Человек и пустыня
А. С. ЯКОВЛЕВ
(1886—1953)
Мало кто знает сейчас творчество писателя Александра Степановича Яковлева, а в двадцатые годы он пользовался большой и заслуженной известностью. О его творчестве много писали. В 1925 году А. М. Горький обратил на Яковлева внимание, а в письме к Ромену Роллану (1928) написал:
«Хорошо растут Александр Яковлев, Каверин…»
«Прекрасным рассказчиком» считал Яковлева А. Луначарский.
«Это настоящий живописец-жанрист, картины которого обыкновенно невелики, но полны тонко наблюденной жизнью, — отмечал он, — исполнены с простым, не кокетничающим, но серьезным мастерством…»[1]
Действительно, в каждом своем произведении Александр Яковлев стремился воспроизвести правду эпохи, показать людей своего времени, со всеми их достоинствами и недостатками. Писатель не боялся ставить своих героев в остродраматические положения, когда человеческое существо обнажается, предстает таким, каково оно на самом деле, без всяких прикрас.
«Ведь мы, — писал он в дневнике, — держимся только правдой, непререкаемой правдой, мы говорим о жизни, какова она есть на самом деле»[2].
Передо мною «Схема для изучения личности и творчества писателя (клуб ФОСП[3], кабинет по изучению труда и быта писателя)», заполненная Александром Яковлевым в конце двадцатых годов. Казалось бы, «схемы», «анкеты» мало что дают для понимания личности писателя. Но «схема», о которой идет речь в данном случае, весьма своеобразна. Заполняющий ее писатель отвечает на вопросы, редко встречающиеся в обычных анкетах.
Так, Александр Степанович пишет, что считает себя человеком средней силы воли; борьба с препятствиями его весьма привлекает; преобладающее его настроение — скорее жизнерадостное; анализировать собственные переживания не любит; считает себя человеком романтичным, цельным по натуре, с преобладанием социального.
«Чрезвычайно большая любовь к природе, — подчеркивает он, — отсюда устойчивость, бодрость».
Читаешь это, и перед тобой постепенно вырисовывается облик скромного, доброжелательного человека, умного, требовательного к самому себе художника.
Александр Степанович Яковлев родился в 1886 году в городе Вольске Саратовской губернии, в семье маляра.
«Все мои родственники со стороны отца, — писал он, — крестьяне, бывшие крепостные графа Орлова-Давыдова, а со стороны матери — бурлаки на Волге. Никто из моих близких родичей не знал грамоты. Из всех родичей только, моя мать и дед — ее отец — умели читать церковнославянские книги».
Большую роль сыграла в жизни Александра Яковлева его бабка:
«Ее сказки, ее рассказы, ее яркий красочный язык прошли со мной через всю мою жизнь».
Под влиянием книжек про разбойников в двенадцать лет он бежал из дома в пермские леса. Много верст прошел пешком, но, конечно, вернулся, «измученный голодом и дорогой». В пятнадцать лет окончил городское училище. Год прослужил на телеграфе, потом на почте. В шестнадцать начал писать, печатался в местной газете.
«Чрезвычайно много читал… В то время прочел Тургенева «Отцы и дети». И жизнь преломилась: от глубочайшей религиозности — к полной потере веры. Время мук необычайных: «Где смысл жизни?» И тут — 1905 год. Вот смысл и цель: борьба за всеобщее счастье. Хотел, чтобы социализм наступил сегодня, завтра…
…Поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Голодал и собирался перевернуть весь мир. С увлечением слушал лекции, а после шел за Невскую заставу к рабочим. Грозил арест. Бежал на Кавказ, и там, в Грозном, настигли. Окружная тюрьма, смертники, печальные чеченские песни по вечерам».
Пять лет Александр Яковлев пробыл под надзором полиции в Ростове-на-Дону. Сотрудничал в местной газете «Утро юга». В августе 1914 года добровольно пошел на войну санитаром. «Хотелось быть со всеми, пережить, смотреть». Писал очерки. В 1920 году опубликовал свой первый рассказ в журнале «Общее дело» — «Смерть Николина камня» (1919). Много ездил по стране, «побывал во всех уголках СССР», «на самолете облетел Север», но всю свою жизнь оставался верен родному Поволжью.
С Поволжьем и связано все его творчество, за исключением, пожалуй, одной из первых его повестей — «Октябрь» (1918), написанной по горячим следам революционного переворота в Москве и опубликованной в 1923 году.
В рассказах и повестях «Терновый венец» (1921), «Цветет осокорь» (1923), «Повольники» (1923), «В родных местах» (1924), «Жгель» (1925), «Слава семьи Острогоровых» (1937) и других действие обычно происходит где-нибудь на Волге, чаще всего в родном Вольске, где все близко, знакомо писателю: и природа, и люди, и события. Он не может представить себе заимствованного, вторичного творчества, когда писатель рассказывает с чужих слов, не видя и не слыша тех людей, о которых пишет. В этом случае чаще всего возникают фальшь и схематизм, нетерпимые в художественном творчестве.
«На себе самом я проверил истину Достоевского: «Чтобы творить, надо страдать». Во всяком случае, надо быть кровно заинтересованным в деле, — так я понимаю эту истину».
Все, о чем рассказывает писатель в своих произведениях, пережито им самим. Кровная связь с родной землей, с людьми, с эпохой — основная черта Яковлева как художника. В этом отношении интересен рассказ А. Яковлева о том, как он работал над повестью «Октябрь»:
«Эту книгу я начал писать в те безумные октябрьские ночи, когда в окнах моей комнаты дрожали стекла от гула пушечных выстрелов. А задумал ее — в первое ночное обывательское дежурство во время московских сражений, когда мы, дрожащие от испуга, бродили, как черные тени, каждую минуту дожидаясь, что к нам вернутся бойцы той или иной стороны и бой перекинется на наш двор, в наши квартиры. Кончил, а пятна смерзшейся крови еще были всюду на улицах, укрытых снегом. Здесь все безмерно близко для меня. Пережитое».
В повести «Октябрь» Александр Яковлев нарисовал отчетливые и ясные картины классовых сражений, создал образы участников революционных событий 1917 года, в характерах которых воплотились разные пути к познанию правды жизни.
Накануне решающих событий два брата Петряевых ведут серьезный разговор о том, что делать, если завтра начнется гражданская война. Эсер Иван Петряев тверд, спокоен — он давно выбрал свою дорогу. В первый же день революции он пошел с оружием в руках против большевиков.
Василий Петряев ошеломлен, потрясен до глубины души тем, что открылось перед ним в первые же сутки Октябрьского переворота. Вслед за братом он бросается на помощь к своим товарищам — эсерам. Но Василию не приходится взяться за оружие — в силу обстоятельств он не попадает туда, где идут бои, а то, что он видит в первый день революции, подрывает его веру в правильность избранного им пути.
Александр Яковлев глубоко и тонко прослеживает процессе духовного перелома, который происходит в Душе Василия Петряева. Его решимость сменяется растерянностью при виде силы и сплоченности большевиков, при виде того, как дружно поддерживают большевиков рабочие, солдаты, красногвардейцы. Об активном участии в событиях уже не может быть и речи. Василий еще не знает, где искать выход. Твердо знает он только одно: сражаться против большевиков он не может.
Иван Петряев уверен в своей правоте, но в первый же день революционного переворота он чувствует себя чужим среди юнкеров, студентов и офицеров. Его поражает жестокость, с которой те расправляются с пленными красногвардейцами. И чем дальше, тем острее он ощущает неправоту избранной им дороги. Он понимает, что совершил непоправимую ошибку. Иван все отчетливее чувствует свое одиночество, свою оторванность от рабочих масс. Десять лет революционной борьбы он мечтал о всенародном восстании, а сейчас, когда этот момент настал, он стоит в стороне, «как чужой, как враг». Этого Иван перенести не может и кончает с собой.
