Внизу события продолжаются — человек выходит, а вторую Ксану уводят двое других мужчин, в серо-синих костюмах. Туман открывает новую картину — вторую Ксану ведут по коридору. Видимо, этот коридор — очень нехорошее место. Из одной двери выводят человека со смутно знакомым лицом, он видит Ксану, пытается что-то крикнуть ей, рвётся из рук своих конвоиров. Но те сбивают его с ног и утаскивают куда-то. Вторая Ксана напугана, судорожно смотрит по сторонам. Первая Ксана хочет помочь второй, но картина куда-то плавно отступает, и ей опять становится спокойно. Это страшная сказка, понимает она. Совсем, как те, что баба Ната рассказывала. только почему-то Ксана знает, что будет дальше. Дальше будет страшно, но потом всё будет снова хорошо. Ту, вторую Ксану будут ещё пугать, и даже мучить — тыкать в руку стальной иголкой. С ней сделают что-то очень дурное, отчего она даже перестанет быть Ксаной, но потом её спасут друзья. Они хорошие, добрые, и такие беспокойные. Они будут гладить ту, вторую Ксану по голове, что-то шептать ей в уши и очень щекотно водить по спине и животу чем-то круглым, тёплым и жёлтым. Отступит липкий засасывающий ужас, и она, вторая Ксана, снова станет собой. А потом нечто невообразимо большое, гудящее, многоголосое нахлынет на эти комнаты, и их больше не будет. Она точно это знает.

Поняв, что всё будет хорошо, первая Ксана почувствовала, что очень хочет спать. Белый туман, мягкий и нестрашный, уютно обволок её с головы до ног, она расслабилась, потянулась и… проснулась.

Она снова стояла на песке среди бетонного крошева. Вокруг громоздились обломки и лежали те, кто недавно был жив, но Ксане больше не хотелось пугаться и плакать. Всё будет хорошо. Она знала это, как и то, что она — это она. Всё будет хорошо.

Девушка подняла глаза. Перед ней, нависая, стоял высоченный худой человек в серо-зелёном плаще. Странный человек, с бледной-бледной кожей и длинными спутанными волосами, заплетёнными в неряшливые косицы. Капюшон плаща был откинут, и волосы развевались вокруг осунувшегося вытянутого лица. Глаза человека были закрыты.

— Старший… — несмелым шёпотом позвала она. — Ты… всё увидел?..

Странный человек медленно открыл глаза. Они были такие же блёклые, как и кожа, исчерченные кроваво-красными прожилками, которые будто обрывались в зрачки, как в колодцы. В колодцах жила засасывающая пустота. Девушка вздрогнула. Человек — или не человек? — перевёл взгляд куда-то в сторону. Руки с длинными пальцами быстро накинули капюшон обратно.

— Да, Ксана, увидел.

Контролёр сделал шаг назад.

— Ты очень храбрая девочка. Смелая. Здесь действительно было дурное место. Было.

— Было… — согласилась с ним Детёныш. — Теперь нет. А что касается долговцев… После всего этого я набралась храбрости и сходила на их базу. Добилась встречи с Ворониным, поговорила с ним. Рассказала о том, что видела и пережила здесь. Попросила сделать так, чтобы больше ни с кем из людей — ведь долговцы называют себя их защитниками — больше не случилось того, что пришлось испытать мне и… тем другим, кого здесь мучили. Он всё понял и послал бойцов, чтобы они нашли это место. Чтобы потом уничтожить его. А мне дал рацию… устройство для разговоров на расстоянии… чтобы я могла — если что случится, позвать его или кого-то из его людей. И ещё он сказал, что отныне я не должна бояться людей в долговской форме. Для них я теперь — не порождение Зоны, а человек. Несмотря ни на что.

Ксана смущённо развела руками, мол — такие дела, Старший… И закончила:

— Вот почему я решила — несмотря на то, что мне нельзя отдавать предпочтение кому-то из людских группировок — помочь воронинским разведчикам. Они хорошее дело делали. Справедливое. Просто гон помешал им завершить его и сам всё сделал за них. Я решила дать им приют в своём доме. Чтобы они не погибли. Разве я поступила… плохо?

Контролёр продолжал смотреть в сторону, но девушка снова почувствовала умиротворение и тепло. Так обычно пригревает из-за окна неяркое весеннее солнце.

— Сегодня странный день… И, возможно, странные решения в такой день уместнее всех прочих.

Полуприкрытые капюшоном глаза по-котовски улыбчиво зажмурились.

— Значит… я не должна беспокоиться о Марго, не должна идти за ней, а должна вернуться домой, чтобы помочь тем людям? Так?

Ксана, как часто бывало в разговорах с отцом, просительно заглянула в лицо собеседнику и увидела, что тот… улыбается.

— Я не знаю это наверняка, но думаю, что это так.

Ксана облегчённо выдохнула и тоже заулыбалась.

— Ну тогда… я пойду, да?

Высокая фигура кивнула.

— Бег ушел далеко отсюда, и вокруг нет почти никого. Спокойно иди, Дитя Зоны. После такого дня ничто не поможет лучше, чем сон…

— Сон? — удивилась Ксана. — Я не хочу спать… У меня ещё дел куча… Да и до дома ещё топать и топать… Старший, я ведь теперь живу не на Кордоне, не в Деревне сталкеров-одиночек.

Мутант обернулся.

— Вот почему я не нашёл тебя в прошлый раз. Я хотел тебя найти и поговорить. Я буду рад, если ты по-прежнему будешь со мной беседовать. Если ты тоже будешь рада, скажи мне, где тебя искать.

Ксана изумилась. Тому факту, что он, контролёр, оказывается, искал её, чтобы поговорить…

Широкая радостная улыбка растянула её рот чуть ли не до ушей.

— Конечно, я рада буду видеть тебя, Старший! И разговаривать! Думаю, что и Марго тоже будет не против пообщаться. Она старше меня, и когда-то жила в Большом мире. Ей будет, что рассказать тебе. А живём мы… — Ксана покрутилась на месте, выясняя направление. — Во-о-он, видишь далеко холмы? — показала она на север. — Если идти к Тёмной долине, то перед старой фермой есть развилка дорог. Если по ней идти к реке, то увидишь деревню в четыре домика. Раньше она называлась Бердяевка. А теперь называется Монстрохатки. Потому что там живём мы с Марго и слепая собака Дамка с кучей щенков… ой, они такие хорошенькие! — девушка засмеялась. — А ещё эта деревня… В ней когда-то очень давно нашла для нас убежище моя мама. Мы с ней жили там. Правда, я это только недавно выяснила.

— Значит, ты вернулась в своё, можно сказать, родное гнездо? — улыбнулся псионик.

— Выходит, что так. — Детёныш тоже заулыбалась и чуть развела руками. — Приходи в гости, Старший.

— Я непременно воспользуюсь твоим приглашением, — мутант церемонно наклонил голову. — А сейчас — возвращайся домой, Дитя Зоны. Возможно, там тебя уже ждут те, кому ты обещала помочь.

…Путь обратно был лёгок и чист. Ничто не отвлекало Ксану, ничто не звало, не тянуло назад. Мамо показала своему Детёнышу всё, что хотела показать, и теперь отпускала её.

Добрая фея Зоны — как называли её сталкеры — снова летела творить своё маленькое и незатейливое, но такое нужное всем в этом неласковом к людям мирке волшебство.

В Монстрохатках было темно и пусто, и только сломанная изгородь у крайней хаты, несколько потоптанных грядок и многочисленные подмёрзшие следы и кабаний помёт на дороге говорили о том, что здесь прошёл гон — да и то, самым краешком. Больше, на взгляд Ксаны, разрушений не наблюдалось.

Она сразу же направилась к погребу, который они с Марго не так давно худо-бедно привели в порядок на случай выбросов и прочих серьёзных событий. Девушка надеялась, что у воронинских разведчиков хватило времени без приключений добежать до хутора и спрятаться. Иначе за их жизни она не дала бы и хвоста вон того дохлого тушкана, чей жалкий растоптанный трупик валялся на дороге.

Дверь убежища оказалась заперта. Ксана с облегчением выдохнула и прислонилась к насыпи: уф-ф-ф, кажется, успели! Они с Марго никогда не запирали погреб, особенно когда уходили, — на случай если в их отсутствие на хутор вдруг пробьётся какой-нибудь сталкер-смельчак и захочет укрыться от нападения порождений или от Выброса.

Переждав, пока успокоится дыхание, Детёныш несколько раз стукнула кулаком по двери и громко позвала: