— Как ты запер клетку, тупица! Нет, это просто чудовищно: я неделю учу тебя запирать клетку. Ведь это же тигр, а не заяц, можешь ты это понять.

Рао, молодой парень, всем видам времяпрепровождения предпочитавший потребление бханга — наркотического напитка из конопли, мучительно старался понять, о чем идет речь. Он вполне прилично держался на ногах, правда, на это уходили его последние силы. Глаза Рао никак не хотели сфокусироваться на лице хозяина.

— Ненормальный! — кричал тот, до сих пор не догадавшись, в чем причина напавшего на нового сторожа столбняка. — Я тебя убью за твою феноменальную тупость. Показываю в последний раз. Закрываешь дверь, обматываешь ее цепью и запираешь замок. Понял? Давай сюда цепь.

Рао стал осторожно оглядываться в поисках цепи, но Шарма нашел ее первым. Он собирался исполнить обряд запирания клетки лично, когда с пристани донесся крик:

— Едут! Едут!

— Моя девочка приехала! — подпрыгнул хозяин и рванулся к берегу, унося в руках злополучную цепь.

— Сэр, а как же… — начал удивленный Рад, но, подумав о том, сколько усилий надо приложить, чтобы вернуть ее, бросил это гиблое дело сразу же и, сползая спиной по прутьям клетки, замер с блаженной улыбкой на устах.

— Оркестр, музыку! — кричал господин Шарма, размахивая руками не хуже дирижера.

К берегу причаливал катер, на котором возвращалась к отцу Мано. Высокая крупная девушка в красном брючном костюме и темных очках спустилась по трапу. Длинные волосы, собранные в хвост, развевались на ветру. Мано улыбалась, сияя ровным рядом белоснежных зубов, и каждый из встречающих отвечал ей улыбкой. Цирковой народ с восхищением глядел на принцессу своего королевства, так эффектно появившуюся прямо из морской дали.

Мано сразу же увидела в толпе отца и бросилась ему на шею.

— Ну, вот и вернулась! С приездом, дочка! — говорил счастливый Шарма, отстраняясь от нее, чтобы получше рассмотреть. — Как ты хороша, настоящая леди.

— И выйду замуж за джентльмена! — с радостью подхватила Мано. — Опять ты за свое! Ну, точно, я домой вернулась, раз папа завел свою старую песню!

— Здравствуй, дорогая! — шагнула навстречу ей Кавери.

— Боже мой! Няня, милая, — Мано совсем по-детски прижалась к плечу Кавери и закрыла глаза. — Как я соскучилась!

К ним подошел молодой человек в джинсовой куртке, который сошел с катера вслед за девушкой, держа в руках ее чемоданы.

— Это Винсент, мой однокашник, — представила его Мано.

— Учились вместе? Очень рад, — кивнул господин Шарма и закричал встречающим:

— Ура в честь Мано, и да будет счастливым ее возвращение!

Артисты не заставили себя упрашивать, и от их радостного «ура» взметнулась в небо перепуганная стая чаек.

Разбуженный криками, тигр Джабу походил по клетке, недовольно сопя, и привычным жестом ткнулся головой в дверь. Он делал это каждый день в течение всей своей жизни, продолжая верить, что придет мгновение, когда дверь окажется незапертой.

Эта минута наступила, и не успела она еще истечь, как Джабу был за пределами своей тюрьмы. Не доверяя глазам, он несколько раз прошелся перед клеткой, ожидая оклика. Но его не последовало. Тигр скосил глаза на Рао и брезгливо отвернулся: до чего же омерзительны все сторожа, и этот особенно. Как всегда, от него пахнет какой-то травой, а значит, можно не беспокоиться, что он отличит тигра от кошки.

Неужели свободен? Джабу сделал несколько прыжков из стороны в сторону, наслаждаясь ощущением пространства, не ограниченного железными прутьями. Наконец, вполне оценив открывшиеся перед ним возможности, тигр отправился туда, куда глядели его желтые глаза.

Он пару раз прошелся мимо скучающего в клетке льва Берта, который, увидев такое возмутительное зрелище, вскочил и уперся носом в решетку. Вполне удовлетворенный реакцией своего старого соперника и наслаждаясь триумфом, Джабу проследовал дальше. Это была зона обезьян — существ низменных и презренных, а потому тигр прошел мимо них царственной поступью, не поворачивая головы. Краем глаза он отметил начавшийся в обезьяньем царстве переполох и остался доволен. Впрочем, у одной клетки он задержался подольше. В ней жила старая горилла Кора, о которой среди обитателей зверинца ходили слухи, что уж она-то поумнее многих людей. Джабу остановился перед ней и постучал лапой по замку ее клетки, сообщая о том, что вот ему наконец повезло. Кора беспокойно огляделась вокруг и, схватившись за голову, стала раскачиваться всем телом, давая тигру понять, что его ждут большие неприятности.

Джабу махнул хвостом в знак своего полного равнодушия к предсказаниям гориллы и отправился прямо на лужайку перед входом в цирк. Но место было уже занято — здесь, облепив свой велосипед со всех сторон, упражнялись маленькие девочки из номера «Велофигуристки сестры Джелам». Старшая сидела на раме, спиной к рулю, умудряясь вести велосипед точно по кругу, вторая стояла на седле, чуть касаясь его пальчиками крошечных ступней, а третья, лет четырех, делала стойку, опираясь одной ладонью о голову стоящей сестры, а другой — на ее руку.

Тигр номером не заинтересовался — видел его не раз, да и не любил он все эти дурацкие трюки с велосипедом или, еще хуже, с отвратительно пахнущими мотоциклами. Но на девочек его появление произвело куда большее впечатление. Чуть не врезавшись в его мохнатую морду, они повалились на траву и подняли такой визг, что столпившиеся на берегу люди обернулись и бросились выяснять, в чем дело. К тому моменту, когда они подбежали поближе, перед самым носом Джабу сидела, обливаясь слезами, но не смея встать, только самая маленькая из сестер. Остальным хватило ума убежать немедля.

Джабу ничего не предпринимал, удивляясь, зачем понадобилось этой малышке проливать слезы, и тут в толпе появился Апу. Он не принимал участия в церемонии встречи, хотя сменил клоунское трико на синюю куртку и брюки. Бросив лишь один взгляд на испуганных людей, он понял, что охотников вступать в конфликт с тигром немного, а дрессировщик вообще куда-то подевался.

— Дайте что-нибудь, — попросил Апу.

Хозяин положил в его протянутую ладонь ту самую цепь от клетки, с которой все это время не расставался, даже когда обнимал дочь.

Апу подошел к девочке, неторопливо поднял ее и, не сводя глаз с Джабу, сделал несколько шагов назад, туда, где кольцом стояли люди. Он передал малышку в чьи-то подставленные руки и вернулся к тигру.

— Не стоит делать глупостей, Джабу, — сказал он миролюбиво. — Ты знаешь меня, а я тебя.

Тигр медленно повернул голову и ответил коротким рычанием, которое должно было означать, что он не видит причины, почему бы ему все-таки парочку глупостей не сделать.

— У меня цепь, — объяснил Апу. — Но речь даже не о ней. Я сильней тебя, а потому я — твой господин.

Это сильно не понравилось Джабу. Он ощерил пасть, показывая огромные желтые клыки, чтоб ни у кого из присутствующих не осталось сомнений насчет того, кто здесь сильнее, и легонько постучал по земле когтистой лапой, тактично напоминая и об этом своем оружии.

— Все так, ты очень силен, — согласился Апу. — Но есть еще кое-что. Посмотри-ка мне в глаза, и ты поймешь, о чем я говорю. Ну-ка, докажи, что ты не трус.

Тигр опять зарычал, но с каким-то сомнением, как будто боялся совершить ошибку. Но все-таки сделал ее — заглянул в манящие глаза человека. И уже не мог сопротивляться: в них была воля, была сила, превосходящая его собственную, был приказ, ослушаться которого он не мог.

«Ступай домой, Джабу», — говорил взгляд.

Тигр издал короткий рык, полный горечи, затем повернулся и побрел к своей клетке. Он был унижен и обескуражен случившимся. Как могло произойти, что, едва обретя свободу, он опять возвращается в неволю? Он не понимал этого, но покорно шел под крики праздновавших его поражение обезьян.

Но человек, победивший зверя, приказал обезьянам замолчать и, запирая клетку, примирительно улыбнулся:

— Не огорчайся. У каждого из нас есть кто-нибудь, кого приходится слушаться. У меня тоже.