Москва впервые появилась — как название деревни — в 1270-е годы, в одной из переписей, проводившихся чиновниками Золотой Орды. Но Николай Карамзин, сочинивший в начале XIX века «Историю государства Российского» в 12 томах (и содержащую — по его собственным словам — «большой примес лжи»), придумал, что Москву основал киевский князь Юрий Владимирович но прозвищу «Долгорукий». Но киевлянин никак не мог основать селение с финским названием. Он дал бы ему славянское — типа «Юрьев», «Владимир», «Ярославль». Ясно, что это было небольшое поселение местного племени мокша на реке Москва. Финский гидроним Moks (мокша) + Vа («вода» по-фински).

Несмотря на это, многие российские авторы после Карамзина стали фантазировать о том, как с той поры все русские земли дружно потянулись объединяться вокруг Москвы — захолустной деревни, где жила одна мордва. Мол, древние города Киев и Новгород, Полоцк и Псков, Тверь и Рязань — все просто возмечтали объединиться вокруг этой мокшанской деревни, к тому же находившейся под властью Орды. Всякий нормальный человек видит, что подобные трактовки — чисто политические спекуляции, попытки задним числом оправдать и «обелить» московский разбой. Вообще говоря, все империи на свете создавались «железом и кровью». Но россияне, претендующие на «особую роль» в мировой истории, пытаются доказать, что у них все было не так, как у других.

Соответственно, критику этих спекулятивных политизированных концепций времен царизма и социализма в Москве называют «попытками переписывания истории на постсоветском пространстве, где молодые национальные историографии продолжают судорожные поиски национальной идеи нередко на антироссийском поле» (так пишет журнал «Родина»).

На самом деле «антироссийское поле» — это политика Московского государства после 1480 года, а еще раньше — антирусская политика Москвы, пребывавшей в составе Орды. Вспомните: «врагами» ордынской Москвы российская историография со времен Карамзина называет Великое княжество Тверское, Великое княжество Рязанское, республики Псков и Новгород, Полоцкое княжество. Приклеивая им ярлыки «врагов», россияне тем самым оправдывают разорение и уничтожение этих княжеств и республик, а также оккупацию Полоцка Иваном IV на 17 лет. Налицо подмена понятий: критика антирусской позиции ордынской Москвы именуется «антироссийским полем». Попытки непредвзятого историка ретроспективно встать на сторону Полоцка, Твери, Пскова, Новгорода или Рязани в их противостоянии с Москвой объявляются «русофобией».

Что такое в представлениях московских авторов это «антироссийское поле» наглядно показывает их отношение к факту освобождения Киева от власти Орды (этот аспект для них важен, ведь они ведут свою государственность от Киева, хотя на то нет исторических оснований — киевские колонизаторы Владимиро-Суздальской земли были подобны викингам, никакой государственной традиции они не передавали). 

Победив татар в битве на Синей Воде в 1362 году, великий князь ВКЛ Альгерд освободил Киев от пресловутого «ига» и восстановил там Великое княжество Русское. Но московские авторы квалифицируют этот факт совершенно иначе: «Литва захватила Киев у России». То есть проговорились — Орду назвали «Россией».

Получается картина, поразительная с точки зрения научной методологии, но вполне логичная в рамках циничного подхода московских «ученых кругов». Великое княжество Московское под властью ханов Золотой Орды — это «Россия», выход из этой Орды Великого княжества Русского со столицей в Киеве — это «выход из России». Но при том Н. М. Карамзин пишет, что Киевское Государство — до татар — это Российское Государство, а всех князей Киева он именует «российскими государями». Получается, что Русь Киева, освободившись в 1362 году от власти Орды, — перестала быть Русью и «Российским Государством». А население Киева перестало быть русским.

Именно такова концепция московских историков: пока Киев был в Орде — он был «русским» и «российским»; когда

освободился от Орды — сразу стал «нерусским» и «нероссийским». Николай Карамзин (по происхождению сам татарин) вычеркнул его до 1654 года из своей «Истории Государства Российского». Но ведь Киев — это и есть исконная Русь, именно его жители назывались «русинами»!

Напомню, что жители Московского княжества (а потом — царства) себя русинами не называли, а только «мосхами», «московитами», «москвичами». Тем не менее нынешние московские авторы выход Киева из Орды изображают «предательством Киева по отношению к России». Ничего другого они категорически не желают признавать!

И Новгородская Русь — тоже сама по себе Русь, никакая не Россия. Если бы московские историки говорили о 1150-летии Новгородской Руси, никто бы им слова не сказал. Так нет же, хотят праздновать 1150 лет Орды-России...

Интересно, что вообще московские историки имеют в виду под «Русью» (напомню, что слово «Россия» означает «Русь» на греческом языке)? Откроем карту на реке Кама, вот названия «очень русских» городов и селений на этой реке: Вильгорт, Гайны, Кай, Керос, Кирс, Кува, Кудымкар, Купрос, Майкор, Ныроб, Пелес, Пожва, Сейва, Тимшер, Чердынь,Чермоз, Эрна, Юрла и т. д.. Не каждый правильно выговорит. Какая же это «Русь» и какие там «славяне»? А самое главное — какое отношение они имеют к Киевской и Новгородской Руси?

Но более всего авторов журнала «Родина» бесит то, что наши историки называют Беларусь бывшей колонией царской империи. Андрей Ганин несколько раз об этом просто вопиет в своей статье — мол, посмотрите, россияне, какая махровая русофобия цветет в Минске. Заканчивает свою статью он с гневным пафосом:

«К сожаленню, общий уровень читательской культуры на постсоветском пространстве сегодня крайне низок. Видимо, поэтому тарасы (имеется в виду издатель-редактор беларуской исторической серии книг Анатоль Тарас. —

Прим. авт.)

считают приемлемым обосновывать свои русофобские фантазии подобной примитивной макулатурой. Как следствие, эти писания предлагаются «не для внутреннего пользования», а адресуются именно российскому читателю для его «ознакомления» с «подлинной» историей соседних государств, свободной от «московоцентричной теории развития народов бывшей Российской империи». Фактически же речь идет

о попытке навязать российской аудитории комплекс «вины» за выдуманный «колониальный» период истории России и внести раздор в отношения между братскими восточнославянскими народами».

Раздор, на мой взгляд, вносят именно и только московские историки, которые ассоциируют свой «братский восточнославянский народ» с царской империей. Но если они пытаются обелить царизм и отвергают тезис Ленина о том, что царская «Россия — тюрьма народов», — то им действительно придется за это извиняться перед соседями. Ибо они смешали воедино свой народ и империю.

Повторяю: критика империи и имперской политики (и царской, и советской) — не есть русофобия. Но московских историков очень задевает эта критика — видимо, потому, что они привыкли видеть себя только великим и могучим «старшим братом», монопольно обладающим истиной во всех сферах жизни. Ничего другого в зеркале истории они видеть не желают.

Итак, мы подошли к главному вопросу. Была ли Беларусь колонией царизма, или это только «злобные русофобские измышления»?

Начнем с того, что российские историки вообще отрицают наличие колоний у Российской империи. Цитированный выше Андрей Ганин так прямо и пишет:

«Речь идет о попытке навязать российской аудитории комплекс «вины» за выдуманный «колониальный» период истории России».

Отметим справедливости ради, что и в Беларуси кое-кто вполне с ним солидарен. Например, один из здешних «западпорусистов», спрятавшийся под псевдонимом Виктор Суровов. Он в своей книге «Ледокол-2» (подделка под книгу Виктора Суворова), изданной в 2008 году, так и пишет: