— Не надейтесь узнать, — неожиданно кокетливо заявила Валиса. — Для Вас достаточно одного, мой надзиратель!

— Повинуюсь, моя пленница! Но взамен прошу исполнить мою просьбу, вождь самоанцев Валиса: обращайтесь ко мне, как к капитану только в присутствии моих подчиненных, а в остальное время называйте по имени. Меня зовут Эдвард. Только не сокращайте до Эд — Вас не так поймут.

— Никогда и не подумаю. — Валиса подняла голову к голубому небу, что было похоже на жест безразличия к рядом стоящему красивому мужчине.

— Отлично. Вам нравятся эти ягоды? — Эдвард протянул Валисе пару ягод фейхоа. — Мне так этот фрукт очень по вкусу. — И положил одну из них в рот.

— А мне фейхоа никогда не нравились.

Эдвард, не глядя на Валису, почти равнодущно сообщил:

— Мои ребята-поисковики согласны с Вами, Валиса: в некоторых местах этого леса ягоды фейхоа ядовиты. Точнее, радиоактивны.

Валиса со страхом посмотрела на капитана.

— Нет, не здесь, а там, на Нуулуа, в глубине леса, — пояснил капитан.

— И что это значит?

— Вот, наконец, Вы заинтересовались моей деятельностью. И пора Вам, Валиса, вождь аинги Унафата, внести свой вклад в поиски того, о чем нельзя говорить.

— Эдвард, не думайте, что я забыла о своем долге и не догадываюсь, что Вы не меньше меня заинтересованы в этом. Но я пока ещё не уверена в искренности вашей помощи аинге Унафата. Докажите, что наш талисман, если он будет найден, останется табу для всех, для кого Уполу не родная земля.

— Этого я обещать не могу. Но клянусь памятью моей покойной мамы, что судьбу обнаруженного талисмана будете решать только Вы, дорогая моя Валиса!

Они перешли на левый борт, и Эдвард велел рулевому вести катер вдоль берега. Самоанка рассеянно смотрела на глухой дикорастущий по пологому склону холма лес, а Эдвард внимательно наблюдал за ней — не вспыхнет ли в её красивых черных глазах зеленый огонек интереса, памяти прошлых лет. Но первому пришлось удивиться ему:

— Смотрите, Валиса, что это такое?

Из леса вылетела стая летучих собак. Грозовой тучкой нависли они над катером, стали кружить вокруг людей, иногда пикируя и больно задевая за плечи шершавыми перепончатыми крыльями. Эдвард старался увернуться от надоедливых и непрошенных «друзей», но Валиса, к его удивлению, не обращала внимания на удары крыльев, а неотрывно смотрела куда-то в лес, к вершинам деревьев.

— Я узнала, узнала это место! Смотрите, там, на старом-престаром дереве, самом большом дереве, меж двух ветвей лежит весло, рулевое весло пироги! Оно висело и тогда, когда я с Азахау искала огненное колесо! Только много ниже. Прошло четверть века. Так много… Азахау, где ты?

Валиса развернулась лицом к левому борту, упала на колени и зарыдала, простирая руки к далекому родному острову.

Эдвард, сам потрясенный этой живой картиной многовековой истории сына Солнца, тоже повернулся к океану. Теперь ему уже виделся конец своей миссии и миссии адмирала тоже. И вспомнил Женю, которой так ему нехватало всё это время.

— Вот здесь, напротив этого дерева с веслом, мы и нашли с бедным Азахау на обрыве в море вход в тоннель под островом, путь к Нему, светлому богу.

— Как глубоко пришлось вам нырять?

— Вход был на глубине около пяти метров во время прилива. Но трудность была том, что приходилось долго плыть по узкому темному тоннелю. Сначала он был прямым, потом пошел вверх. Несколько минут мы плыли вдоль коридора. Он закончился неожиданно. Наши головы оказались на поверхности воды, вокруг было темно. Азахау объяснил, что коридор увел нас вверх и теперь мы на уровне поверхности океана внутри горы. Сняв загубники, мы поняли, что можем свободно дышать без аквалангов. Значит, мы оказались не в воздушном мешке, и есть где-то выход наружу, скорее всего, в лес острова. Мы поднялись выше по каменному склону и заметили, что стало светлее. Потолок над нами отсвечивал каким-то странным призрачным светом, неровным, колеблющимся, цветным. «Это он», — тихо сказал Азахау, и сердце моё затрепетало от радости. Мы поднялись на вершину, и встали на колени: круг сына Солнца приветствовал нас из своего дома, там в нижней широкой пещере. Он вращался на поверхности воды, в нескольких метрах ниже вершины, на которой мы стояли, и я была почти без сознания от Его красоты.

— Он действительно так великолепен, или ваше восхищение было скорее обусловлено радостью от успешного завершения долгих утомительных попыток поиска талисмана?

— Эдвард, уверяю тебя — ничего более завораживающего я до этого не видела. Разве только при просмотре первого кинофильма, который привезли к нам в деревню, когда мне было три или четыре года. Но там было просто красиво и заманчиво, а Сын Солнца — это же бог…так я считала тогда.

— А теперь?

— Не знаю… Если вспоминаю Азахау, то этот круг всегда сияет рядом с его образом и благословляет его. Сам Азахау, кажется, думал иначе…

Немного помолчав, Валиса продолжила:

— В тот первый раз, когда мы вернулись на Уполу, Азахау был чем-то недоволен. На мой вопрос ответил: «Он какой-то не такой. При моей первой встрече с ним он был ближе, ярче, больше, живее, что ли…. Сейчас он раз в пять меньше». Потом Азахау несколько раз плавал туда один и наконец показал Круг действующему тогда вождю в полном великолепии. С тех пор туда плавал только вождь в те дни, когда бог хотел этого….

— О желании бога узнавал, конечно, жрец, — иронично заметил Эдвард. — Кстати, Валиса, а почему муж не брал тебя с собой к Нему?

— Он говорил, что раз я жду сына, то мне вредны такие прогулки…

— А что ты помнишь об Азахау, когда ещё не была его невестой и женой?

Валиса слегка смутилась, немного подумала и сказала:

— Ты будешь смеяться, но мне девочке очень нравилось, как у него постепенно выпадали волосы. Потом они отрасли. Жрец говорил, что он долго болел после кораблекрушения.

Эдвард промолчал, вспомнив про цезий в ягодах, про замечание инженер-лейтенанта о «природном источнике нейтронов» и про описанное корабельным врачом «Надежды» облысение туземного мальчика. Эти мысли несли и хорошее, и плохое одновременно. В поисках Сына Солнца можно потерять ещё несколько сыновей земли. Не хватит ли богу Солнца двух жертв?

— Что Вы там делаете с этой самоанкой? Неужели так трудно вытянуть из нее информацию, это туземную табу? Или заслуженный американский капитан забыл свою миссию и задумал крутить амуры с туземкой? — голос адмирала в телефонной трубке всегда звучал более грубо, чем в очном общении.

«Адмирал, сидя в офисе Крайсчерча за тысячу километров отсюда, знает о моих прогулках по острову!? Интересно…» Но Лонг продолжал молча держать трубку служебного телефона.

— А ведь где-то вас, капитан Лонг, где-то очень ждет рыжая русская девушка.

— Вы знаете где, адмирал? — обрадовался Эдвард.

— Нет, пока не знаю. Но обещаю узнать, как только Вы раскроете русский секрет. Когда вылетает на остров разведгруппа?

Адмирал не слышал ответа Лонга — в дверь с грохотом ворвался его секретарь с бланком в руках:

— Господин адмирал, несколько центральных газет Японии и США поместили интервью с неким профессором Накамурой!

— Прерывать служебный разговор с капитаном можно только при звонке президента, лейтенант! Что, этот Накамура — японский император?

— Нет, господин адмирал, но он сказал в интервью, что западно-самоанский остров Нуулуа загрязнен радиацией вследствие несанкционированных и опасных опытов американцев. Исследовательские группы международной экологической экспедиции вынуждены были покинуть остров, чтобы избежать радиоактивного заражения.

Лонг слышал, как телефонная трубка выпала из рук адмирала. Но он не стал вешать свою трубку, зная, что адмирал скоро придет в себя и начнет кричать на него, требуя «срочно, быстро, немедленно» добыть факты о русском взрыве, у этой самоанки или у самого дьявола. Иначе…».

В общем, так оно и было. Но Эдвард решил не спеша и тщательно подготовиться к исследованию этого таинственного туннеля к «богу», чтобы избежать несчастных случаев. Пока он послал поисковую группу для составления карты радиоактивности на острове.