Та женщина взяла худую овчинку, обрезала с неё клочья кожи и закинула наверх. Больше тех обрезков не видели. Тогда все решили, что их у неё попросил рождественник.
Её муж, слывший отпетым сквернословом, однажды в начале рождественского поста вышел на своей лодке в одиночку в море. Тут началась метель и пошли волны, такие высокие, что могли вот-вот захлестнуть кораблик, а темнота такая, что берега было не видать. Тут бонд подумал, что ему пришёл конец, потому что бороться с волнами больше не мог. И вдруг он видит: к нему подходит на вёслах лодка, в лодке много народу, а один (он решил, что это предводитель) сидит на корме. Тот кидает бонду канат и велит закрепить его, если он хочет плыть с ними к берегу. Бонд поблагодарил его за приглашение. Они погребли к берегу, да так быстро, словно неслись на всех парусах при попутном ветре. Причалив, они немедленно берут лодку и, как ему показалось в темноте, несут её далеко-далеко от моря. Затем предводитель берёт его за руку и будто бы переводит через крутую гору на равнину. Тут он расстался с бондом и пропал, ведь тогда небо как раз чуть-чуть прояснилось, так что бонд узнал местность и без приключений добрался до дому. Потом он рассказал, что с ним случилось, и рассудил, что эти существа были без сомнения рождественники.
А когда тот бонд пошёл проверить свою лодку, он обнаружил её высоко на вершине горы, тщательно убранную.
(«Старинное предание»)
(перевод Ольги Маркеловой)
Пастушка
(Smalastúlkan)
При въезде в одну высокогорную долину в Муласисле одно время было пастбище и овчарни, а до хуторов там было далеко. У пастухов было заведено зимой, когда дни короткие, жить там, и в одной овчарке была устроена каморка, где пастухи ночевали и держали всё необходимое. Однажды вышло так, что мужчин, которые могли бы приглядеть за овцами, не оказалось, и на пастбище осталась одна девушка. Она собиралась пробыть там до рождества, а в рождество выпустить овец из овчарни и отправиться домой. В сочельник она до заката загнала овец, пошла к себе в каморку и стала мастерить себе обувку.
Когда она сшила башмаки и обулась, она стала восхищаться, какие они получились ладные да как ей к лицу, — и говорит сама себе: «Гляньте-ка на мою ногу!» — и вытягивает вторую ногу. И тут за порогом каморки раздался бас:
И в тот же миг овцы шарахнулись к стене, и в овчарню вошёл кто-то рослый и долговязый. Девушка так испугалась, что пустилась бежать без оглядки, пока не прибежала на хутор Хов в Аульфтафьорде, где и рассказала, что с ней произошло. А это, видимо, был рождественник или какой-то тролль.
(«Старинное предание»)
(перевод Ольги Маркеловой)
Каттарвали
(Kattarvali)
В поведении рождественников много необычного; об этом сейчас и пойдёт речь.
Один человек шёл куда-то и подошёл к ручью или речке. Там он увидел, что на берегу сидит в ряд много людей, все держат одно полотенце и одновременно утираются им, умывшись. Присмотревшись лучше, тот человек увидел, что это рождественники, и они таким образом готовятся расселяться по хуторам. Один из них, конечно же, должен был поселиться на его хуторе. Тот человек был скотник. Он был скромным и тихим, а стало быть — не друг тому рождественнику. Однажды они с ним столкнулись в дверях хлева, и рождественник напал на скотника. Они долго дрались, и в конце концов скотник одолел рождественника и погрузил его с головой в навозную кучу. Тогда рождественник что есть мочи завопил:
Скотник услышал, что ему кто-то вторит. И вскоре прибежал рождественник с соседнего хутора, и скотнику пришлось уносить ноги. Но с тех пор они, вроде бы, больше не сцеплялись.
На другом хуторе было дело: хозяйка под рождество мастерила своим домочадцам обувь. Она кроила и отдавала каждому раскроенное, а потом говорит: «Вот я всем башмаки скроила». И тут с потолка послышалось: «А мне нет». Хозяйка подняла голову и увидела, что верхом на потолочной балке сидит рождественник. «А какие тебе башмаки?» — спрашивает она. Он отвечает: «Круглые, как у чаши дно, и без пальцев». Тогда она бросила ему худую овчинку, и он пропал.
На хуторе Храпнабьяргир в Хьялтарстадатинге жили муж и жена. В ночь под рождество муж пошёл в церковь, а жена осталась дома с детьми: она не так давно родила. На закате послышалось, что в дом входят; а затем появился какой-то обормот, уселся на потолочную балку и говорит: «Когда твой Йоун ушёл в церковь, я с моей ношей пришёл к вам». А потом он стал пододвигаться к ней всё ближе и ближе. Женщина принялась вместе с детьми читать всё хорошее, что только знала. И вдруг она говорит: «А сейчас, кажется, придут те, кто хочет со мной встретиться». Тут обормот исчез. Она решила, что это был рождественник или тролль.
(«По рассказам Вальгерд Эйильсдоттир с Ховстрёнд, 1913»)
(перевод Ольги Маркеловой)
Сказки о мёртвых
(Draugasögur)
Выходцы с того света
(Afturgöngur)
Природа призраков. Утбурды
(Eðli drauga. Vökumenn og útburðir)
«Матушка моя в хлеву!»[16]
(„Móðir mín í kví, kví“)
На одном хуторе была работница. Она родила тайком и вынесла ребёнка на пустошь умирать: такое в нашей стране случалось сплошь и рядом, когда за рождение внебрачных детей полагалась епитимья, штраф или даже смертная казнь[17]. А после этого как-то раз устраивались игрища под названием викиваки, которые раньше повсеместно проводились в нашей стране, и эту самую девушку пригласили на танцы[18]. Но поскольку она была небогата, у неё не было нарядов, подходящих для таких празднеств, какими в старину были викиваки; а наряжаться она любила, — и из-за этого ей приходилось сидеть дома, а это было ей не в радость. Однажды, пока проходили танцы, эта девушка доила овец в загоне вместе с ещё одной женщиной. Она стала жаловаться другой доярке, что ей не в чем пойти на викиваки. Но едва она вымолвила слово, как обе услышали из-под стены загона такую песенку:
Матушка в хлеву, в хлеву,
Не тужи, не тужи
Дам тебе свою рубашку,
Дам рубашку,
В ней пляши.
Батрачка, которая вынесла на пустошь своего ребёнка, поняла, что обращаются к ней: услышав песенку, она так напугалась, что повредилась в уме до конца жизни.
(перевод Ольги Маркеловой)
«Я творила бы квашню…»
(„Til manns var ég ætluð“)
Жила-была женщина. Она родила ребёнка и вынесла его на пустошь. Потом она родила другого ребёнка, девочку. Её она оставила в живых. Она росла и крепла и превратилась в девушку на выданье. Для неё нашёлся жених, и вскоре они справили свадьбу. На свадьбе было многолюдно и весело. Когда свадебный пир был в самом разгаре, все услышали, что к окну комнаты, где проходило застолье, кто-то подошёл, а потом послышалась такая виса:
Я творила бы квашню,
Я белила бы холсты,
Собралась бы под венец я —
Как и ты.
Считают, что виса была обращена к невесте, а сказала эту вису её загубленная сестра.
(перевод Ольги Маркеловой)
Утбурд на горной гряде
(Veggjaútburðurinn)
Один человек ехал по горной гряде близ Сидумули на Берегу Белой Реки. Вдруг к нему приблизился утбурд и сказал:
