Радж забегал глазами, лихорадочно придумывая, что бы ей ответить, но Крипал пришел на выручку другу.

— Ты не знаешь тетю Нирмалу, Джанеки, — улыбнулся он, — его мама никому не доверит приготовление еды для своего ненаглядного Раджика, а заодно и для его лучших друзей.

Официант принес счет.

— Платить буду я, — решительно заявила Джанеки.

— Ну нет, этому не бывать, — возмутился Радж.

— Послушай, ты не можешь мне запретить — у меня день рождения послезавтра, и можно считать, что я давала маленький завтрак для друзей по этому поводу. Жаль только, что они так решительно отказались от вина.

— Кто это празднует день рождения заранее? Давай доживем до него, тогда и отпразднуем! — растерянно предложил Радж.

— Отлично! — обрадовалась Джанеки. — Давайте все вместе пойдем в отель «Палас». Мы там были с папой в прошлом году — там так здорово! Ну, не дуйся, в «Паласе» будешь платить сам! — утешила она Раджа, полагая, что лицо у него так вытянулось из-за ее упрямого желания выложить собственные деньги.

Джанеки весело вспорхнула и, что-то напевая, отправилась в женскую комнату, а за столом воцарилось мрачное молчание.

— Доигрались, — сказал наконец Радж, не отводя взгляда от висящего на стене пейзажа «Париж ночью». — Вечеринка в пятизвездочном отеле… Мастерскую, что ли, продавать?

— Ты что, с ума сошел? Придумаем что-нибудь, — обнадежил его неунывающий Крипал.

— Ты-то придумаешь, в этом я не сомневаюсь, — накинулся на него Радж. — Не видишь, что ли, она тянется ко мне, потому что думает, что я богат. Честно с ней так поступать? Какая я ей пара?

— Машина только начинает набирать ход, зачем же так резко тормозить! — гнул свое приятель.

— Дело пахнет судом, ребята, — вмешался Начча. — Забыли о папочке-адвокате?

— Слушай, Радж, я что-то не пойму, — не унимался Крипал. — Она тебе не нравится?

— В том то и дело, что нравится. Потому-то я ей сейчас и скажу всю правду.

— Твердо решил? Ну, тогда делай как знаешь, — махнул рукой любитель мистификаций.

Он встал и, громыхнув стулом, пошел к выходу.

— Что-то он подозрительно быстро сдался, — с сомнением произнес Начча.

— А ну его! — устало отвернулся Радж. — Надоели мне его вечные шуточки…

Выйдя из зала, Крипал не стал торопиться на улицу, а остановился у телефона, делая вид, что собирается куда-то позвонить. Через пару минут мимо него прошла Джанеки, разглядывая свое отражение во всех попадавшихся по дороге зеркалах. Крипал поманил ее и приложил палец к губам.

— Мисс, важное дело.

Мисс сделала большие глаза, радуясь, как ребенок, что ей доверят какой-то секрет.

— Радж любит вас, — выпалил Крипал без всякой подготовки.

— Да-а? — Джанеки от радости проглотила жевательную резинку и тяжело закашлялась.

«Ну и ну, — с досадой подумала она, — даже в такой важный момент моей жизни я не сумела выглядеть достойно».

— Вам что, неприятно? — спросил Крипал, никогда в жизни не наблюдавший такой реакции на сообщение о любви.

— Нет, просто неожиданно, — ответила девушка, стараясь подавить приступ кашля.

— Так вот: он хочет проверить, что вам больше нравится — он сам или его деньги.

— Деньги?! Вот нахал! — возмутилась Джанеки и решительно повернулась в сторону зала.

— Не оглядывайтесь и слушайте меня! — приказал ей парень. — Сейчас он скажет вам: я не богат, я просто беден, я мойщик машин или, скажем, шофер — он как раз придумывает, кто именно. Надеюсь, вы не так глупы, чтобы ему поверить? — Крипал насмешливо сощурил глаза.

— Да уж будьте уверены, я не такая дурочка, — выпалила Джанеки, изрядно раздосадованная, что над ней собираются проделывать такие штуки. — Он увидит, кто из нас притворяется лучше!

— Не сомневаюсь в вас, — Крипал пожал ее руку и быстро исчез в дверях.

И вовремя, потому что в холл вышел Начча, решивший оставить влюбленных наедине для тяжелого объяснения.

Джанеки вернулась за столик и, усевшись на свое место, как ни в чем не бывало улыбнулась Раджу.

— Вымыла руки? — спросил он.

— Можешь проверить, — Джанеки протянула ему ладони. — Ты, как моя няня, — та тоже все контролировала.

— Это я потому, что не люблю пощечин грязными руками.

— Пощечин? Что ты тут без меня натворил?

Радж водил взглядом по потолку, не решаясь взглянуть ей в глаза.

— Хочу сказать тебе важную вещь, — наконец решился он.

Джанеки сделала таинственное лицо.

— Нет, постой, давай я угадаю, о чем ты хочешь мне сказать. Мне кажется, я сумею понять твои мысли. Итак… — она прикрыла веки, делая вид, что погружается в область таинственного. — Слышу… Слышу… Ты не богат, даже беден, так? А, ты мойщик машин! Нет, шофер!

— Автомеханик, — прошептал пораженный Радж.

— Да, точно — автомеханик, — подтвердила Джанеки. — Хотя какая разница?

— Есть кое-какая, — не согласился парень. — Но как ты догадалась?

— А ты еще не понял? У нас родство душ, — не открывая глаз, сказала Джанеки таким таинственным, низким голосом, что Радж вздрогнул.

— Пожалуй, — охнул он. — Ну и что ты скажешь?

— О чем? — не поняла девушка, слишком глубоко погрузившаяся в пучину потустороннего.

— Ты так высоко, — с горечью сказал Радж. — Мне ни одна лестница не поможет.

Это прозвучало так искренне, что Джанеки не удержалась и посмотрела на него, забыв о спектакле. Отличный актер, признала она. Но и сама она не хуже.

— Я девушка без предрассудков, — сказала недавняя Кассандра, вложив в его ладонь свою руку. — Для меня не имеет никакого значения богат ты или беден. Главное — твои душа и сердце. Какое у тебя сердце? — спросила она, улыбаясь.

— Золотое, — правдиво ответил Радж.

Утренняя репетиция в цирке не состоялась. С тех пор, как Мано вернулась в отцовские объятья, господин Шарма лишился покоя. Ссорились они с дочерью каждый день по десять раз, но чтобы артисты не могли упражняться — это случилось впервые.

Ко всему привычный цирковой народ не стал бы так просто покидать манеж и толпиться у входа в брезентовую палатку бухгалтера, если бы из нее неслись только крики хозяина и плач Мано. Однако выстрел, пробивший брезентовую крышу, — это серьезный повод для любопытства. Голуби предпочли убраться подальше от опасного места, а люди, напротив, открыли рты в ожидании продолжения.

— Следующая пуля будет прямо в твое глупое сердце, — кипятился в палатке господин Шарма.

— Мое сердце умеет любить и не хочет страдать всю жизнь, — отвечал плачущий голос Мано.

Апу пробился сквозь толпу и спросил у фокусника Дари, в чем дело. Информатор был выбран безошибочно — Дари всегда знал больше других о том, что происходило в цирке и в каждом жилом вагончике. Возможно, помогала профессия, но и личного энтузиазма тут было тоже немало.

— Хозяин собирается убить свою дочь! — шепотом сообщил Дари. — То есть он хочет выдать ее замуж, но так как она отказывается, то ему остается только это.

— Вот как! — улыбнулся Апу и пошел к палатке.

— Хочешь умереть вместе с ней? — на плечах у него повисли Джай и Рама, лилипуты из номера «Человечки на Луне», в котором они выступали вместе с Апу. — Лучше тебе туда не соваться!

Он легко сбросил их и, прижав палец к губам в знак того, что уговоры бесполезны, решительно откинул полог, закрывавший вход в палатку.

Картина, которая предстала его взору, могла бы с успехом войти в киномелодраму о жестоком отце и преступной дочери. Хозяин, держа в одной руке двустволку, другой сжимал шею Мано и при этом кричал:

— Лучше я задушу тебя, непокорная дочь!

Почему он решил, что задушить лучше, Апу не знал.

— Так что, душить будете или все-таки застрелите? — с интересом осведомился он.

— Что?! — отпрянул хозяин.

— Да нет, я просто о том, что если уж решили душить, так давайте я ружье подержу, чтобы не мешало.

Очевидно, хозяин все еще не сделал окончательного выбора ни на одном из способов лишения жизни своей дочери, потому что он прижал к груди ружье, не желая с ним расставаться.