* * *

Через лес, раскинувшийся возле монастыря, через болотистые луга лежала тропинка, ведущая на дорогу к Скарбо. Они прошли уже добрую четверть пути, и все это время Джон молча следовал за наставником, не жалуясь и не отставая. Ветер стих, солнце припекало немилосердно, рубахи обоих под заплечными мешками взмокли от пота, даже птицы почти замолчали. И когда невдалеке блеснула река, Мельхиор не выдержал и свернул с дороги. Хватит, пора отдохнуть.

Джон подошел к реке, сел на траву и перевел дух.

- Ну что же ты? - удивился травник.- Беги купайся, вода теплая.

Мальчик растерянно взглянул на него.

- Вас что, никогда не водили купаться?

- Водили. Каждый месяц мы купались, в бане.

Мельхиор застонал.

- Снимай рубаху. И сандалии тоже снимай. Давай, мал ты еще, чтобы смущаться, да и нет здесь никого.

- Отец Мельхиор, а Бог?

- Бог тебя таким создал, дубина! Раздевайся и ступай. Ради святого послушания.

Мельхиор, скинув рясу, бросился в прохладную воду и в два счета оказался почти на середине. Отфыркиваясь и жмурясь, он еще несколько раз нырнул, чтобы хорошенько прополоскать слипшиеся от пота волосы, и посмотрел, чем занят его ученик.

Джон стоял по колено в воде, не решаясь зайти поглубже. Его рубаха лежала на берегу рядом с одеждой наставника.

- Иди, не бойся, не утонешь, - крикнул ему Мельхиор, но Джон не пошевелился. Махнув на него рукой, травник переплыл реку туда и обратно и с сожалением вышел на берег. Джон робко потянулся за одеждой.

- Окунись, чадо, хоть пот с себя смой, - рявкнул на него Мельхиор. – Ты что же, брезгуешь совершить то, чем не гнушался Спаситель?

Джон вздрогнул и вошел в воду по пояс.

- Глубже, - велел с берега наставник, - по плечи! И если сам не желаешь соскрести с себя грязь, пусть река сделает это за тебя.

Джон сделал еще несколько шагов и вдруг спросил:

- Отец Мельхиор, а когда это было?

- Когда Господь принимал крещение, дурачок! Ты что же, Писание не знаешь? Иоанн Предтеча крестил Его в Иордане, как и многих других, а ведь дело было зимой. Ну же, смелей! Твой тезка не вылезал из Иордана неделями!

Джон зачерпнул пригоршню воды и осторожно поплескал себе на макушку. Потом еще и еще. Окунуться с головой он так и не решился. Река сверкала на солнце тысячью бликов. Над водой пролетел вяхирь.

* * *

Они сидели на пологом речном берегу и ели хлеб с колбасой, весело похрустывая пахучими сочными луковками. Окончив трапезу, запили ее речной водой.

- А здорово вы умеете, отец Мельхиор! - с уважением сказал Джон. – У нас так, наверное, никто не может. Как вы научились?

- Наука нехитрая, Джон, - улыбнулся травник. – Бросили в реку, а там плыви или тони. Тонуть-то неохота. А вот теперь ты мне скажи, как так получилось, что ты грамоте не научен?

Джон потупился и покраснел.

- Нам без грамоты никак нельзя. Придется тебе леность оставить. А то знаешь что?

- Знаю, - бесцветным голосом отозвался ученик.

- Не знаешь. А то выйдешь ты не врач, а коновал. И не сынов человеческих тебе лечить, а скот бессловесный, и то не всякий.

- Отец Мельхиор, - глухо произнес Джон. – Зачем вы меня взяли? Я же тупица. Со мной же только…

Аптекарь сорвал травинку, прикусил ее и уже без улыбки взглянул на Джона.

- Скажи, Джон, ты и сам так думаешь? Только честно. Как на исповеди, чтобы если хоть чуть соврешь, так умрешь смертию? А я что услышу, то забуду. Я ошибся в тебе?

Джон молча смотрел, как течет река. Потом еле слышно обронил:

- Нет.

- Ну раз так, то вставай и пойдем. Я это забуду, а ты помни. И еще запомни: нагого тела нам бояться не след. Знаешь, говорят, нагота не в стыд двоим – врачу да палачу. Только эти ремесла друг со другом враждуют. Давай поднимайся. До Скарбо далеко.

глава 3

К вечеру на краю неба стали собираться тяжелые тучи. Путники заторопились: надо было успеть найти приют до того, как хлынет ливень. Пережидать грозу под открытым небом Мельхиору не хотелось – и Джона бы поберечь, и целебную траву в мешках. Не поймешь, кого жальче. В деревню они вбежали почти бегом, подгоняемые глухим ворчанием грома. Хозяйки поспешно снимали стираное белье, скликали кур, запирали скотину. Ветер хлопал ставнями и драл листья с яблонь. Работники заносили в трактир столы и скамьи из-под навеса, девка в красной юбке торопливо собирала пустые пивные кружки. «Божьи люди, к нам заходите, сейчас ливанет, так уж ливанет!», - махнула она им свободной рукой. Премудрый отец Сильвестр как в воду смотрел, заставив взять с собой толику денег. Они зашли в трактир, и Мельхиор спросил, нельзя ли переночевать. «Девки тоже есть, или вы не интересуетесь?» - хихикнул подросток в углу. Трактирщик подошел к нему, отвесил звучную затрещину и извинился перед божьим человеком.

- И поесть бы чего, - невозмутимо продолжил Мельхиор. – С утра идем.

- Далеко ли? – осведомился хозяин, пристально вглядываясь в лицо посетителю.

- В Скарбо, добрый человек. Бывали там? Аптеку святого Фомы знаете?

- То-то я гляжу, вроде раньше вы к нам не заходили, а я вас помню! – с облегчением выдохнул трактирщик. - Аптека, видишь как…

Скорбная сухая старушка отвела их вглубь дома в невысокую комнатку. Распахнутое окно выходило в небольшой сад, притихший перед неминуемой грозой, небо между деревьями стремительно наливалось лиловым. Старушка принесла еще один тюфяк, одеяла и подушки. Мельхиор поблагодарил ее и принялся ладить ночлег. За окном совершенно потемнело, и через минуту хлынул проливной дождь. Ставни пришлось закрыть, но вода хлестала сквозь рассохшиеся дощечки. Спасибо, крыша не подтекала.

- Да, Джон, хороши бы мы были там, в лесу. Дороги сейчас – как реки в половодье, а ты плавать не умеешь, - усмехнулся Мельхиор, оттаскивая пожитки подальше от окна.

Старушка принесла масляную плошку и спросила, желает ли отец кушать в зале или подать сюда. Чтобы не утруждать добрую женщину, было решено вернуться в зал.

Дождь лил с такой яростной силой, что водяная пыль стояла стеной. Лужи вспучились, бочка с водой грозила переплеснуться через край. В зале было пусто, местные разбрелись еще до дождя, а больше в этот день никто не посетил трактир. От почерневшего камина в углу шло приятное сухое тепло, трещали полешки, горьковато пахло дымом. Им принесли по миске рассыпчатой каши с мясом и луком, добрая старушка положила на стол рядом с Джоном большое яблоко: «Кушай, деточка, кушай!». Джон, измаявшийся за день, диковато озирался по сторонам, но съел все и, когда старушка подошла забрать миску, почтительно поклонился ей. Больше книг на сайте кnigochei.net Старушка села у огня повязать: новых постояльцев сегодня ждать не приходилось. Хозяин, увидев, что гости насытились, подсел к ним, и они с Мельхиором завязали длинный обстоятельный разговор о том, как трудно жить в Скарбо, как тяжек хлеб трактирщика, да и аптекарю, бывает, крутенько приходится.

- Вы, отец, извините, лицо духовное, так что же, вам и господ доводилось лечить?

- А то как же! И господа болеют, вот прошлый год у бургомистра сын хворал. Насилу выходили, между прочим.

Трактирщик приготовился слушать. Мельхиор улыбнулся.

- В шелковом камзоле щеголял, красовался, а на дворе ноябрь. Мы в него одних микстур влили полтора жбана. А пластырей наклеили – ужас! Ну отец - богатый человек, вылечили мальчишку.

- Да, - важно согласился трактирщик. - А все суетность!

- Бургомистр тогда в обитель взнос сделал, воском на свечи и деньгами, и заказал серебряный оклад к образу Пантелеймона-целителя. Дочек у него много, а сын единственный. В церкви специально проповеди читали о суетности и тщеславии молодежи противу мудрой умеренности.

- Да им хоть кол на голове теши, если набалованные! - покачал головой трактирщик.

Дождь за дверью слегка утих, но заканчиваться не собирался. Джон, разморенный едой и теплом, клевал носом. Мельхиор с сожалением простился с трактирщиком, зажег масляную плошку и повел ученика спать.