— Похвально! — поддержал император, вспомнив, что сам рос вместе с братом Мишелем. — Однако ты прав, надо подобрать наиболее достойных, чтобы влияние их было только облагораживающим. Занеси в свой план: сына Адлерберга[30] — Александра. Помню, он родился спустя месяц после моего, посему Владимир Фёдорович не преминул дать своему первенцу то же святое для нас имя — Александр. Кто ещё подойдёт?
Жуковский с самого начала доклада держал в уме не так чтобы давний разговор нынешнего государя с братьями Перовскими об их племяннике, потому тут же и предложил:
— Графа Толстого Алексея осмелился бы вам напомнить.
— Одобряю, Жуковский, — с готовностью согласился Николай. — Гм, «ангел и Геркулес»? Поглядим. — У нового императора была превосходная память.
Анна измучила приказчиков самых модных магазинов и всех известных петербургских портных. Перебирала материи, отшвыривая их, примеряла уже сметанные по её фигуре платья и кидала их в лицо модельерам... Наконец выбрала то, что шло, что оказалось по вкусу, — и во дворец.
Всего на полгода постарше, Алёшенька учтиво поклонился наследнику, и лица обоих рослых крепышей тотчас открыто озарились, выражая обоюдно вспыхнувшую симпатию.
— А у тебя есть духовое ружьё? — Взяв нового приятеля за руку, наследник потянул его за собою в комнату для игр. — Ты только посмотри: это редут, который надо брать штурмом, это флеши, где я устанавливаю пушки, которые палят настоящими зарядами, только крохотными, чтобы не наделать вреда. Военный лагерь в этой комнате приказал построить мой папа, император.
Алеханчик с неподдельным интересом осмотрел все устройства в игральной зале, вежливо похвалил и откровенно признался:
— Ваше императорское высочество, я привык играть на воздухе, где много простора и света, где можно бегать куда захочешь. У нас в деревне огромный парк и пруд...
— Ой, хорошо как! И я более всего люблю играть в саду. Побежали?.. Только давай сразу условимся: если тебя определили в мои товарищи для игр, а ты к тому же мне понравился с первого взгляда, зови меня просто Александр или Саша, как называет меня иногда мама — и мне это очень приятно.
— Простите, ваше императорское высочество, но моя мама и дядя мне говорили, чтобы я не забывался: между нами немалая разница в положениях.
— Для искренних друзей не может быть различий. Итак, договорились: ты — Алёша, я — Саша. Хотя бы когда мы без посторонних, когда мы вдвоём?
На конец лета в Белокаменной было намечено коронование императора, и графиня Толстая с сыном перебралась из одной столицы в другую, поселившись в доме матушки на Новой Басманной.
После смерти графа Мария Михайловна вышла замуж за генерал-майора Денисьева и стала дворянкой. Наконец осуществилась её давняя мечта, на достижение которой она в своё время затратила немало усилий.
Не о себе только думала — о детях. При рождении первенца, Николая, граф, долго раздумывая, определил: дать вымышленное отчество — Иванович, а фамилию, тоже придуманную, но со значением: Перовский. Значит, в память о том месте, где произошло венчание русской императрицы, дочери Петра Великого, и основателя их рода, дяди Алексея Григорьевича.
Позже граф стал записывать Перовскими всех появлявшихся на свет от него и мещанки Марии Соболевской. Но уже со второго, Алексея, вместо Иванович велел проставлять Алексеевич, давая им если уж не свою графскую фамилию, так хотя бы собственное имя в отчестве.
Матушка подкупила крючкотворов, чтобы вписали в дворянскую книгу детей как сирот некоего погибшего поручика Перовского. Не удался обман. И когда уже старший, Николай, получив образование, ушёл из семьи, а Алексею пришла пора поступать в университет, за хлопоты о приобретении дворянства взялся сам Алексей Кириллович. Ничего не поделаешь, пришлось просить у Александра! Дворянство получили все дети, но не матушка. Но пришёл, как говорится, и её черёд...
Теперь и Аннет не просительницей прибыла в отчий дом, как несколько лет назад, — графиня Толстая, с почестями принятая при дворе, стала желанной гостьей во всех московских дворцах, начиная с первого здесь дома московского генерал-губернатора князя Дмитрия Владимировича Голицына.
И Алёшенька был введён в общество тех же детей Голицыных, князя Мещёрского, графа Виельгорского... Давно уже он сам стал называться графом Толстым, а не Перовским, как думалось ему вначале. И «папочка» на самом деле оказался горячо любимым дядей, который с ранних дней всё сделал для того, чтобы детство племянника не оказалось ущербным и обделённым.
В увеселениях, балах, маскарадах и затейливых детских играх не заметили, как подошла пора коронационных торжеств. Объявился двор, в Первопрестольную, как всегда в ожидании императора, стянулись войска. И всюду начались гуляния с фейерверками, салютами, праздничными угощениями прямо на улицах и площадях.
Так уж устроен человек — зло он помнит меньше, чем проявление радости. Было бы иначе — жизнь могла бы превратиться в сущий ад, без малейшего просвета и надежд на будущее. Об этом свойстве преднамеренно позаботилась сама природа, размышлял, гуляя с племянником по Москве, Алексей Перовский, чтобы человек не отчаивался, а всегда стремился к светлому, веря, что оно обязательно к нему придёт. Но иные люди, зная об этих особенностях человеческой натуры, нередко ими корыстно пользуются...
Нет, нет, ни с сестрой, ни с племянником, ни с какой иной, даже очень близкой ему, душой он не вёл таких разговоров. Но память не отпускала: пять виселиц для пяти казнённых на кронверке Петропавловской крепости и десятки несчастных после казематов — в рудники Сибири...
Сам он не поступил бы так, как, положим, Кондратий Рылеев, как Саша Бестужев. Да и не во всём был с ними согласен, проще сказать — поначалу разделял лишь литературные взгляды, а далее, не соглашаясь в воззрениях на переустройство, выставлял свой резон: если не можешь смириться с мерзостями, обрати взор на себя, постарайся, чтобы сам ты оказался выше упрёков. А для сего надобно самую малость — облагородить своё сердце и вложить хотя бы частицу оного в того, кто рядом с тобою.
Стоял мысленно пред глазами Жуковский с его убеждённостью в безграничное совершенствование человеческой души. Да он и по себе знал, сколько уже успел сделать доброго для Алёшеньки. А разве для изменения мира мало того, чтобы изменился сначала ты,, учитель, а следом за тобою — и твой ученик, твой последователь? И не важно, что процесс начинается с небольшого — обязательно завершится он результатом значительным. Пусть у него последователь пока мальчик, Алёшенька, но у Жуковского — уже Пушкин!..
Каждый жаждущий изменений выбирает свою стезю — ошибаясь и даже заблуждаясь, но искренне веруя. Однако никому не дано силой ломать чужую жизнь, чтобы, убивая душу, беспокойную человеческую мысль, изничтожить вместе с нею и её оболочку — тело.
Не один он — пусть не в голос, пусть самому лишь себе — говорил: преступление совершено не теми, кто первыми вышли, к Сенату, а теми, кто их, уже безоружных, закованных в железа, предал жестокому суду. Вот потому теперь, когда ещё у всех на памяти пятеро вздёрнутых на верёвках, — триумфальное празднество в Москве. Боль и зло скоро забудутся — радость будет помниться долго. Так почему ж не заглушить содеянное зло вселенской триумфальностью, от которой всем вроде бы целые моря милостей? Одним — звания, чины, должности, ордена, тем же, кому ни того, ни другого, ни третьего, — кружка хмельного вина да краюха хлеба с сальцем прямо на площадях, под колокольный звон. Кто там, охальник, про какие-то царёвы зверства брехать надумал? Вона каков наш государь-батюшка — всех дарами да милостями осыпал!..
Не обойдены и они, Перовские: Василий пожалован флигель-адъютантом, Лев получил должность вице-директора департамента уделов, он, Алексей, — чин действительного статского советника, равный, как известно, генерал-майору, Анна же возведена в статс-дамы.
