- Ты выглядишь усталой, как ты, родная? - спросила Смок.

- Жить в больнице удовольствие ниже среднего. - Варя закурила, но сразу же потушила сигарету, ей стало дурно.

- Что-то не так? - подруга смотрела на нее с озабоченным видом.

- Это все из-за таблеток, они постоянно рвутся наружу.

- Да, выглядишь ты неважно, я постараюсь не затягивать разговор. Ты понимаешь, почему я приехала?

- Потому что мы уже виделись вчера ночью, и обстоятельства этой встречи крайне загадочные. Я еще могу объяснить причину, по которой я находилась рядом с Аней - я следила за ней. Но как ты там оказалась?

- Я должна была забрать ее последний вздох. Мне было предначертано стать жрицей Смерти, стать ее вестником и помощником. В ту ночь Аня непременно должна была умереть, а ты помешала этому, дала ей возможность отбиться от злодея, нападавшего на нее с ножом.

- Я приемлю то, что ты - своего рода Валькирия и что ты и есть последнее предсмертное человеческое видение, если ты скажешь мне, кто держал этот нож?

- Для меня это не имеет никого значения: ни твое признание меня жрицей Смерти, ни ее убийца. Могу сказать, что ей суждено было умереть молодой, от ножа, который она сама вложила в руки своего убийцы. Дело в том, что она уже очень давно вбила себе это в голову, а в пространстве вариантов нельзя ни на чем зацикливаться.

- Она придумала сцену своего убийства, чтобы просто умереть?

- Сделать это трагично и красиво. Все изначально шло к суициду, которым собственно все и закончилось.

- К суициду? - переспросила Варя.

- Ты, видимо, не поняла, зачем я все-таки пришла.

- Она мертва?

- Да. - Смок раскрыла перед Варей ладонь, и в ней материализовался призрачный образ синей стрекозы. - Вот ее душа, ее ментальное воплощение. Но я буду вынуждена его оставить в Городе 1303 до новой встречи - она ничем не отличалась и крепко запуталась в своей привязанности к Нему.

- Так ты все-таки знала, о Ком я говорила тебе, сидя на кухне.

- Нет, я ничего о Нем не знаю и отношусь к Нему, как и ко всему живому и мертвому, что меня окружает, - безразлично.

- И все же в Его руке был тот нож? Она умерла от рук Любимого или Владислава?

- Я не могу тебе сказать. Мое служение Смерти строится на том, что я никому не даю советов, подсказок и ответов, потому что сама живу в пространстве вариантов. И, по правде говоря, не могу запомнить ни одно лицо, ни одну дорогу - ничего, что было бы связанно со смертью человека. Это облегчает мою ношу, лишает нравственного отношения к проделанной работе.

- Все, что вы говорите! Все, что я за последнее время слышала, похоже на шум неисправного приемника, который вы забыли выключить внутри моей головы, когда покидали ее.

- Кого ты подразумеваешь, когда говоришь «вы»?

- Всех-всех до единого! Всех, кто населяет эти проклятые миры и путает меня еще больше. Я буду слушать только Его, а в Его отсутствие - тишину, которую Он за собой оставил.

- Только не заблудись, следуя за Ним по пятам!

- Я не знаю, куда иду, а значит, не могу заблудиться.

- Тогда не наткнись случайно на что-нибудь чудовищное.

- Если бы на моем месте была Аня, ты бы и ей тоже сказала: «Не наткнись на что- нибудь чудовищное, например, на свою убийцу в темном переулке»?

- Главное, помни, что место, в котором ты как стремишься оказаться, не для живых.

- Ничего страшного, я отлично умею притворяться мертвой, - съехидничала Варя.

- Один раз ты так хорошо притворилась, что мне чуть не пришлось тебя забрать с собой. Этот город - Чистилище, и все, что ты слышала о нем - чистая правда.

- Я слышала о нем противоречивые вещи.

- Там обитают души, не обретшие покоя, многие из них даже не осознают, что они мертвы. Они вечно гонимы ночными кошмарами, от которых пытаются спрятаться в своих воспоминаниях, а они, как призраки, наступают на город со стороны болот. Там солнце движется только к закату, плоды падают с деревьев и просто сгнивают, не давая новых ростков. Дни тянутся неделями, измучивая страждущих жаждой и голодом. В ночи никто не сыщет покоя, а потому все бодрствуют, доводя себя до изнеможения. Выхода оттуда нет, а точнее он есть - прямиком в ад! А оттуда, как тебе известно, пытаются бежать даже самые его грозные владыки. И тебе хочется скитаться среди них, как это делают люди, находящиеся в коме, под действием наркотиков и снотворного?

- А чем моя нынешняя реальность отличается от этого места? - Варя рассмеялась. - Полагаю, что тебе больше нечего мне сказать.

- Надеюсь, мы не встретимся с тобой вновь.

Варя вернулась в лечебный корпус, на пороге ее ждала медсестра Валентина, которая в день госпитализации проводила ее в палату. Она всегда выглядела чем-то недовольной, раздраженной, и в этот раз, обращаясь к Варе, она не скрывала свою неприязнь к ней:

- К тебе пришел посетитель, ожидает тебя в общем зале. Как только закончите, найди меня, нам нужно подняться к главврачу и кое-что обсудить. - Она встала к ней ближе. - Смекаешь, о чем я?

Пациентка кивнула головой и направилась в зал, по дороге она думала о том, что медсестра ведет себя подозрительно: постоянно следит за ней, пытается сделать так, чтобы ей назначили сильнодействующие препараты, расспрашивает о ней других пациентов. Большую часть времени Валентина старалась не выдавать свой интерес к Вариной персоне, но стоило пациентке огрызнуться в ответ на ее глупые расспросы, как в глазах медсестры вспыхивал дикий огонь, ее охватывала ярость, щеки становились аж пунцовыми, и ее грудь начала ходить ходуном. Жар охватывал ее только на одно мгновение, ей быстро удавалось взять себя в руки, но даже этого мгновения Варе было более чем достаточно, чтобы испугаться ее и невзлюбить. Варя знала, что во время ночных обходов Валентина, проходя мимо ее палаты, на какое-то время задерживалась возле ее двери, ровно до тех пор, пока в ее дрожащих руках не звякнет поднос со шприцами. Медсестра впадала в транс, пытаясь разобрать звуки, доносящиеся из ее палаты, а потом, словно хлопок рук гипнотизера, ее пробуждало дребезжание подноса. Она вздрагивала, поправляла манжеты белого халата и подол юбки, а потом, начиная шаг с правой ноги, продолжала путь дальше по коридору. Варе отчетливо виделась эта картина, она видела ее сквозь стену и не понимала, что именно ее в ней пугает.

Валентина не имеет диктаторских замашек, не стремится подчинить себе волю пациентов и младших медсестер, скорее она желает оставаться в тени. Находясь там, она анализирует все происходящее, вспоминает рассказы пациентов, слухи, которые распускают ее коллеги, - она знает все и обо всех, но держит это при себе. Бесспорно, все считали ее странной - белой вороной. Она не дурна собой, но и не хороша, одевалась со вкусом, но очень просто. Можно было сказать, что она из тех женщин, которые, помыв голову, считают, что этого достаточно для того, чтобы считаться привлекательной и ухоженной. Но серой была не только ее одежда, что-то серое было у нее внутри, померкшее и неспособное жить. По ночам она бродила по коридорам и заглядывала в палаты, как крыса, настораживаясь от каждого постороннего шороха.

Варя думала о ней исключительно с пренебрежением, хотя сама предпочла бы и вообще о ней не думать. Выйдя в зал, она сразу же увидела Владислава Сатарова. Он стоял, облокотившись на стену и уткнувшись носом в свой телефон. Девушка подошла к нему и заговорила:

- Привет, какими судьбами?

- Привет, Варенька, - он улыбнулся ей. - Думаю, ты и сама знаешь, что меня сюда привело.

- Можешь называть меня Шайн, ведь такое у меня кодовое имя?

- Другое имя тебе попросту бы не подошло. Я сам лично его выбирал для тебя. Выйдем на улицу?

Это был прекрасный солнечный день, и потому Варя не возражала против того, чтобы хоть до самого вечера не возвращаться в больничные стены. Владислав шел чуть позади нее и любовался ее попой, видимо, его тоже ничто не беспокоило. Они сели в беседку напротив друг друга, Сатаров заговорил первым: