— …не стричь волосы с боков, — закончил я ее фразу. — Ни за что не забуду.

Потом она повязала мне голову сеточкой. А когда я поднялся, гордо показала рукой на два пластмассовых крючка, на которых висели мои халат и пижама.

— Эти крючки я тоже сама приделала. А теперь пойдем сушить волосы! — Она повела меня в зимний сад и вытащила там из какого-то угла электрический фен, усадила меня на стул, нахлобучила на волосы колпак, включила фен, и горячий воздух с шумом заструился вокруг моей головы. Анжела раскраснелась. Она сидела передо мной и курила сигарету.

Отель «Австрия» — очень маленький, ветхий и служит, вероятно, временным пристанищем для людей с сомнительной репутацией. Мадам Берни назначила нам прием на четыре часа пополудни, и мы приехали минута в минуту, но у мадам Берни в номере еще были клиенты, как сказал нам портье. Все в этой гостинице было ущербным и тесным, мы с Анжелой сидели в ожидании в какой-то каморке, где воздух был спертый и затхлый. Я попробовал было открыть окно, но щеколду заело. У меня разболелась голова. В этот день парило, толстая муха с жужжанием неотступно билась о стекло. Я все больше нервничал и, чтобы успокоиться, вышел в коридор и спросил портье, не может ли он принести нам чего-нибудь выпить. Он согласился, и я заказал пиво. Портье принес две бутылки пива и наполнил стаканы. Пиво было теплое. Я хотел уже поднять шум, но Анжела покачала головой, так что я махнул на это дело рукой, и пиво осталось нетронутым. Я начал обливаться потом. Головная боль усилилась. Анжела сняла с пальца обручальное кольцо и спрятала его в сумочку.

— Не нужно ничего подсказывать ясновидице, — сказала она вполне серьезно.

Наконец в половине пятого в старом расшатанном лифте в холл спустилась парочка. Я-то подумал, что они тут переспали, но оказалось, что это и были клиенты мадам Берни, поскольку портье сказал, что теперь можно подняться к ней в номер. Он повез нас в трясущейся и дребезжащей деревянной кабине лифта, огражденного черной железной решеткой, на четвертый этаж и проводил до комнаты, которую сняла мадам Берни. В комнате стояла жара, а воздух и здесь был спертый. На кровати возлежала огромная кошка янтарной масти. Мадам Берни сидела за овальным столом посреди комнаты. Она оказалась толстухой откровенно мещанского вида. На столе перед ней лежал хрустальный шар, а также много карточных колод. Мы с Анжелой сели рядом друг с другом визави мадам Берни.

— Нельзя называть меня прорицательницей, — начала она. — А все это делают. Но я не прорицательница. Я медиум. В детстве у меня было воспаление мозговой оболочки, из-за этого я плохо училась в школе и всегда была последней ученицей в классе. Наконец меня обследовал врач-невропатолог, потому что я постоянно жаловалась на голову. Невропатолог сказал моей матушке, что я — медиум и на всю жизнь им и останусь. Для медиума не имеет значения, сколько ему лет. Мне сейчас восемьдесят шесть. Разве вы могли бы подумать?

— Никогда, — решительно заявила Анжела.

— То, что я делаю, требует большого напряжения, — продолжала мадам Берни. — Поэтому я не могу принимать больше четырех клиентов в день. Вы последние. Когда мы закончим, я должна буду на часик прилечь. — Она провела пальцами вдоль висков. Мы не назвали ей своих имен и не сказали, кем друг другу приходимся. — Сначала я займусь мсье, — сказала она. — Положите, пожалуйста, на стол вашу руку. — Я выполнил это требование, а она закрыла глаза и быстро провела своей рукой по моей. Я увидел, как на ее висках начали пульсировать жилки. Глаза ее и в дальнейшем были большей частью закрыты.

— Мсье, вы не из здешних мест, — сказала мадам Берни. — Но вы останетесь здесь. Навсегда.

— Когда? — спросила Анжела дрожащим от волнения голосом.

— Прошу вас! — поморщилась мадам Берни. Но все же ответила на вопрос: — Еще в этом году. Но вы не свободны, мсье… Я вижу какую-то женщину в далеком городе… Ведь вы женаты, верно?

— Да.

Янтарная кошка замурлыкала. Снизу глухо донесся рокот уличного движения с бульвара Карно.

— Но вы оставили свою жену… И никогда к ней не вернетесь… И никогда ее больше не увидите…

Я взглянул на Анжелу. Она казалась совершенно зачарованной и вряд ли даже заметила мой взгляд. Она просто ела глазами ясновидицу, которая довольно монотонно продолжала:

— Нет, никогда вы больше не увидите свою жену… Есть другая женщина, рядом с вами… Эта женщина любит вас, и вы ее любите… Вы будете вместе… да… вместе… — Она запнулась. Я заметил, что ее ногти посинели. Это произвело на меня большое впечатление. Мадам Берни с трудом выдавила:

— Ничто не сможет вас с ней разлучить… Я вижу очень много денег…

«Ну и ну», — подумал я.

— Да-да, вы получите очень много денег за какое-то дело…

— За какое именно?

— Оно покрыто мраком, я не могу его разглядеть… Я так стараюсь… — Жилки на ее висках бились сильнее, чем прежде, а ногти стали почти черными. — Я вижу силуэты… мертвых тел… Убитые… И рядом много денег, много денег для вас, мсье… Я вижу белые халаты… Очень много белых халатов… В этом году умрет один человек, и это даст вам возможность соединиться со своей возлюбленной… Так соединиться, что никто и ничто не сможет вас больше разлучить… Я вижу счастье, очень большое счастье… И дождь… сильный дождь… И кладбище… Не могу его разглядеть, слишком сильный дождь… Кого-то хоронят… А вот и вы, мсье, под дождем…

— И все это произойдет еще в этом году? — спросил я и подумал, что Карин — вполне здоровая женщина, неужели с нее станется покончить с собой? Нет, это не Карин. Умирают ли от ампутации? Но ведь по ее словам выходит, что я должен быть свободен и счастлив после этой смерти! Значит, умру не я и не Анжела.

— А кто этот человек, который умрет? — спросил я.

— Этого я не знаю… — Мадам Берни вновь провела своей рукой по моей. — Вы имеете дело с расследованиями?

— Какие расследования вы имеете в виду?

— Такие, какие проводит полиция, только в полиции вы не служите.

— Да, — обронил я.

— Вам больше не понадобится участвовать в таких расследованиях. У вас будет достаточно денег, очень много денег, о да… Этот человек, который умрет… Подождите-ка… Я вижу улицу… И автомашину…

— Несчастный случай?!

Она открыла глаза. Щеки ее ввалились.

— Не могу этого сказать. Извините, подождите минутку, мне это в самом деле стоит больших усилий. — Она встала из-за стола, налила воды из графина в стакан и жадно выпила. Через несколько минут она пришла в себя. Ее ногти опять стали нормального цвета. Теперь пришла очередь Анжелы положить руку на стол.

— Мадам, вы из здешних мест… Здесь и останетесь… О Боже! Вы и есть та женщина, которая соединится с мсье!

— Уже в этом году?

— Уже в этом году, — твердо сказала мадам Берни. — И на вечные времена… Я вижу большой праздник… Музыка… Много людей в нарядной одежде… Они что-то празднуют… А вот и фейерверк… Я вижу вас обоих… Вы очень счастливы… Вы слишком много курите… Мадам, берегитесь дождя… В дождь легко может случиться всякое…

— С машиной?

— И с машиной тоже… Вы одиноки, свободны… Опять появился этот человек, который умрет, я не могу его разглядеть… И опять много белых халатов… Операционный зал… Смерть, которая открывает дорогу для вас обоих… — Я увидел, что ногти мадам Берни опять посинели. — Я вижу маленькую церковь… И в ней вас обоих… Из воды вытаскивают машину… За рулем сидит мертвец…

— Это тот самый человек, который…

— Этого я не могу разглядеть… Много полиции… Ваше имя начинается на букву А?

— Да…

— Дождь… Дождь… Вам надо остерегаться дождя… Ваше счастливое число — тринадцать…

Вот это да, подумалось мне. Мадам Берни практически предсказала Анжеле то же самое, что мне. Уже в этом году мы с ней соединимся навеки.

В заключение она предложила мне вытянуть карты из различных колод.

— Это нужно мне только для проверки — правильно ли я все разглядела, — сказала она. Я вытянул несколько карт из разных колод. На них были странные рисунки и знаки, которых я никогда не видел. Одна карта все время повторялась, и мадам Берни сказала, что это — карта смерти. Когда карты стала вытягивать Анжела, карта смерти тоже все время повторялась.