Люди… НЕ-Е-ЕНА-А-АВИ-И-ИЖУ-У-У-У!!!..

Всё так же держа ошеломлённого снорка за шиворот, она скатывается по склону оврага, повторяя его утренний путь, и тут же скрывается в зарослях.

— Ксана!!! Ксана, вернись!!!

… Отец?..

На миг Ксана задерживается, колеблясь. Что-то тянет её туда, назад. Ведь там — отец, дом… Ставшая уже привычной жизнь среди людей…

Недоумённо и обиженно взвывает снорк, пытаясь выдраться из её захвата.

Губы Ксаны сжимаются в тонкую недобрую полоску, глаза загораются злобным звериным блеском.

Люди стреляли в них…

Вернуться? Вернуться к людям?

Снорк внимательно и тревожно заглядывает ей в глаза: ну, что же ты?.. Решай же!..

Дитя Зоны медленно отпускает его воротник.

— Прости, тату… — шепчет она сквозь комок в горле. — Не могу я…

… Облака летят по небу, мелькая меж вершинами сосен. Сегодня над Зоной на редкость безмятежное небо…

Две фигуры — девушка с сидором за спиной и неотступно бегущий рядом с ней снорк — бесследно растаяли в сумраке радиоактивного леса…

«Стас… Стас… Бедный мой… Как же это? Почему так?.. За что?!..»

Часть 3. Двое из Монстрохаток

Никогда не верьте тем, кто утверждает, что порождениям Зоны чихать с присвистом на выбросы, что им де эти аномальные взбрыки решившей позабавиться или наоборот, рассерженной Мамо — манна небесная.

Хотя, это смотря каким монстрам! Положим, тем же псевдогигантам было действительно начхать, но на то они и «тяжёлая бронетехника» в рядах армии Мамо — чтобы позволить себе роскошь не обращать внимания на какие-то там выбросы, когда есть дела и поважнее — поспать, поесть… Поэтому, когда всё живое спешило укрыться от злого алого неба, каплевидные туши преспокойненько оставались на прежних местах, подрёмывая или меланхолично пережёвывая всё, что мимо бежало и в рот угодило.

В столь замечательно-пофигистичном отношении к выбросам с ними могли сравняться счётом разве что только зомби.

И неудивительно — что у тех, что у других мозги практически отсутствовали, так что инстинкту самосохранения гнездиться было просто негде.

Остальные порождения Зоны, едва почуяв, что Мамо вновь не в духе или наоборот, настроена порезвиться, старались свести катастрофические для своих шкур, голов и прочих частей организма последствия её эмоциональности к минимуму. Кто-то зарывался поглубже, кто-то удирал подальше… Про тех, кто удирали подальше, люди, отсиживавшиеся за бетонными стенами по границам владений Мамо говорили «прорыв» и боялись этих прорывов просто до истерики: год от года укрепления на Периметре становились всё мощнее, технические средства слежения — изощрённее, а средства пресечения и подавления в виде минных полей и запасов оружия и боеприпасов — всё масштабнее.

Покинув Деревню Новичков, Ксана постаралась уйти как можно дальше от людных мест. У неё был выбор — пойти на север, к Припяти и ЧАЭС, куда и до сих пор ни один здравомыслящий сталкер не совался без хорошего снаряжения, — или податься к востоку от Кордона, где в Мёртвых Холмах начиналась так называемая Кишка Зоны — дорога, по которой уже давно никто не ездил. Места на востоке были — для людей, конечно же — неуютные, неизведанные, каких-то интересных объектов, за исключением нескольких заброшенных деревушек, там не водилось — поэтому сталкеры лишний раз туда и не совались.

Что касается земель на севере, то при всей их привлекательности для любого порождения Зоны, имелся в последнее время у Ксаны личный пунктик, говоривший против того, чтобы обосноваться там.

И всё из-за некоторых неугомонных сталкеров с шилом в одном месте, которым, понимаете ли, спокойно в баре не сидится, и вечно им нужно влезть в какую-нибудь авантюру!

После того, как некто Меченый сотоварищи «порезвился» на Севере, людям стали доступны многие ранее закрытые территории. И вполне естественно, что люди этим тут же воспользовались! Лишившийся многих своих адептов, а также поддержки от Выжигателя и потому ослабевший, «Монолит» уже не мог, как прежде сдерживать полчища «любопытствующих», и дорвавшиеся до запретного плода сталкеры поодиночке, отрядами и целыми группировками повалили осваивать новые земли.

Ну и, естественно, воевать за них.

Так что сейчас на доселе тихом и уютном Севере было как в сталкерском баре после удачной ходки группы под управлением какого-нибудь уважаемого ветерана — людно, шумно, бестолково и зачастую с масштабным мордобоем.

В итоге Ксана, тщательно всё взвесив, направилась на восток. Выбрать это направление её заставило ещё и следующее обстоятельство.

Превращённый в снорка Гурман, похоже, ещё не до конца осознал, что для него пришёл конец существования в человеческом виде. Время от времени Детёныш замечала за ним вполне осмысленные человеческие поступки и действия. И хорошо если они при этом были одни, но однажды им на пути случайно попалась компания вольных, и Гурман, видимо узнав кого-то из знакомых, с радостным воплем бросился здороваться…

Хорошо ещё, что Ксана предусмотрительно привязала его на крепкий поводок! Встречные сталкеры всполошились и едва не пристрелили атакующего — как им показалось — снорка. Чего Детёнышу стоило их успокоить — знала только Мамо.

Полная недобрых предчувствий, что бедняга будет и далее проявлять себя совершенно неадекватно, Ксана только уверилась в своём первоначальном решении убраться подальше от людей и с их протоптанных дорожек.

Правда, у неё ничего не вышло и с намерением пристроить Гурмана в Стаю. Острозуб обнюхал перепуганного скалящегося новичка и ясно дал понять, что такой кандидат в члены стаи ему и даром не нужен. «Я тебя, конечно, люблю и уважаю, Детёныш» — говорил весь его вид, — «Но убери-ка ты это пахнущее людьми недоразумение с глаз моих подальше! Иначе я его точно пришибу под горячую лапу!» Остальная стая была целиком единодушна с вожаком, и Гурмана едва и впрямь не подрали, пришлось Ксане очень спешно его уводить.

Так и дошли они вдвоём до заброшенной деревушки в четыре дома, прятавшейся в Мёртвых Холмах.

Никакими мёртвыми, конечно, холмы не были, живность так и кишела вокруг, а на заброшенных огородах и в садах всё ещё росли и даже что-то плодоносили полуодичавшие посадки.

…И чем ближе подходила Ксана к этой деревушке, тем сильнее становилось неясное ощущение того, что она уже когда-то здесь была. Что здесь всё ей знакомо до последнего кустика, мостика и брёвнышка в колодезном срубе!

Ксана бродила по деревеньке, заглядывала в дома и сараи и всё больше и больше убеждалась: да, она тут была!

Но она не помнила, чтобы когда-нибудь забредала именно в эти места!

Все вопросы разрешились, когда в одной из хат она нашла на столе пожелтевшую тетрадку с какими-то кривыми и наивными рисунками. На одной из страниц было сделано очертание маленькой растопыренной ладошки, в центре которой чья-то неуверенная рука криво, но старательно накарябала:

Детёныш судорожно вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, слушая стук своего сердца. Это была ЕЁ тетрадь, ЕЁ рисунки, сделанные когда-то в детстве! И ладонь, обведённая толстой красной чертой, тоже была её!

Девушка не глядя села на шаткий стул. Вот оно как бывает… В поисках безопасного места для жилья она пришла на тот самый хутор, где они с мамой когда-то нашли убежище в тот самый день, когда небо внезапно раскололось, обрушивая на трясущуюся землю чудовищные волны энергии. Только потом Ксана узнала от Жабы и сталкеров, что это был тот самый день апреля две тысячи пятого года, когда в результате колоссального Выброса образовалась Зона.

Как она смутно помнила, когда всё это случилось, они с мамой находились в каких-то серых коридорах, кажется даже под землёй. Вокруг было много людей, и все они громко кричали и куда-то бежали. Мама схватила Ксану за руку, и они тоже побежали.