично. Решетников вздрогнул и невольно поёжился, потому что понял — точно убьёт. Причём сделает это без сожалений и без угрызений совести. Твердохлебов постоял несколько секунд, с ледяным спокойствием наблюдая, как по лицу генерала, несмотря на мороз, медленно стекла капелька пота и кивнул, ― вижу, что мы поняли друг друга.

Мужчина подхватил оброненные Галей пакеты, подошёл к ещё бледной от пережитого ужаса и волнения, жене, легонько чмокнул в лоб и кончик носа и покачал головой:

― Глядя на тебя, я уже жалею, что не врезал ублюдку ещё хотя бы раз.

― Да бог с ним, ― отмахнулась девушка.

— Цыганочка, я же просил подождать. Ты зачем без меня пошла в магазин? — покачал головой мужчина. — Я же предупреждал тебя, что сейчас по городу шатается куча придурков, начавших провожать Старый год, в предвкушении встречи Нового, — ворчал он, отряхивая пальто жены. — Да и пакеты тяжёлые, — недовольно заметил мужчина. Глеб накинул на голову жены капюшон и нежно погладил её по щеке. — Сильно испугалась?

Галя взяла в руку ладонь мужа и с наслаждением прижалась к ней щекой, мгновенно согреваясь не столько от её теплоты, сколько от одного его присутствия рядом, прижалась к ней губами, а потом легонько лизнула, просто тая от наслаждения.

Глеб судорожно выдохнул и с сожалением пробормотал:

― Маленькая, мне невыносимо тяжело это говорить, но тебе придётся отпустить мою ладонь. Нам лучше поспешить домой, иначе я утащу тебя в ближайшую гостиницу, и наши родители вынуждены будут подать в розыск, потому что выйдем мы оттуда только через неделю.

― А почему бы и нет, ― лукаво усмехнулась девушка.

― Не искушай, цыганочка, ― прохрипел мужчина, жадно её поцеловал и, схватив за руку, потянул к стоянке, где в спешке бросил свою машину, даже не удосужившись толком припарковаться. Он невольно вздохнул, вспоминая, как придя домой и, узнав, что Галя, не дождавшись его, поехала в магазин, движимый странной тревогой метнулся к выходу. А в след ему летело насмешливое от тестя: «Совсем ты, зятёк, ошалел. Скоро жену в ванную будешь водить под конвоем».

Решетников лежал на земле совершенно раздавленный. Он с тоской наблюдал, как обнимаемая другим мужчиной, от него навсегда уходила его любовь, его сумасшедшая страсть, его утраченная надежда на счастье.

Дорогие читатели, вот и закончена моя история о женщине, мечтавшей о счастье и сильной любви. Её мечты сбылись, как надеюсь и ваши. Благодарю за внимание к моему творчеству и комментарии. С наступающим вас Новым годом и Рождеством.