«Превосходно, так еще лучше,» — прочитала она еще одну ведуньину мысль. Теперь Энсета в курсе, что ее мысли могут быть ею прочитаны. «Его душа уже не здесь. Но еще не там,» — быстро пустилась в мысленные объяснения бабка. — «Мы с Шаини можем попробовать нагнать ее по пути, если он еще пересекает Мрачный предел». Она кинула выразительный взгляд на распластанное тело Гарда позади себя.

Като наморщила лоб. «Шаини?»

Ведунья мысленно усмехнулась. «Я попыталась не только превратить его обратно в какое-либо обычное лесное животное, не-демона. Я старалась сделать его добрым, и дала ему другое имя. Из Непокорного он стал Сияющим».

Като по-новому глянула на яркий и блестящий мех бабкиного Шаини, прямую противоположность черным доспехам-шкурам коней из Мрака.

«Но если мы с Шаини уйдем во Мрак,» — при этих словах бабка судорожно вздохнула. — «Кто-то должен будет подготовить тело здесь. Иначе все может быть впустую».

Решение мгновенно созрело в голове девушки.

«Я сама пойду во Мрак. С Превосходящим. Он самый быстрый, он еще может настичь».

«Мрак — это безумие, дочка». В глазах Энсеты горечь смешалась пополам с участием.

«А здесь — бездыханный труп, который холодеет тем больше, чем дольше мы пустословим!»

Ведунья приблизилась к костерку, разведенному Като.

«У тебя не осталось сон-травы из Хиль-де-Винтеровского Сада?»

«Нет,» — запальчиво, с ноткой гнева ответила ей мысленно Като, чувствуя, что каждая секунда промедления здесь может дорого обойтись ей во Мраке.

Энсета глубоко вздохнула, переборов желание колко ответить молодой и горячей собеседнице.

«Что ж, отправляйся во Мрак. Выплесни половину своей склянки в костер, когда заберешься на своего Превосходящего и будешь готова идти. Вторую половину, если выживешь, прими вовнутрь во Мрачном пределе, когда найдешь своего „кота“, и тебе нужно будет вернуться. Не медли!»

Усилием воли Като заставила себя выйти из защищавшего доселе ее сознание круга. Тяжелая депрессия разом же навалилась на нее, не давая лишний раз глубоко вздохнуть. Не помня себя, она взобралась на спину Превосходящего, выдохнувшего в ходе этого действа несколько настоящих искр. Пока чудовище переминалось с ноги на ногу, Като, одной рукой держась за его колючую, вспоровшую ее кисть гриву, второй рукой и зубами откупорила свою маленькую флягу и выплеснула часть ее содержимого прямо в костер.

Шипит и пенится.

Нет, не костер, а ее мозг. Не воздух (ибо здесь не существует атмосферы), а ее голова наполнилась сотнями и тысячами голосов, и все вместе они слились в один бесконечных гул.

Конь под ней споткнулся, бесшумно ступая по прозрачной, чуть клубящейся дымке с лаймовыми искорками, то загоравшимися, то затухающими в неясном Ничто.

«Тише,» — попыталась она успокоить и выровнять чудовищного коня под собой, удержать от падения в Никуда.

И конь перешел на шаг, повинуясь ее приказу.

Като огляделась. Белесая Тьма, искрящаяся, временами прорезаемая какими-то пародиями на реальные предметы, или только ощущениями от них, по принципу «горячо-холодно, гладко-шершаво». И еще эти самые обломки вещей вокруг нее постоянно играли с ней в какие-то сводящие с ума игры: уменьшаются-увеличиваются, расплываются в мареве — появляются вновь, уменьшаются, и снова увеличиваются…

И что самое страшное, это вокруг, Извне, очень скоро стало проникать в ее сознание, смешиваться там с продуктами ее мыслительного процесса. Это становилось невыносимым, и ее охватило отчаяние.

Конь под ней вдруг резко ухнул куда-то вниз.

«Тише!» — Като огромным усилием воли удалось справиться с собой, с конем, и заставить абисское чудовище снова брести вперед, неторопливо переступая стальными копытами по беспредметному мареву, а не безвольно падать вниз.

Она сильнее сжала рукой его гриву, пока внезапно не почувствовала резкую боль. Взглянув на свою кисть, девушка узрела проткнувший ее насквозь стальной шип гривы, словно стилет, вышедший меж костей на тыльной стороны ладони. Странное дело, сама рука ее не подавала сигналов боли, болевые ощущения рождались самим мозгом.

Като попыталась собраться с мыслями-силами и отогнать от себя все то, что выходило за пределы ее понимания. Сейчас было необходимо просто оставаться в сознании, и по возможности отыскать Гарда, ибо каждое мгновение в Мрачном пределе стоило ей неимоверных усилий.

Так они и брели мысленно с демоническим конем, когда-то носившим имя Ночной Ветер. А сейчас он — абисское чудовище Превосходящий. Като подумалось — если самый сильный жеребец ноктурносовской четверки бредет во Мраке, с трудом переставляя ноги, то как медленно бы продвигалась Энсета на своем Шаини, последнем из Ветров? Она должна ускориться, найти кота, пока не стало слишком поздно.

Принуждение двигаться быстрее пошатнуло баланс ее сознания. Ей даже показалось, что ее более не существует — она всего лишь придорожный булыжник, а вот встретившийся ей во Мраке антропоморфный камень, высившийся из белесой дымки — напротив, ожил, обретя способность мыслить. И тут же снова растворился в клубящемся Ничто…

«Где же ты, кот?» — С трудом вновь собрав части своего сознания воедино, с горечью крикнула Като. Мимо начали проплывать обрывки ее воспоминаний, по реалистичности превосходящие все то, что окружало ее в этой нереальной реальности.

Толчок в грудь. Нет, не реальный, но едва не заставивший ее слететь с коня. Это она подралась когда-то с кем-то еще в школьные годы.

Нельзя отвлекаться на былое, дела давно минувших дней. Ей нужен кот, кот, кот!

Двумерно-линеарный кот мысленно поздоровался с ней. Только что. Тот самый, которого она рисовала на полях экзаменационного листка, когда пыталась поступить на фармацевта.

Ее обуяла тревога.

Кот? Где же ты?!

Ощущение резкого падения одновременно со всплеском боли заставило бы ее вскрикнуть, если бы во Мраке возможно было кричать.

Это не Гард. А всего-навсего уличный котенок, за которым она погналась однажды в подъезде. Не успела… Котенок, не рассчитав прыжка, уже летел вниз, в пролет меж перил, пока на ее глазах не коснулся заплеванного пола первого этажа. Голова маленького животного медленно, безвольно поникла, а под ним растекалась лужица.

Огромным усилием воли остановив свободное падение в Никуда, Като попыталась заставить чудовищного коня под собой снова продолжить движение вперед, вперед, а не вниз!

Мгновенная остановка дыхания, легкое покалывание.

… Она уколола руку о любимые бабушкины розы на даче. Красные, крупные. Переезжая с семьей за сотни миль, они ведь не оставили их дичать, взяли на новое место с собой. И все же новые корни на чужбине суждено было пустить не всем — две розы в цвету, а третья погибла.

Крупные, красные…

… Хозяйка роз, ее бабушка, сгорела от рака — быстрее некуда. А сама она в тот момент защищала дипломную работу за сотни миль от дома. Она вылетела к ней первым попутным рейсом, и все же их единственный разговор был последним.

Крупные, красные…

Вот уже с нее обмыли кровь, до того, как Като вошла. Врач скорой помощи, пышечка с пирсингом в носу, уже засвидетельствовала Смерть.

Больше нет.

Боязни за свою жизнь и вообще этого самого желания — жить. Пышечка с пирсингом в носу вколола ей Сон и Успокоение, ох, лучше бы она этого не делала.

Закладывает уши, сейчас разорвет барабанные перепонки.

… Отъехали от высоких лесистых гор, раскинувшихся всего в нескольких шагах от места ее работы. Не справившись со своими чувствами после семейной трагедии, она просила увольнения. Все потому, что в этой извечной погоне за лишней копейкой она не смогла уделить времени человеку, которого рядом больше нет, и чувствовала свою вину в этом.

Прочь!

С проспекта, в маленькие улочки, куда угодно, третий час уже они стоят в пробке. И обмякнув на заднем сидении авто, она борется с охватившим ее приступом. Что-то словно погружает ее во Мрак, в вечный сон… Она едва успевает заметить багряную сеточку на своей бледно-серой, в каких-то неживых красках шее — в зеркале заднего вида.