«Изучение одонтологических (зубных) материалов показывает, что западные серии кривичей полностью соответствуют так называемым ранним латгалам Видземе и жемойтам, но наибольшее сходство у них выявляется с восточными латгалами VІІІ-ХІІІ веков. Отмеченная близость зубного комплекса кривичей и синхронных им латгалов может быть объяснена в пользу местного (балтского) происхождения первых.

Явных антропологических следов проникновения славян на территорию Подвинья нет. Те материалы, которые некоторые ученые идентифицируют со славянами, могут быть связаны и с другими этносами, в том числе с балтскими племенами. При этом единственное, что позволяют утверждать антропологические исследования, это отсутствие массовых миграций, которые могли бы привести к существенному изменению физического типа населения Беларуси.

Таким образом, засвидетельствованное большинством антропологов значительное сходство балтских племен (особенно латгалов) и полоцких кривичей позволяет поддержать мнение о славянизации кривичей путем замены ими своего балтского языка на славянский» (с. 223).

Кстати, еще в середине XIX века летувисский историк Симон Даукантас подчеркнул тот факт, что у кривичей до перехода на славянский язык был балтский:

 «Род кревов (krievai) так соединился с русами, что разговаривает по-русски, а не по-своему. Кревы... говорили на том же языке, что и литовцы, жамойты, леты, пруссы. В стране кревов было два языка — один письменный, так называемый русский, второй — людской, так называемый  кревский»[12].

Однако постепенный переход крестьянского (в те времена 95 % от всей популяции) балтского населения кривичей на «русский» язык (т. е. на славянский «койне») вовсе не означал, что Крива стала пресловутой «Русью».

Дермант отмечает:

«При этом к собственно «Русской земле», или «Руси» ― в узком смысле слова (которая существовала в Среднем Поднепровье), Полоцк и Смоленск не принадлежали. До последней трети IX века полоцкие кривичи не зависели ни от Киева, ни от Новгорода, и только в 70-е годы IX века киевские князья Аскольд и Дир совершили поход на Полоцк и, возможно, включили его в орбиту своего влияния. Но в любом случае при князе Олеге Полоцк уже не подчинялся Киеву.

Все вышеупомянутые города, которые являлись конкурентными государствообразующими центрами, принадлежали к трем крупным этнокультурным и географическим ареалам: финско-словенскому Северу (Новгород), ирано-полянскому Поднепровью (Киев) и балто-кривскому Верхнему Поднепровью и Подвинью (Полоцк, Смоленск). Два первых ареала, не завершив самостоятельного развития в государственные структуры, были объединены Рюриковичами и уже вместе пошли к созданию общего государства. Полоцкая же земля проявила максимум упрямства и не попала в эту компанию. Известный историк и культуролог Л. Акиншевич утверждал по этому поводу, что «во времена княжеские (Х-ХІІІ века) беларуские княжества, бесспорно, менее, чем украинские и российские, имели тенденцию к объединению в единое «русское» целое» (с. 232 - 233).

В начале 90-х годов вопрос «славяне или балты?» обрел «патриотическое звучание». В стремлении доказать, что история Великого Княжества Литовского является историей беларуского этноса и государства, а не Летувы жамойтов, беларуские историки стали изображать историческую Литву как славянское государство.

Если

судить по заявлениям Олега Давыденко, для некоторых ученых и сейчас вопрос стоит именно так. На самом деле этот вопрос неверен по существу, потому что наши предки, создавшие ВКЛ, не были ни славянами, ни восточными балтами (предками летувисов и латышей). Они были ЗАПАДНЫЕ БАЛТЫ — большая этническая группа, ныне полностью ассимилированная.

Еще в 1950-е годы беларуский историк-эмигрант Витовт Тумаш опубликовал работы «Балтский элемент при становлении современного беларуского народа» и «К вопросу о беларуской южной этнографической границе». В них он убедительно показал культурную

и

духовную близость беларусов к «современным балтам». Однако эта близость обусловлена не процессами этноконтактов между «славянами-беларусами» и восточными балтами, а самой сутью нашего древнего субстрата, к которому предки летувисов и латышей имели отношение только «по касательной». Наше балтийское содержание сугубо западнобалтское, а не от нынешних соседей.

Что касается балтских этнокультурных реалий, то таковых существует масса у

беларусов, мазуров

и лужичан, только их почему-то причисляют к «славянским традициям». Например:

1)    архаичная западнобалтская лексика (по Е. Карскому в беларуском языке конца XIX века не менее 83 % корней слов были балтские);

2)    фамилии на «-вич», топонимы на «-но» и «-овичи», пшеканье-дзеканье и другие особенности балтской фонетики;

3)    блюда из овса, имеющие возраст минимум 3500 лет (тогда как в народной кухне славян овсяных блюд вообще не было);

4)    уникальные традиции и календарные праздники;

5)    поклонение дубам, камням, ужам...

Короче говоря, в культуре беларусов, мазуров и лужичан даже сегодня ярко выражены балтские черты.

Разве наша культура похожа хоть чем-то на культуру болгарских «славян»? Нет, у них совершенно иная культура, они даже в знак согласия мотают головой, а в знак несогласия кивают.

Или разве в культуре беларусов есть хоть что-то из якобы «славянской» русской культуры с ее угорскими матрешками, финскими саунами, тюркской кадрилью и балалайками? Нет, у нас есть «дуда» (беларуская волынка) и «батлейка» (кукольный театр). Это у кого же еще из славян национальным инструментом является волынка? Больше ни у кого. А для украинцев характерны балканские песни

и пляски, шаровары и ленты в косах, все прочее — от ираноязычной культуры сарматов.

НЕТ ГЕНОВ «СЛАВЯНСТВА», НЕТ ОБЩЕЙ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ. Есть народы разных рас и культур, перешедшие на общий жаргон межэтнического общения («койне») — то есть ставшие славяноязычными.

Предлагаю задуматься над следующим фактом. В середине XIX века генерал-губернатор Северо-Западного края Михаил Муравьев-вешатель, следуя указаниям из Петербурга, перевел «жмудскую письменность» (то есть нынешний «литовский язык») на кириллицу (перед этим он сделал то же самое с литвинским-беларуским языком). Это было только началом реформ Муравьева, в перспективе обозначился перевод «жмудского наречия» на «русский алфавит», а всех «жмудинов» на русский язык.

И вот представьте себе, что царизму это насилие удалось бы (как оно удалось по отношению ко многим другим народам, порабощенным царизмом). Тогда мы имели бы сегодня славяноязычную Республику Летува, население которой называлось бы литово-русами. И вот ее ученые ставят вопрос: кто мы — славяне или балты?

Какой-нибудь Жмудявичус, академик Литово-Русской ССР, с жаром доказывал бы, что литово-русы Жамойтии — никакие не балты, а славяне. Ведь они сегодня говорят на русско-жамойтском языке (из семьи славянских языков) и вместе с этим языком впитали «славянскую культуру». А раз они и по культуре славяне — тогда они во всем славяне. Мало того, этот академик грозил бы оппонентам тем, что попытки увидеть в литово-русах Жамойтии и в беларусах Беларуси каких-то «балтов» — это попытка подрыва единства «великорусского народа» и замаскированное под науку стремление отделиться от России.

Или другой пример. Один из главных аргументов наших ретроградов заключается в том, что, дескать, беларусы потому не балты, что перешли на славянский беларуский язык. Но эти их суждения соотносятся с реальностью лишь первой половины XX века, а вот в 2011 году в Беларуси уже трудно найти беларуса, говорящего на «роднай мове». Причем только за 10 последних лет число беларусов, считающих беларуский язык родным, сократилось на 25

%.

Если эти ученые уважают законы логики, они должны теперь провозгласить, что беларусы исчезли, а вместо них в Беларуси появилась новая русская нация. Мол, раз перешли на русский язык, то утратили заодно всю свою культуру и традиционную ментальность, а также антропологию — этнически перестали быть беларусами.