— Как это — взбесился?..

— Да вот так…

И они рассказали ей, как с самого утра у Гурмана, собравшегося было идти в Зону вместе с группой, вдруг ни с того ни с сего началась какая-то странная «ломка». Он внезапно побледнел, как мертвец, согнулся в три погибели, словно от сильной боли, и с глухим стоном рухнул на землю. Когда обеспокоенные приятели склонились над ним, чтобы узнать, в чём дело, Гурман вдруг бросился на них, рыча, кусаясь и царапаясь. Общими усилиями его скрутили, но он вырвался и принялся носиться по деревне, время от времени припадая к земле и что-то вынюхивая. Такое из рук вон странное поведение привлекло внимание чуть ли не всей деревни. Устроили загонную охоту; у кого-то даже отыскалась сеть. В эту-то сеть и замотали пойманного безумца. Однако, после приступа непонятного бешенства, Гурман вдруг обмяк. Его тело покрылось даже на вид липким потом, он никого не узнавал, не отзывался на своё имя, трясся, как в жестоком ознобе, и глухо, мучительно стонал. А потом забился, как припадочный, завыл….

— И что вы сделали с ним?.. — нетерпеливо перебила Ксана. Нервы уже натянулись, как канаты.

— А что? Да скинули в овраг у ручья! Мало ли…

— Идиоты… — с отчаянием простонала Детёныш. — Нет, чтобы помочь ему, а они…

— Интересное дело! — обиделся один из компании. — А вдруг это заразно?

— А меня не судьба была разбудить и позвать?! — рявкнула, выплёскивая напряжение и злость, Ксана и метнулась обратно в комнату.

Так… Штаны, носки, ботинки… чёртовы шнурки!!!.. Волосы прибрать, умыться… а, к чёрту!!! Аптечка… идиоты, какие же идиоты!!!.. Только бы успеть…

С грохотом захлопнув за собой дверь дома, Ксана ссыпалась по крыльцу.

— Куда вы его выбросили, показывайте!

…На том месте, куда скатилось тело Гурмана, никого не оказалось. Только обрывки сети и примятая и кое-где вырванная с корнями трава. Кажется, приступ продолжился.

Детёныш прицельно повела взглядом. Отчётливый след — примятая трава и поломанные стебли крапивы — вёл прочь от Деревни.

В Зону.

— Пойду по следу. — сухо сообщила она спутникам. — Может быть…

— Ксанка… Ты…

— Это не обсуждается.

И, больше не произнеся ни слова, решительно двинулась вдоль следа.

Она нашла его в зарослях орешника, куда он зачем-то забился.

— Стас!

Он дёрнулся на человеческий голос, поднял голову… И Ксана невольно охнула.

Это уже был не Стас.

…она подозревала, ЧТО с ним могло случиться, но всячески гнала от себя эту мысль. Ведь он нашёл Болотника, и всё должно было быть в порядке, разве нет? Так почему же…

Девушка в изнеможении и отчаянии прислонилась к дереву.

— Мамо… За что?..

Перед ней был снорк. Снорк с таким знакомым, но искажённым болью и произошедшей трансформацией лицом.

— Стас… — прошептала Ксана, протягивая руки и делая несколько шагов к нему. — Ведь ты же нашёл Болотника… Почему же…

Ответом было глухое рычание. Снорк тревожно нюхал воздух, втягивая её запах, и недобро скалился.

Детёныш приблизилась. Снорк, ощерившись, рванулся было её грызть, но вдруг вскинулся, взвыл и рухнул обратно, жалобно скуля и подёргиваясь.

— Бедный ты мой… — девушка бесстрашно обняла новоявленного монстра и прижала его голову к груди, успокаивающе поглаживая. — Не бойся. Я тебя не обижу… — ладонь вдруг ощутила что-то мокрое и липкое. Ксана недоумённо посмотрела на пальцы.

Кровь. Всё левое плечо снорка было в крови. Так вот, почему он так внезапно ослаб!

Брови Ксаны грозно сошлись над переносицей.

— Так они ещё и стреляли в тебя?!..

Снорк завозился и что-то проскулил.

— Ур-роды… — прошипела Ксана. — Не бойся меня. Я тебе помогу. А потом…

Она не договорила. «Потом» могло быть только одно: она должна увести нового Сына Зоны подальше от людей. Найти ему новый дом. Новых друзей. Новую жизнь.

— Я отведу тебя к моей Стае. Надеюсь, вожак не будет против нового… охотника… — Ксана перехватила почти осмысленный взгляд бывшего сталкера. — Стас, я… Ты, наверно, слышал байки про Дитя Зоны, или, как говорили сталкеры, Маугли? Про приёмыша снорочьей стаи? Так вот… Этот Маугли — я. Снорки — моя семья, мои братья… Стас, видит Мамо, я не желала тебе такой участи — стать одним из… нас. Но… раз уж так случилось…

Она вдруг всхлипнула. Снорк заскулил и ткнулся носом ей в ладонь. Ксана погладила его по голове и потянулась за аптечкой.

Спустя какое-то время раненый был перевязан, напоен восстанавливающим силы настоем, и Ксана засобиралась обратно.

— Мне надо кое-что взять из дома. — пояснила она. — Ты меня, пожалуйста, подожди здесь, хорошо? Я обязательно вернусь, и мы пойдём к Стае. Ты только не высовывайся, если кто-то из людей пройдёт мимо. Дождись меня.

Она пошла обратно по проложенному Гурманом-снорком следу. Почти сразу же позади раздался тоскливый скулёж, шорох шагов, и под ладонь подлезло что-то большое, тёплое и живое.

— Стас! — жалобно и сердито воскликнула Ксана. — Я же просила тебя! Пойми, ты не можешь идти со мной к людям — ты ведь уже не человек, ты — снорк! Это опасно! Тебя убьют, если увидят!

Снорк ластился к ней, как большая собака. Детёныш присела рядом с ним на корточки, обняла и поцеловала в висок с бьющейся голубой жилкой. Пригладила взъерошенные, слипшиеся волосы.

— Я тебя очень прошу… брат… Спрячься и жди меня. Не ходи за мной, пожалуйста! Если люди тебя убьют… — она не договорила и всхлипнула, прижавшись к нему.

— Останься. Я скоро.

…За спиной долго слышалось тихое обиженное поскуливание, когда Ксана со всех ног рванула обратно к деревне.

Дом встретил её привычной тишиной и пустотой. Кажется, отец снова куда-то отправился по делам или сидит в лавке.

Ну да ладно. Сталкеры передадут, если что.

Ксана торопливо схватила старый отцовский сталкерский сидор (с ним было удобнее ходить по дебрям Зоны, чем с её рюкзачком с кучей позвякивающих застёжек) и бросила туда кое-какой припас — привычную пару банок тушёнки (а то пока ещё Гурман научится охотиться!), полбуханки хлеба, налила воды во флягу, пристегнула к бедру самодельные ножны со своим личным «хозяйственно-кухонным», как выражался отец, ножом. Переложила из рюкзачка аптечку. Сорвала с крючка свою куртку…

Яростные крики, выстрелы, чьё-то злобное рычание, вой — всё это грянуло, как гром среди ясного неба!

Что-то толкнуло Ксану, и она со всем своим хабаром вылетела на крыльцо… И тут же в отчаянии схватилась за голову:

— Ста-а-ас!!! Заче-е-ем???..

Это чудо природы всё-таки увязалось за ней в Деревню! И теперь расплачивалось за свою неосмотрительность!

Не помня себя, Ксана бросилась к огрызающемуся снорку, которого вооружённые сталкеры уже почти прижали к стене одного из домов.

— Не стреляйте!!! Это же Гурман!!!

… Всё дальнейшее Ксана помнит смутно — как неясный, мгновенно мелькнувший и почти не оставивший в памяти следов, сон.

…Она врывается в сталкерское оцепление (кого-то, кажется, даже умудрившись отшвырнуть с дороги) и почти падает на снорка, заслоняя его своим телом от выстрелов…

…Чей-то страшный, очень знакомым голосом (вот только чьим — некогда было вспоминать…), крик:

— Не стрелять, идиоты!!! Ксанку убьёте!!!

…Визг пули, тут же вонзившейся в стену рядом с ухом…

— Мутантка!!!

…Ксана невольно сама визжит в ответ и, схватив упирающегося снорка за шкирку, за остатки разодранной куртки, с визгом страха и злобы прорывается обратно, сквозь оцепление. Она готова сама, как снорк, яростно рвать, кусать и грызть всякого, кто посмеет встать на их пути. Пусть только посмеют!!!

…Они сделали её друга, её брата кровожадным монстром! Они ничем не помогли ему, когда он загибался от боли, превращаясь в нелюдя! Они выбросили его — выбросили как падаль, да ещё и стреляли вслед… Они стреляли в него — за то, что он перестал быть человеком! Стреляли в неё — за то, что она никогда не была человеком! В них обоих — за то, что НЕ ТАКИЕ…