Король был так потрясен, что едва дышал. Взглянув на бульдожьих щенков, он с изумлением заметил звезды у них во лбу и некое подобие цепочки вокруг шеи, отличавшейся по цвету от остальной шерсти. В изнеможении он упал в кресло, не в силах принять твердое решение. Однако королева-мать так настаивала, что он согласился изгнать ни в чем не повинную Златовласку. Тотчас ее посадили в носилки вместе с тремя щенками и, нимало не заботясь о том, каково ей приходится, отправили к матери, до которой она добралась едва живая.

Небеса же сжалились над лодкой с тремя принцами и принцессой; покровительствовавшая им фея превратила проливной дождь в молоко, и они не остались голодными. Никакого вреда не причинила им и страшная буря. Семь дней и ночей плавала лодка по морю, а младенцы в открытом море были спокойны, словно на пруду. Но вот их заметило проходившее мимо корсарское судно. Капитан издалека увидел яркий блеск звезд, горевших во лбу у младенцев, и, уверенный, что уловил сияние драгоценных камней, направил корабль навстречу шлюпке. И правда — в ней он обнаружил сокровище, но всего удивительней была для него красота четверых младенцев. Он пожелал взять их себе и потому приказал плыть домой, чтобы отдать детей жене: ведь своих у них не было, а жена хотела их больше всего на свете.

Она встревожилась, что муж так быстро вернулся, ибо тот отбыл в длительное плавание. Но как же обрадовалась она, увидев обретенное им диво дивное: вместе полюбовались они на диковинные звезды, на золотые цепочки, что невозможно было снять, и на длинные волосы. А когда жене вздумалось причесать младенцев, случилось настоящее чудо, ибо с их волос каждый миг падали то жемчуга, то рубины, то алмазы, то изумруды разной величины и без малейшего изъяна. Она рассказала об этом мужу, и тот изумился не меньше ее.

— Я устал, — молвил он, — от ремесла корсара. Если впредь волосы этих детей будут для нас источником богатств, так нечего мне больше и по морям плавать — ведь я и так стану богачом, как все великие капитаны.

Это обрадовало жену корсара, чье имя было Корсарина, и она еще сильнее полюбила четверых детей. Принцессу она назвала Ясной Звездочкой, ее старшего брата — Солнышком, среднего — Счастливцем, а сына принцессы — Милоном. Он был намного красивее двух других мальчиков, так что, хоть и не было на нем ни звезды, ни цепочки, Корсарина любила его больше всех.

Материнского молока у нее не было — вот и попросила она мужа, любившего поохотиться, поймать ей маленьких оленят. Их домик стоял в большом лесу, так что он выполнил ее просьбу без труда. Корсарина оставила оленят рядом с домом с наветренной стороны, а оленихи, учуяв их запах, прибежали их покормить. Тогда Корсарина спрятала оленят, а вместо них положила младенцев, которым пришлось по вкусу оленье молоко. Дважды в день четыре лани приходили к дому Корсарины и кормили принцев и принцессу, принимая их за своих оленят.

Так прошло младенчество монарших детей: и корсар, и его жена самозабвенно любили их, о них одних только и заботились. Корсар был человеком весьма благовоспитанным; ремесло свое выбрал он по прихоти судьбы более, чем сам того желая. Он женился на Корсарине, когда та была фрейлиной у одной принцессы, где получила хорошее воспитание; она знала свет и даже в местах столь диких, где прокормить их могли только морские набеги мужа, все-таки не забыла, как подобает жить. С радостью покончили они с корсарским промыслом, полным опасностей, — ведь теперь им незачем было заботиться о пропитании: каждые три дня с волос принцессы и ее братьев падали драгоценные камни, которые Корсарина продавала в ближайшем городе, а на вырученные деньги всегда покупала детям подарки.

Когда те подросли, Корсар принялся обучать их, развивая способности, коими щедро одарили их небеса, и уж не сомневаясь, что их происхождение окутано большой тайной. В благодарность за сей дар богов он решил научить их всем наукам и, надлежащим образом обустроив свой дом, пригласил достойных учителей. Дети обучались с легкостью, удивлявшей сих почтенных господ.

Корсар и его жена никому не рассказывали, как дети попали к ним, выдавая их за своих собственных, хотя и было заметно, что малыши эти рода куда более знатного. Они были очень дружны, а держались всегда непринужденно и учтиво; однако принц Милон испытывал к принцессе Звездочке более глубокие и пылкие чувства, чем двое других принцев. Стоило ей чего-нибудь захотеть, как он всячески старался исполнить ее желание. Всегда рядом, он сопровождал ее и на охоте, а дома находил предлог, чтобы подольше с нею побыть, никуда не отлучаясь. Солнышко и Счастливец хотя и приходились ей братьями, но никогда не говорили с ней так нежно и уважительно. Звездочка заметила это и тоже полюбила Милона.

А пока росли они, возрастала и их взаимная привязанность, что поначалу приносило им лишь радость.

— Мой дорогой братец, — говорила Звездочка, — будь моих желаний достаточно, чтобы сделать вас счастливым, вы стали бы величайшим королем на земле.

— Ах, сестрица, — отвечал он, — не отнимайте у меня простого счастья находиться подле вас. Я предпочту один час рядом с вами всем высотам, какие только вы мне желаете.

Но она говорила то же самое своим братьям, которые всегда отвечали, что были бы этому рады; а потом добавляла, чтобы испытать их:

— Да, пусть бы вы заняли лучший престол на свете, даже если я никогда больше не увижу вас.

И они тотчас отвечали:

— Вы правы, сестрица, это невысокая цена.

— Так, значит, вы согласны, — спрашивала она, — больше никогда меня не увидеть?

— Конечно, — говорили они, — вы же будете присылать иногда весточки, нам этого хватит.

Уединяясь, она размышляла над тем, сколь разными бывают взгляды на любовь, и понимала, что и ее сердце чувствует то же самое. Солнышко и Счастливец были дороги ей, однако она вовсе не стремилась всю жизнь провести рядом с ними. Но стоило ей лишь подумать, что отец может отправить Милона разбойничать на море или служить в войске, как глаза ей застилали слезы. Так любовь, пока еще скрытая под маской доброты, возросла в этих молодых сердцах. Но вот Звездочке исполнилось четырнадцать лет — и вдруг ее начала мучить совесть: теперь ей казалось, что любить братьев разной любовью несправедливо. Она вообразила, будто виной всему те ласка и забота, какие всегда проявлял к ней Милон, и запретила ему впредь добиваться ее любви.

— Вы уж и так в этом слишком преуспели, — говорила она ему добродушно, — видите, насколько лучше я отношусь к вам.

С какой радостью слушал он эти речи! Его предупредительность не только не уменьшалась, но, напротив, возрастала, и каждый день он находил новый способ выразить ей свою привязанность.

Они еще не знали истоков взаимной нежности, не ведали о ее природе. Но вот однажды Звездочке привезли несколько новых книг. Она взяла первую попавшуюся — это была история двух юных сердец, полюбивших друг друга, хотя они считались братом и сестрой; потом настоящая родня признала их, и они поженились после долгих мытарств. Милон прекрасно читал вслух, умея слушать и сам, и удерживать внимание тех, кто слушал его; поэтому Звездочка попросила его почитать ей, пока она закончит ткать полотно.

Читая сие произведение, он не без волнения заметил, сколь похожи его чувства на описанные в книге. Звездочка была удивлена не меньше. Казалось, автор заглянул прямо к ней в душу. Чем дальше Милон читал, тем больше повествование трогало его; принцесса же, слушая его, все больше умилялась. Как ни старалась она сдержать слезы, но они все же потекли по ее щекам. Старания Милона справиться со своими чувствами оказались столь же тщетны. Он то бледнел, то краснел, голос его срывался. Оба безмерно страдали.

— Ах, сестрица! — воскликнул наконец Милон, выпустив книгу из рук и обратив на Звездочку взор, полный печали. — Как счастлив был Ипполит, когда узнал, что не приходится братом Юлии[344].

— Увы! Не будет нам подобного утешения! Неужели мы меньше заслуживаем его?