В пути два принца то и дело спрашивали:

— Не встречали ли вы короля павлинов?

Все им в ответ: нет да нет.

Они продолжали путь и наконец зашли так далеко, так далеко, как никто еще не заходил.

А прибыли они в королевство майских жуков; все тут было им диковинно: обитатели этой страны жужжали так сильно, что король чуть было не оглох. Один жук показался ему весьма рассудительным, и он спросил, в каких краях можно отыскать короля павлинов.

— Сир, — сказал ему майский жук, — его королевство в тридцати тысячах лье отсюда. Вы избрали самый длинный путь, чтобы туда добраться.

— А откуда вам это известно? — спросил король.

— Да как же, — ответил майский жук, — мы и вас хорошо знаем, ведь в ваших садах мы проводим два или три месяца в году.

Тогда король и его брат обнялись и расцеловались с майским жуком; они крепко подружились и вместе отужинали; братья с восхищением осмотрели все диковины этого края, где самый маленький лист с дерева стоил целый пистоль. Затем они откланялись, чтобы завершить свое путешествие; идти пришлось недолго, поскольку они уже знали дорогу. Кругом росли деревья, усеянные павлинами, на каждой ветке по птице, а перекрикивались они меж собою так громко, что было слышно за два лье.

Король сказал брату:

— Если повелитель павлинов и сам павлин, то как же наша сестра собирается выйти за него замуж? Нужно быть безумцем, чтобы на это согласиться; сами видите, какого красавца получим мы в зятья и каких маленьких павлинчиков в племянники.

Принц обеспокоился ничуть не меньше.

— Вот же злополучная прихоть пришла ей на ум, — согласился он, — и как она только додумалась, что на свете есть король павлинов.

Придя в большой город, они увидели, что его населяет множество мужчин и женщин, чья одежда сшита из павлиньих перьев; подобными перьями украшалось тут все, и это считалось очень красивым. Навстречу им мчал король в красивой маленькой карете из золота и бриллиантов — ее несли во весь опор двенадцать павлинов. Этот павлиний государь был так ослепительно красив, что король и принц остолбенели: у него были длинные, светлые, вьющиеся волосы, белое лицо, а корона из павлиньего хвоста. Он же, увидев людей, одетых иначе, чем его подданные, решил, что это, должно быть, чужестранцы; тогда он остановил карету и подозвал их.

Король и принц, вежливо поклонившись, сказали:

— Сир, мы прибыли из дальних краев преподнести вам сей прекрасный портрет.

Тут они вынули из сундука большой портрет Розетты; всмотревшись в него, король павлинов воскликнул:

— Я не могу поверить, что на свете есть такая прекрасная девушка.

— Она еще в сто раз краше, — отвечал король.

— Ах! Вы шутите, — обиделся король павлинов.

— Сир, — сказал принц, — мой брат — король, как и вы; наша сестра, чей портрет вы видите, — принцесса Розетта: мы пришли к вам ее посватать: она красива и умна, и мы дадим за ней в приданое буасо[73] золотых экю.

— О да, — сказал король, — я охотно женюсь на такой, и ни в чем не будет ей отказа, а уж как я любить ее стану; да только если хоть в чем-то окажется она хуже своего портрета, то я прикажу вас убить.

— Что ж, годится, — сказали братья Розетты.

— Ах, вам это годится? — подхватил король. — Тогда ступайте в темницу и оставайтесь там, покуда не прибудет принцесса.

Принцы сделали это без возражений — ведь они-то не сомневались, что сама Розетта еще прекрасней своего портрета.

Пока они сидели в темнице, король приказал прислуживать им наилучшим образом; он часто их навещал, а в его замке висел тот самый портрет принцессы, от которого он так потерял голову, что не спал ни днем, ни ночью. Братья же отправили ей из башни письмо с повелением побыстрее приехать, ибо король павлинов ее ждет; однако ж не сообщили, что они узники, чтоб она ни о чем не тревожилась. Принцесса, получив это известие, от восторга была вне себя; всем рассказала, что король павлинов нашелся и хочет взять ее в жены. Зажигали огни, палили из пушек, повсюду ели конфеты и сладости, а всему приходившему народу целых три дня раздавали хлеб с маслом и вареньем, побрякушки и сладкое вино. Проявив такую неслыханную щедрость, Розетта оставила своих красивых кукол добрым подругам, а королевство брата — старым мудрецам, наказав им тратить поменьше, а дани к возвращению короля собрать побольше, а еще умоляла их беречь своего павлина, да и пустилась в путь, взяв одну лишь кормилицу да свою молочную сестру с зеленым песиком Непоседой.

Они отправились по морю на лодке, везли мешок золотых экю и нарядов, которых хватило бы, чтоб десять лет менять их по два раза в день, а сами лишь смеялись да пели. Кормилица спрашивала у лодочника:

— Да близко ли, близко ли оно, королевство павлинов?

— Да нет же, — отвечал он ей.

Она все за свое:

— Да когда же? Когда же?

— Скоро, — отвечал он ей, — скоро.

Тут она и в третий раз:

— Подплываем? Подплываем?

Он ответил:

— Да, да.

Едва он вымолвил это, как кормилица присела рядом и шепнула:

— Захоти только — и навсегда станешь богатым.

— Хочу, — отвечал он.

— Пожелай только — и получишь много пистолей, — продолжала она.

Он ответил:

— Я большего и не желаю.

— Тогда, — сказала она, — этой ночью, пока принцесса будет спать, ты поможешь мне сбросить ее в море. Она утонет, а я одену свою дочь в ее прекрасные одежды, и мы отведем ее к королю павлинов, который сразу на ней женится, а ты в награду получишь столько бриллиантов, сколько сможешь унести.

Лодочник предложению весьма удивился: очень жаль ему было топить такую красавицу, но старуха достала бутыль вина и так его напоила, что он ни слова против не смог вымолвить.

Когда наступила ночь, принцесса, как обычно, отошла ко сну; ее маленький Непоседа мило почивал, развалившись на постели, не шевеля ни передними, ни задними лапами. Розетта крепко спала, когда злая кормилица, которая ложиться и не думала, пошла за лодочником. Она втолкнула его в покои принцессы, затем, стараясь не разбудить, они подняли ее вместе с пуховой периной, подушкой, простынями и одеялами; молочная сестра суетилась, во всем им помогая: и они бросили все это в море, а принцесса спала так сладко, что не проснулась.

Но, к счастью, ее перина была сделана из перьев птицы-феникса, весьма редких и имеющих свойство не тонуть в воде, так что принцесса плавала на постели, точно в лодке; однако вода мало-помалу намочила перину, затем подушку. Тут Розетта испугалась, что описалась в кроватку[74] и ее будут за это бранить.

Поскольку она ворочалась с боку на бок, Непоседа проснулся; своим превосходным нюхом он почуял треску и морских языков прямо у себя под носом и принялся тявкать, да так громко, что перебудил всех рыб: а те и давай вовсю резвиться, толкаясь головами в принцессино ложе, которое заходило ходуном и крутилось как волчок. Ну и ну! И удивлена же была Розетта! «Наша лодка пляшет на волнах? — говорила она себе. — Мне никогда еще не было так неуютно, как этой ночью».

А тут еще и этот тявкающий Непоседа: ну, жизнь стала совсем невыносимой. Злая же кормилица с лодочником, издалека услышав его лай, посмеивались меж собою:

— Вот забавный песик! Выпей-ка вместе с хозяйкой за наше здоровье; ну, а мы поспешим причалить, — ибо они уже подплывали к городу короля павлинов.

На берег моря отправили сто карет, запряженных всевозможными редкими животными: там были львы, медведи, олени, волки, лошади, быки, ослы, орлы, павлины, а карету для принцессы Розетты тащили шесть синих обезьян, которые и скакали, и по канату ходили, словом, выделывали тысячу премилых штук: на них была красивая сбруя из темно-красного бархата с золотыми нашивками. Для развлечения принцессы королем были выбраны шестьдесят юных барышень, одетых в разноцветные платья, и золото с серебром были самыми скромными из их украшений.