Сначала Чингисхан начал походы против трех народов Китая. Быстро разбогатев на грабежах, монголы повернули на запад и напали на Хорезм, богатое и древнее мусульманское государство, земли которого простирались от Ирана до Каспийского моря, после чего перешли Кавказские горы и дошли до Крыма. Затем они повернули своих коней на север и совершили поражающее своей жестокостью вторжение в русские земли. К тому времени, как Чингисхан умер, его империя, построенная в течение жизни одного поколения, была уже в четыре раза длиннее империи Александра Великого по протяженности и в два раза превосходила по размерам империю древних римлян.

Но при этом Чингисхан всегда оставался варваром, чьей целью было лишь обогащение и укрепление власти Золотой Семьи. А монголы всегда оставались убийцами, чья жестокость проистекала из их традиций: будучи неграмотными, они не видели смысла в земледелии, города рассматривали лишь как источник добычи и ни во что не ставили человеческую жизнь. Этим они руководствовались в каждом захватническом походе.

И вот Коля каким-то чудом оказался в сердце самой империи Чингисхана. Здесь для него стали видны ее положительные стороны, о которых умалчивают книги, написанные потомками побежденных. Впервые за свою многотысячелетнюю историю Азия была объединена от европейских границ и до самого Южно-Китайского моря, и теперь палатку императора украшали гобелены с изображением китайских драконов и иранских фениксов. Пусть эти связи распадутся, когда империя монголов распадется, но мифы восточных народов уступят место памяти — памяти, которая однажды воодушевит Христофора Колумба отправиться в плавание через Атлантический океан в поисках нового пути в Китай.

Но жизнь в покоренных землях была невыносимо ужасной. Древние города разрушались до основания, а их население беспощадно вырезалось. Своими глазами видя людские страдания, Коля был вынужден согласиться, даже находясь в императорском павильоне, что положительные стороны этой империи действительно почти ничего не стоили.

Но ему было очевидно, что Сейбл влечет хищный блеск монгольского государства.

Наконец на горизонте появились с пронзительными криками загонщики и устремились к месту, где должен был произойти бой животных. Воины натянули между отрядами веревки, образовав тем самым на пути добычи преграду. Попавшие в тупик звери сбивались в кучу или бегали туда-сюда, смутно различимые в облаках пыли, которые поднимали лапами.

Коля вглядывался в клубы пыли.

— Интересно, кого они поймали, — сказал он. — Я вижу лошадей, возможно, ослов, а еще волков, гиен, лисиц, верблюдов, зайцев. Они все в ужасе.

— Посмотри туда, — указала Сейбл.

В пыли мелькнула огромная фигура. Сначала она показалась Коле похожей на валун. Существо было значительно выше человека, двигалось тяжело, работая своими гигантскими плечами, а с тела его свисала мохнатая рыжевато-коричневая шерсть, сверкающая мутным светом. Когда оно подняло голову, космонавт увидел поджатый хобот, закрученные в спираль бивни и услышал рев, напоминающий звук джазовой трубы.

— Мамонт, — с трудом выговорил Коля. — Охотники Чингисхана, пересекая швы времени, поймали то, на что не могли рассчитывать… Увидеть его — это же мечта нескольких поколений. Как жаль, что у меня нет с собой камеры!

Но Сейбл это ни капли не интересовало.

Немного неуклюже Чингисхан сел на своего коня. Он выехал вперед в сопровождении двух телохранителей. Пролить первую кровь на охоте было его привилегией. Император занял позицию и теперь находился не больше чем на двадцать метров ниже Коли, ожидая, когда добычу погонят на него.

Внезапно стали раздаваться крики ужаса. Некоторые из охраны Чингисхана нарушили строй и скакали прочь от своего господина, игнорируя приказы командиров, орущих им вслед. Сквозь оседающую перед Чингисханом пыль Коля увидел, как в воздухе пронеслась красная тряпка — нет, это не было тряпкой, это был человек, воин, которому распороли грудь и выпустили кишки.

Заставив коня успокоиться, император остался там, где и был, сжимая свое копье и кривую саблю наготове.

Тут Коля увидел, как из облака пыли появился зверь. Тем, как скрытно он подбирается к своей жертве, он напоминал льва, но массивные мускулы на его теле, его плечи делали его похожим скорее на медведя. Он раскрыл пасть и показал клыки, изогнутые подобно сабле Чингисхана. В гробовой тишине, предшествующей смертельной схватке, император и саблезубый тигр смотрели друг другу в глаза, не шевелясь.

Словно гром среди ясного неба, неожиданно прозвучал выстрел. Он был сделан так близко от Коли, что в ушах зазвенело и он услышал шипение промчавшейся мимо пули. Находившиеся в тот момент рядом с ним члены императорской семьи и их слуги закричали и упали ниц. Огромная кошка свалилась на землю и задергала лапами. Ее голова превратилась в кровавое месиво. Конь императора шарахнулся в сторону, но сам Чингисхан и бровью не повел.

Без сомнения, стреляла Сейбл, но она уже успела спрятать пистолет.

Женщина протянула руки к небу и воскликнула:

— Тенгри! Я — посланник Небес, прибывший сюда, чтобы спасти тебя, о великий, ибо тебе суждено жить вечно и править всем миром!

Она повернулась к скулящему от страха Базилю и на ломаном французском прошипела:

— Переводи, пес, иначе будешь следующим, кому я сниму голову с плеч.

Чингисхан не сводил с нее глаз.

Истребление животных в оцеплении продлилось несколько дней. Обычно некоторым из них оставляли жизнь и отпускали на волю, но так как на этой охоте один из них посмел напасть на самого Чингисхана, жить никому не позволили.

Коля с любопытством рассматривал трофеи. Императору преподнесли головы и бивни нескольких мамонтов, а также шкуры целого прайда львов, невиданных прежде размеров, и лисиц, у которых были красивые белоснежные шубки.

Также в сети к монголам попали странные люди. Это была семья из трех человек — мужчина, женщина и ребенок. Они были нагими и быстро бегали, хотя спастись от монголов им и не удалось. Мужчину убили сразу, а женщину и ребенка заковали в цепи и тоже отправили повелителю. Казалось, они совсем не умели говорить, поэтому женщину отдали воинам на поругание, а ребенка посадили в клетку, где он провел несколько дней, а потом умер, так как, потеряв родителей, отказывался есть и быстро обессилел.

Вблизи Коля видел его только один раз. Он сидел в клетке на корточках, но Криволапову даже так было видно, что ростом он выше всех монголов, даже выше его самого, хотя его тело и лицо были еще по-детски не сформированы. На его коже были заметны следы непогоды, а на стопах — костные мозоли. На теле, покрытом крепкими мускулами, не было и грамма жира. Глядя на него, можно было предположить, что мальчик мог бежать целый день, ни разу не остановившись. Над его глазами нависали массивные бугры. Когда он посмотрел на Колю, тот увидел, что его глаза были необычайно голубыми, чистыми, как небо. Криволапов видел в них разум, но разум не человека. Это было понимание, не привязанное к чему бы то ни было, которое можно увидеть в глазах льва.

Коля хотел поговорить об этом с Сейбл. Может быть, это был некий предок человека, гомо эректус, возможно, который, на свою беду, тоже попал под Слияние. Но женщины нигде не было.

Когда Коля вернулся к клетке, то обнаружил ее пустой. Он узнал, что мальчик умер, а его тело сожгли вместе с остальным мусором, оставшимся после охоты.

Сейбл показалась лишь в полдень следующего дня. Йэ-лю и Коля как раз активно обсуждали очередную стратегию.

На женщине была монгольская туника, одна из дорогих, с вышивкой, как у тех, которые носила Золотая Семья, а в волосах и вокруг шеи виднелись ярко-оранжевые кусочки парашютного шелка, символ ее особого происхождения. Она выглядела дико, словно существо, не принадлежащее ни к одному из миров, которое невозможно было подчинить чужой воле.

Йэ-лю откинулся на диване и смотрел на нее пристальным, настороженным, расчетливым взглядом.