Весть о том, что хоронят молодого офицера Александра Космодемьянского, потрясла нас. Он ушел на войну мстить за свою сестру Зою, стал любимцем и гордостью фронта. И вот Александр Космодемьянский сложил свою горячую, красивую голову.

За бои на подступах к Кенигсбергу командир тяжелой самоходки Александр Космодемьянский был представлен к званию Героя Советского Союза. А погиб после штурма Кенигсберга, на Земландском полуострове.

Понадобилось три с половиной года, окровавленных, пропахших минным порохом, дымом пожарищ и потом воины, чтобы брат Зои и вместе с ним многие тысячи ее названных братьев вошли победителями в обугленный город-крепость и сделали еще один, решающий шаг к Победе.

Бывший секретарь подпольного Осташевского райкома партии А. И. Бормотов рассказывает:

— Когда читалось письмо, полученное из Московского комитета партии, в лесу, недалеко от базы, где проходил митинг, раздался выстрел. Партизанский часовой остановил двух красноармейцев, сообщивших, что они разведчики и прибыли от генерал-майора Панфилова с поручением связаться с нашим штабом. Удостоверившись в правильности показаний, я вместе с командиром партизанских отрядов А. М. Глаховым в сопровождении прибывших разведчиков направился в село Рюховское. Это село нашего района ближе всех к Волоколамску. Там стоял штаб дивизии, там находился товарищ Панфилов, руководивший боями на этом направлении.

Генерал был человек пожилой, среднего роста. Глубокие морщины на лбу свидетельствовали о том, что на его веку было немало и забот и трудов. На столе перед генералом лежала карта и лупа. На стене висели шапка и сабля. Сам все время стоял по-военному — легко и в то же время строго и подтянуто. Принял нас очень любезно, спросил:

— Вам нужна помощь оружием?

Мы попросили патронов к автоматам.

— Вот в этом у меня пока нехватка, — проговорил он, но тут же распорядился выдать партизанам 3 тысячи патронов. Прищурясь, генерал добавил с улыбкой: — Пока трофейного не добудете, строго экономьте свое.

В это время из села Клишино ему позвонил командир:

— Немцы наступают большими силами в обход, нам трудно держать рубеж, мало сил. Как быть?

Посмотрев внимательно на карту, он спокойно ответил:

— На войне не бывает легко… Приказываю держаться, подкрепления пока не будет. — Положив трубку, генерал обратился к нам: — Нужно на некоторое время сдержать наступление немецких танков. Это для выигрыша времени. Наши забыли взорвать Становищенский мост… Сумеете вы это сделать? И еще: надо заминировать в лесу дорогу Осташево — Спас. По ней наступают немцы. — Помолчав, он добавил: — Сделать это нужно сегодня ночью, завтра будет поздно.

От такого неожиданного задания, да еще полученного от генерала, мы в первое мгновение растерялись. Переступали с ноги на ногу и оба сразу пробасили:

— Будем стараться ваше задание выполнить.

Провожая нас, Панфилов добродушно сказал:

— Запомните, что так военные не отвечают, — и пожал нам руки.

На обратном пути мы завернули в партизанский отряд, где командиром был В. Ф. Проскунин. Выделили для отряда часть полученных патронов и рассказали партизанам о задании генерала Панфилова.

Комиссар отряда А. В. Горячев встал и как бы про себя, не глядя на нас, сказал:

— Я много лет работал в районе агрономом, мне здесь знакома каждая складка земли… К этому мосту знаю хороший подход. Поэтому мост буду взрывать я.

— Одному мост взрывать трудно, — усомнились бывшие осоавиахимовские работники района Саша Фомичев и Егор Косякин. — Минирование остается за нами.

В ту же ночь нагруженные минами и взрывчаткой отважные подрывники бесшумно подобрались к Становищенскому мосту. Тихо сняли часовых. Партизаны, стоя по грудь в ледяной воде, закладывали взрывчатку под сваи. Комиссар Горячев минировал подходы.

В 2 часа 50 минут ночи раздался сильный взрыв, и мост взлетел на воздух. Четыре дня немцы его восстанавливали. Продвижение танков на этом направлении приостановилось.

Волоколамского района:

"Если по злому умыслу или по своему малодушию я нарушу или отступлю от своей принятой клятвы, пусть презрение и ненависть народа всюду преследуют меня как изменника и предателя и пусть справедливой карой мне будет смерть".

Шаховского района:

"Я клянусь неизменно сохранять тайну отряда, фамилии партизан, намерения командования и, зная суровую кару партизану, попавшему в плен к фашисту, не сдаваться живым в руки врага. А если по малодушию моему нарушу священную клятву партизана, то пусть уделом мне будет общая ненависть, презрение и смерть".

Осташевского района:

"Обязуюсь соблюдать строжайшую дисциплину и тайну. Да постигнет меня суровая кара — смерть, если я струшу в борьбе или нарушу священную клятву партизана".

Красно-Полянского района:

"Если кто-нибудь из нас нарушит эту присягу, то его без пощады должна, как клятвопреступника и изменника, покарать революционная рука советского народа".

Серпуховского района:

"За нарушение настоящей присяги подлежу наказанию как нарушитель священной клятвы, и, если мое преступление будет тягчайшим как для Родины, так и для отряда, я подлежу суду своего отряда, и тогда да постигнет меня суровая кара, как изменника и предателя своей Родины".

Наибольших успехов партизаны добивались, когда вступали в боевое взаимодействие с войсковой разведкой, с группами подрывников, ди-версантов, с отрядами чекистов, милиционеров. Только дружные усилия дерзких смельчаков, согласованная тактика, внезапность удара позволяли победно проводить операции крупного масштаба.

Таким был разгром штаба 12-го армейского немецкого корпуса; он расположился в селении Угодский Завод[3]. Возглавил операцию Виктор Карасев (позже ему присвоили звание Героя Советского Союза). Командовали группами капитан Владимир Жабо, старшие лейтенанты госбезопасности Вадим Бабакин, Дмитрий Каверзнев, Пигасов и другие. Комиссаром стал председатель райисполкома М. А. Гурьянов.

В операции участвовал сводный отряд в 320 человек. Большинство из них уже с опытом ближних боев, обстрелянные. В 2 часа ночи 24 ноября загорелись две зеленые ракеты, и по сигналу командира отряда, по тщательно разработанному плану, немецкий гарнизон был атакован. Нападению предшествовала умелая подготовка. Чтобы в темноте различать командиров групп, на шапке и на левом рукаве белели повязки.

Главные объекты гарнизона распределили между отрядами. Капитан Жабо штурмовал каменное здание семилетки — отделение штаба корпуса и офицерское общежитие. Группа Пигасова взяла на прицел казармы и склад горючего. Группу Бабакина нацелили на здание почты и телефона — разрушить немецкий узел связи. Двенадцать телефонных линий перерезали перед атакой.

Карасев должен был овладеть зданием райисполкома, оно также занято под штаб.

В этой группе рядом с Карасевым находился Гурьянов.

— Хотел бы я знать, — сказал он перед боем, — какая сволочь сидит сейчас в моем кабинете… Войти бы туда да как гаркнуть: "Кто здесь хозяин — ты или я?"

Атака была стремительной и весьма успешной. Пламя пожара осветило селение. Гурьянов первым метнул гранату в разбитое окно райисполкома; нижний этаж здания — каменный, второй — деревянный. Полтора десятка фашистов уложил он, прежде чем ворвался в свой кабинет. При штурме командир отряда Карасев был ранен разрывной пулей в правую руку, но остался в строю.

Наконец дан отбой, сигнал к отходу — четыре белые ракеты двумя сериями. На обратном пути Гурьянов попал в засаду, его, раненого, схватили фашисты и после пыток казнили. Посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза.