«Вот ведь прорва! И куда в него столько влезает?» — в очередной раз подумал Плотва.

Мелкий и тощий Хаба при всём его феноменальном аппетите был живой иллюстрацией поговорки «не в коня корм».

— Знач-так, мужики! — громко, чтобы привлечь внимание своей релаксирующей братвы, сказал Плотва. — Хаба, кончай жрать, тебя это тоже касается!.. В общем, делаем сейчас крюк немного севернее, в пределах видимости леса. В сам лес не суёмся, нехер там делать.

— А артефакты? — торопливо прожевав кусок тушёнки, спросил Хаба. — Там, по окраинам, говорят, кое-что попадается.

— Попадётся — возьмём. А специально куда-то лезть — так давай, сделаем тебя «отмычкой». Хоть какая-то польза с тебя будет!

— А чё сразу меня-то? — Хаба едва не подавился.

— Потому что жрёшь в три горла! Я вот всё думаю: если устроить соревнование между тобой и, скажем, стаей псевдопсов — кто победит?

— Ставлю на Хабу! — оживившись, гыгыкнул Кислый. — Хаба-хаба — чемпион!

— Точно! Надо будет подкинуть идею долгарям для Арены! — Талон подошёл и похлопал субтильного «чемпиона» по плечу. — Такого шоу ещё никто не устраивал! Непревзойдённый мастер пожирания всего, что не может съесть его самого, Хаба — против стаи голодных псевдопсов! Спешите видеть!

— А мне собачек жалко… — меланхолично протянул Клипса, пуская в небо аккуратные колечки. — Он ведь и их сожрёт, когда хавчик закончится!

— О, тогда это будет супер-шоу! — в голос заржал Кислый.

— Ну чё вы?.. — Хаба повёл плечом, но дальше возмущаться не стал. Шуточки и подначки по поводу его неумеренной любви к еде были в их шайке делом насквозь привычным. Вот только идея соревнования на данный момент была новаторской.

— А что? — принялся размышлять вслух славившийся своей предприимчивостью Талон. — Так ведь и бабла можно будет срубить — на тотализаторе! Заодно и Хаба на халяву от пуза наестся… в кои-то веки!

Упоминание о бабле вернуло мародёров к более злободневному вопросу.

— Всё-таки «несуна» мы просрали. — озвучил всеобщую печаль Плотва, бывший в шайке чем-то вроде вожака. — Долг Борову платить нечем, сроки почти вышли, а значит, мужики, что мы с вами — в жопе. Причём, в конкретной такой жопе!

— А мож его предупредили? — сунулся с предположением Хаба. — «Несуна», в смысле? Или это тот, кто тебе наводку кинул, нас надул?

— Жила — мужик серьёзный, врать — ему самому невыгодно. Но вот что касается «несуна»…

— Атас, мужики, кто-то прётся! — прервал вожака Клипса, в процессе разговора не забывавший зорко оглядывать окрестности.

— Ховайсь! — шёпотом отдал команду Плотва и первым прыгнул за какой-то валун.

Мародёры последовали его примеру, скрывшись, кто за камнями, кто — в кусте, кто — в ямке.

Они думали, что это так давно поджидаемый ими припозднившийся «несун» всё-таки дошёл до места своей будущей гибели. Но это оказался не он.

Плотва ухмыльнулся и сделал своим знак: «Отбой».

— Однако, какие люди в Голливуде! — сказал он, вставая из-за валуна навстречу вышедшей из-за поворота девушке лет 15-ти, одетой, как сталкер-новичок, в потрёпанные джинсы и брезентовую куртку. — Ксаночка!

Девушка замерла, на её лице отразился некоторый испуг, когда она увидела словно ниоткуда появившихся пятерых вооружённых мужчин. Впрочем, Плотва снова подал знак, и оружие было убрано.

— Вы меня знаете? — чуть настороженно спросила путница.

— А кто ж в Зоне не знает Ксану-травницу? — заулыбался Плотва и сделал приглашающий жест. — Не откажи, посиди с нами. Издалека идёшь-то?

— Не… — мотнула косой Ксана. — В Лес ходила, за мхом и травами. А вы тут что, артефакты ищете?

— Ага! — Плотва, почуяв за спиной незапланированное дёрганье, незаметно наступил на ногу кому-то из своих (кому — не разобрал). — Да вот что-то не везёт. Ни одного не попалось. Может, ты нам подскажешь «грибные» места? Ты ведь, говорят, здесь, в Зоне — как у себя дома ходишь и всё знаешь.

Про себя он подумал, что пусть день с самого начала не задался, но эта девчонка здесь появилась просто как по заказу! Теперь надо было её как-то растрясти на ценные сведения о местах нахождения ценных даров Зоны. Ибо сроки выплаты долга поджимали, а Боров со своими должниками никогда не церемонился.

Ксана прикусила губу и с лёгкой досадой возвела глаза вверх: ну вот опять-двадцать пять!

— Извини, но не подскажу. — ответила она. — Сами, всё сами!

— Ну чего ты такая несговорчивая? — протянул Плотва. — Хочешь, мы тебе заплатим за информацию? А ещё лучше — проводи нас куда-нибудь, где много хабара попадается. Мы тебя за это щедро отблагодарим, правда, мужики?

Просёкшая замысел вожака братва нестройно, но с энтузиазмом загудела, выражая согласие.

— Да как вы не понимаете… — воскликнула девушка с таким видом, словно всё это ей уже не по разу осточертело, — Нельзя мне ни артефакты вам добывать, ни говорить, где они водятся, ни провожать туда!.. Мне-то артефактов не жалко, но Зона рассердится, если я стану так поступать! Понимаете?

— А если тебе артефактов не жаль — так, может, подскажешь, где ты тогда свой мешок с «игрушками» сховала? — вдруг влез Кислый. — Уж так охота на них посмотреть…

«Убью придурка!..» — подумал Плотва, у которого псевдопсу под хвост канули все его дипломатические вензеля. Он-то рассчитывал уговорить девчонку хитростью — но по-хорошему. Говорили же, что её довольно легко разжалобить и обмануть. Так нет же, вмешался этот недоумок Кислый и всё похерил!

Ксана со стоном уткнулась лицом в ладонь.

— Как же вы достали… — услышали мародёры. — Сколько вам ещё говорить, что нету никакого мешка? Кровососам отдала, для их деток! У них и спрашивайте! А мне идти пора! Пока-пока!

Она повернулась, чтобы продолжить свой путь, но не успела сделать даже шага.

— Держи её! — рявкнул своим Плотва, раздражённый её отказом и странным упорством. Эта девчонка могла бы купаться в артефактах и, что называется, есть их на завтрак, обед и ужин. Вместо этого она им тут задвигает какие-то невразумительные отговорки! Зона на неё рассердится, подумаешь! Да быстрее, чем на неё рассердится Зона, на них самих рассердится Боров! А это было куда серьёзнее в нынешнем положении банды!

Ксана взвизгнула от неожиданности, страха и боли: схватили её, не рассчитав сил.

— Пустите!

Плотва приблизился к ней и проговорил, глядя в глаза:

— Детка, я пока тебя по-хорошему прошу помочь нам, — его тон был вкрадчиво-ласковым, но в этой ласковости арктическим холодом сквозила неприкрытая угроза. — Но могу и по-плохому. Если ты не будешь хорошей девочкой и не расскажешь дядям всё, что их интересует.

— Пустите меня! — отчаянно вырывалась Ксана. Но, как она ни пыталась, вырвать хотя бы одну руку из захвата ей не удавалось. Их было слишком много, и держали её крепко.

И тогда она, припомнив прошлогодний случай с Туту, пронзительно закричала. Возможно, кто-нибудь услышит, поспешит на помощь…

Р-раз!!! Хлёсткая пощёчина оборвала её крик. Голова девушки безвольно мотнулась, в глазах потемнело, и она обвисла в руках державших её Клипсы и Кислого.

…Ешё ни разу в жизни никто не поднимал на неё руку. Даже приснопамятная баба Ната, с её воспитательным веником, больше грозилась им, а если и шлёпала — то легко, полушутя… Даже самые кровожадные монстры, встречавшиеся ей в её странствиях по Зоне… Но люди!.. Старший словно предчувствовал, предупреждая её…

Плотва огляделся. Невдалеке маячила уютная ложбинка между двумя пригорками.

— Тащите её туда! — указал он. — И рот пока чем-нибудь заткните, чтоб не верещала! А то ещё приманит кого…

В родной банде Кирпича прозвали Кирпичом за присущую ему манеру сваливаться на голову людям внезапно, словно вышеупомянутый предмет — с крыши. И только во вторую очередь — за тяжёлые кулаки. Грицай — бывший пахан банды, очень ценил и ту и другую особенности в молодом и перспективном бойце и со временем, когда Кирпич проявил себя помимо всего прочего и толковым организатором, сделал его своей правой рукой.