После этого капитан Гроув, командующий крепостью, заставил их ожидать в приемной, что удивило Байсезу.

Оба они сидели рядышком на толстой деревянной скамье. К ним был приставлен лишь один рядовой с винтовкой на изготовку. Кабинет капитана Гроува можно было назвать комфортным, даже элегантным. На стены недавно нанесли свежую побелку, а на паркетном полу лежали бамбуковые коврики. На одной из стен висел ковер, очевидно из кашемира. Человек, работающий в этом кабинете, безусловно, знал свое дело. На большом деревянном письменном столе высились кипы бумаг и картонные папки, а в чернильницу было воткнуто остро заточенное перо. Но не все в кабинете имело отношение к службе: на столе покоился мяч для игры в поло, а в углу монотонно тикали большие старинные дедовские часы.

Байсезе пришлось говорить шепотом:

— Мы словно в музее. Где компьютер, рация, телефон? Здесь только бумага.

— И все же им удается править целой империей при помощи «толькобумаги».

Она пристально посмотрела на него.

— Им? Куда, по-твоему, мы попали?

— Мы в Джамруде девятнадцатого века, — без колебаний ответил Абдикадир. — В крепости, когда-то построенной сикхами и удерживаемой в этот период британцами.

— Ты здесь бывал раньше?

— Нет, видел на картинках. Я изучал историю — как-никак, здесь моя родина. Но на фотографиях в учебниках одни руины.

— Ну, сейчас здесь явно не руины, — нахмурилась Байсеза, не понимая, что происходит.

— А их снаряжение? — продолжал Абдикадир. — Ты заметила? На ногах — портянки, и портупея Сэма Брауна на поясе. А их оружие? Те винтовки — точно однозарядные мартини-генри и снайдеры, заряжаемые с казенной части. Сказать, что они устарели, все равно, что ничего не сказать. Британская армия перестала использовать их, когда стояла здесь в девятнадцатом веке, но даже тогда они быстро уступили позиции винтовкам Ли-Метфорд и пулеметам Гатлинга и Максима, как только те были приняты на вооружение.

— Когда же это было?

Абдикадир пожал плечами.

— Точно не знаю. Девяностые годы девятнадцатого века, кажется.

— Конец девятнадцатого века?

— Ты включала свою… аварийную рацию?

Оба они носили маячки, вшитые в их нагрудники, чтобы можно было отследить их местоположение, а также миниатюрные аварийные радиопередатчики, которые, к счастью, рядовой Макнайт не обнаружил при обыске.

— Она молчит. И телефон все еще не может поймать сеть. Все сигналы прекратились, когда мы были еще в воздухе, — она слегка вздрогнула. — Никто не знает, где мы находимся или где приземлились… и живы ли вообще.

Но она понимала, что не только падение вертолета заставляло ее нервничать. Ей не давало покоя ощущение того, что она отрезана от столь родного высокотехнологического мира, в который окунулась сразу после своего рождения. Для человека двадцать первого века чувствовать себя изолированным было явлением невозможным, сбивающим с толку.

Абдикадир положил свою ладонь на ее, и она была ему благодарна за это проявление теплоты и сопереживания.

— Скоро нас начнут искать, — сказал он. — Исчезновение вертолета трудно не заметить. Вот только уже темнеет.

На какое-то время Байсеза совсем забыла странное поведение небесного светила.

— Но еще слишком рано для этого.

— Согласен. Не знаю, как ты, а вот меня немного мутит…

Сопровождаемый своим ординарцем капитан Гроув влетел в кабинет, и, как по команде смирно, оба пленника вскочили со своих мест. Капитан был человеком примерно лет сорока, невысокого роста, слегка полноватым и выглядел обеспокоенным. Байсеза заметила пыль на его сапогах и штанах. Видимо, капитан был из тех людей, для которых служба была важнее, чем внешний вид. Но при этом он носил отвисшие, как у моржа, усы, подобные которым Байсезе приходилось видеть лишь на подмостках для реслинга.

Гроув стоял перед ними подбоченившись и внимательно разглядывал.

— Бэтсон сообщил мне ваши имена и звания, в которых, по вашим словам, вы состоите. — Он говорил отрывисто и как-то старомодно, подобно тому, как говорят британские офицеры в фильмах о Второй мировой войне. — И я уже видел вашу летающую машину.

— Мы — миротворцы и выполняли задание по наблюдению…

Гроув приподнял седеющую бровь.

— И ваше оружие я тоже видел. Не похоже что-то на простое наблюдение!

Абдикадир пожал плечами.

— Тем не менее мы говорим вам правду.

— Кажется, пора перейти к делу. Сначала позвольте уведомить вас, что наши врачи делают все, что в их силах, чтобы помочь вашему человеку.

— Спасибо, — сухо поблагодарила его Байсеза.

— Теперь еще раз, кто вы такие и что делаете в моей крепости?

Глаза Байсезы сузились.

— Мы не обязаны говорить вам что-либо, кроме наших имен, звания, номера… — Она замолчала, увидев недоумение на лице командующего крепостью.

— Не уверен, что наши конвенции о ведении военных действий применимы в этом месте, Байсеза, — мягко обратился к ней Абдикадир. — Более того, мне кажется, что сложившаяся ситуация настолько необычная, что для нас всех будет лучше, если мы не будем друг от друга ничего скрывать — Он вопросительно посмотрел на капитана.

Тот коротко кивнул, сел за свой стол и, как бы между делом, подал им знак рукой, что они могут сесть на скамью.

— Давайте на какое-то время я забуду о наиболее разумном объяснении вашего пребывания здесь, а именно, что вы — шпионы России или ее союзников, посланные сюда, чтобы подорвать боеспособность моих солдат. Возможно, что вы даже приложили руку к тому, что в данный момент у нас отсутствует какая-либо связь с остальным миром. Как я уже сказал, давайте об этом ненадолго забудем. Вы утверждаете, что являетесь солдатами британской армии и находитесь здесь, чтобы поддерживать мир. Думаю, что я занимаюсь тем же. В таком случае объясните мне, как вы собираетесь это делать, пугая всех на вашей вертящейся летающей штуковине. — Капитан говорил отрывисто, но было заметно, что и он сбит с толку.

Байсеза глубоко вздохнула и кратко обрисовала геополитическую ситуацию в мире: противостояние сверхдержав за местные месторождения нефти и сложные локальные конфликты. Капитан, казалось, понимал, о чем она говорит, несмотря на то, что слышал почти обо всем впервые, и временами не скрывал своего удивления: «Как, Россия — наш союзник?»

Когда Байсеза закончила, он сказал следующее:

— Теперь послушайте мое мнение о том, что здесь происходит. Я согласен, что мы очутились в центре противостояния, но между Британией и Россией. Моя служба заключается в том, чтобы защищать границы нашей империи, в том числе Британской Индии. Из всего того немногого, что вы мне рассказали, я делаю вывод, что у вас возникли сложности с пуштунами. Не обижайтесь, — обратился он к Абдикадиру.

Слова капитана ошеломили Байсезу. Она не знала, что сказать, поэтому повторяла за ним:

— Британская Индия? Империя?

— Мне кажется, что мы здесь говорим не об одной и той же войне, лейтенант Датт, — ответил ей Гроув.

К ее удивлению, Абдикадир кивнул в знак согласия.

— Капитан Гроув, позвольте спросить. В последние несколько часов у вас были проблемы со связью, не так ли?

Гроув ответил не сразу, очевидно обдумывая, должен ли был им это говорить.

— Ладно. Были. Мы с полудня не можем ни с кем связаться по телеграфу, да и сигналов гелиографов с постов тоже не получали. Ни тебе пика, ни вспышки. Поэтому мы все еще не знаем, что происходит. У вас, полагаю, то же самое?

— Время немного не совпадает, — вздохнул Абдикадир. — Мы потеряли радиосвязь перед самым падением — несколько часов назад.

— Радио?.. А, ладно, — сказал капитан, махнув рукой. — Выходит, что у нас одинаковая проблема, у вас с вашей летающей штуковиной, а у меня — в моей крепости. И что, по вашему мнению, является этому причиной?

— Горячая война, — сказала Байсеза и спохватилась. Она не переставала об этом думать с момента падения вертолета, несмотря на пережитое потрясение. — Электромагнитный импульс. Что еще могло в одно и то же время вывести из строя гражданские и военные средства связи? Мы же видели странные огни в небе, а погода, а ветер, взявшийся ниоткуда…