— Ну, пошли в хлев, дашь нам веревку.

Почуяв недоброе, Мазин снова рухнул на пол и завыл:

— Сми-луй-тесь!

— Заткни ему рот! — приказал Ираклий.

Ивчук с Каро тряпкой заткнули рот предателю.

Разведчики повесили изменника в хлеву и несколько минут стояли подле его покачивающегося тела, глядя на бумажку с клеймящей надписью на груди. Вышли они с чувством облегчения, избавившись от этого омерзительного зрелища.

— Нужно покрепче запереть старуху и задвинуть снаружи ставни, — распорядился шепотом Ираклий.

Но стоявший на крыльце старик провожатый сообщил, что она скоропостижно скончалась.

Никто не заметил, как вздрогнул при этих словах Ираклий.

— Бедняжка, она-то чем провинилась? — тихо шепнул он. — И мы не виноваты, иначе не могли… А все же заприте-ка двери. Ну, пошли!

Игорь и Аргам сторожили на улице, возле плетня, не зная, что происходит в доме, куда вошли товарищи.

Фосфоресцирующие стрелки часов на запястье Ираклия показывали, что до рассвета уже недалеко. Надо было действовать быстро — и так задержались из^:за казни предателя. Если за этот короткий срок они не сумеют выполнить задание, то сержанту Микаберидзе придется отвечать перед командованием. Сопровождавший их старик подвел разведчиков к дому, вокруг которого шагали двое часовых!

Тут квартировали командир фашистского артиллерийского дивизиона обер-лейтенант Курт Купер и младший офицер, спавший в одной с ним комнате со дня исчезновения у обер-лейтенанта револьвера и планшета. На другой день солдаты нашли и доставили планшет лейтенанта, потерю же револьвера Купер скрыл от командования, присвоив парабеллум одного из убитых.

…Аргам лежал на земле у стены, когда часовой, дойдя до него, приостановился. Не было слышно ни звука, но часовой замер, словно прислушиваясь к чему-то. Сердце у Аргама колотилось. Он крепко сжал рот и задержал дыхание, как во время глубокого нырка. Часовой поправил на животе автомат. Заметил ли он Аргама и собирался выстрелить? Но фашист не стрелял, держа наготове автомат. Он смотрел не на Аргама, а на противоположный конец улицы. «Как только он повернется — ударю», — думал Аргам, подавляя страх. в сердце. «Пора!» С минуту фашист оставался стоять и вдруг с глухим хрипом ничком рухнул наземь. Аргам не понял, что произошло, и от неожиданности весь похолодел. Он все еще лежал на земле. Какой-то белый призрак склонился? над часовым. Послышался глухой удар, и белый призрак поднялся во весь рост. На снегу виднелась его тень. Белая фигура повернулась в сторону Аргама и негромко свистнула. Ясно — опередил кто-то из товарищей…. Аргам приподнялся.

— С другим покончили, пойдем! — шепнул Каро.

Аргам и рад был благополучному исходу, и удручен тем, что не представилось случая испытать кинжал знаменитого разведчика Медведева. Он молча и покорно последовал за Каро, прислушиваясь к шуму легких шагов. Во двор вошли все вместе. На этот раз остались сторожить Каро с Ивчуком; в дом должны были войта Ираклий, Игорь и Аргам. В случае сопротивления Ираклий приказал прибегнуть к холодному оружию; стрелять из автомата следовало только в крайнем случае.

Осторожно ступая, поднялись на крыльцо. Дверь была заперта. Старик с крыльца перебрался на крышу.

Немного погодя медленно и бесшумно открылась дверь… Пробираясь на носках, разведчики вошли.

На столе стояла лампа с прикрученным фитилем.

Игорь прибавил огня в лампе. Та же картина, о которой рассказал Митя: на столе — пустые бутылки и консервные банки, на кроватях — спящие глубоким сном офицеры. Рядом с одной из кроватей висел зеленый китель с железным крестом на груди, какие не раз приходилось видеть на убитых или пленных фашистах. Ираклий сейчас же взял автомат и передал старику, знаком приказав вынести. Игорь с Аргамом подошли к спящему офицеру. Заметив торчавшую из-под подушки кобуру, Аргам осторожно потянул ее. Офицер сонно повернул голову, когда Аргам уже вытащил револьвер. Игорь автоматом толкнул его в плечо. Офицер раскрыл глаза и с удивлением взглянул на дула наведенных на него автоматов, должно быть, все еще не отличая сна от действительности. Русые волосы его были коротко подстрижены, лицо свежевыбрито, лоб лоснился под желтым светом лампы, над верхней губой, вместо усов, было два рыжих пятнышка.

— Молчать, не то смерть! — пригрозил Аргам по-немецки. — Встать и одеться, дом окружен целой ротой…

Он говорил почти шепотом. Ошалело поводя глазами, офицер медленно протянул руку к подушке, но испуганно отдернул ее, заметив свой револьвер в руке человека в белом.

— Встать, одеться, быстро! — повторил Аргам. Все поняв, офицер замычал, точно бык, которого ведут на убой.

Но тут его стукнул автоматом Игорь, и офицер, хрипло охнув, остался лежать на спине; со лба и висков у него потекла кровь. Проснувшийся тем временем младший офицер немедленно поднял вверх руки. Словно поняв всю безнадежность положения, он не издал ни звука, не сделал никакой попытки к сопротивлению. Аргам приказал встать и одеться, и младший офицер, видимо фельдфебель, покорно и молча стал одеваться под направленным на него черным дулом автомата.

Аргам торопил:

— Быстро, быстро!

Подняли на ноги обер-лейтенанта и начали одевать. Фашистам скрутили за спиной руки, связав обоих одной и той же веревкой, заткнули рты.

— Пусть себе дышат носом — с них и этого достаточно!

Безмолвны были улицы маленького села. Редкие облака попрежнему не закрывали луны, и снег серебристо искрился под ее лучами. А вдали, откуда пришли разведчики, вспышками ракет освещались кустарники и снова бледнели под лунным светом…

…Разведчики уже спускались в долину Северного Донца, когда их обнаружили. Со всех сторон на них обрушился огненный шквал. Начался подлинный бой, как бывает во время атаки. Догадавшись, что возвращаются разведчики, наши поспешили ответным артиллерийским огнем облегчить своим переход.

Группа Ираклия оказалась в тяжелом положении. Трудно было под таким огнем добраться невредимыми и доставить живыми захваченных пленных. Снаряды время от времени разрывались вблизи от залегших разведчиков, засыпая их перемешанной со снегом землей. Минута казалась часом; с обеих сторон все больше усиливался огонь. «Неужели все пойдет прахом и мы „языков“ не доставим?» — думал Ираклий, затаив дыхание и поглядывая то на свой, то на вражеский рубеж.

Аргам лежал у куста, не подозревая, что это пристрелянная мишень. Пули и разрывавшиеся снаряды не давали ему возможности поднять голову, чтоб взглянуть на залегших впереди пленных. Он видел только подошву сапога одного из них. Сапог время от времени дергался. И вдруг Аргам перестал видеть этот сапог. Разведчик приподнял голову. Ах, вот оно что! Обер-лейтенант подтягивался, пытаясь подняться на ноги. Ему удалось уже оторвать от земли голову и туловище. Связанный с ним фельдфебель продолжал лежать, пригибая его к земле тяжестью своего тела. «Мерзавец, под пули лезет», — подумал Аргам и, ползком добравшись до пленных, автоматом сильно стукнул обер-лейтенанта по спине. Тот снова припал к земле. В это время послышался голос Игоря:

— Слева подбираются!

Действительно, с левой стороны, согнувшись под огнем наших, бежала к разведчикам группа фашистских автоматчиков. Вначале их было несколько человек, затем показалась еще одна группа. После залпа разведчиков они залегли и, переждав, стали приближаться ползком.

— Бежим к той рощице! — шепнул Ивчук Ираклию. — Там есть окопы, ночью проходили мимо, я заметил.

Ираклий приказал трем разведчикам, захватив пленных, добежать до рощи, он же с Каро прикроет отход.

— Ну, бегом, живо!

Игорь, Аргам и Николай, подталкивая прикладами, погнали пленных к рощице, расположенной в нейтральной зоне. Фельдфебель упал, увлекая за собой офицера.

Разведчики подбежали, залегли рядом. Фельдфебель был убит наповал. Николай быстро перерезал связывавшую пленных веревку.

— Будь он проклят, хоть бы офицера живым доставить.