Эдвард заметил это и понял причину:

— Не волнуйся, Полеа. Мы не умрем с заходом Солнца — с его Сыном мы сегодня не разговаривали и даже не видели его. Но Валиса точно вспомнила путь к той пещере, где она с мужем видела сияние Сына Солнца. Мы найдем его, Полеа! Завтра, послезавтра, или через неделю, если только он не покинул ваш остров навсегда….

Полеа заплакал, то ли от радости, что Валиса, вождь аинги, не умрет сегодня, и сын Солнца будет найден, то ли от огорчения, что Он покинул своих земных детей.

Когда они подошли к камню, там стоял на часах сержант, как положено в полной амуниции, с оружием. Доложил, что прежний часовой не явился на смену караула…

Очнувшись от обморока и увидев себя связанной, Женя сразу поняла, что за «сержант» ей встретился. «Где же он теперь? Следит за Эдвардом?» Хотелось закричать, чтобы Эдвард услышал, но убедилась, что заклеенный рот похуже связанных рук. Взглянув на солнце, определила, что была без сознания не менее двух часов. Хорошо, что изверг, отнюдь не из гуманных соображений, не оставил её на солнцепеке — возможно, тогда бы ей не суждено было проснуться. «Вернется ли, подлец? А если не вернётся? Если его убил Эдвард? И меня не найдут? Погибать здесь у моря от жажды или от укуса свирепых рыжих муравьев? Да как можно не найти человека на островке площадью менее одного квадратного километра, пусть даже лежащего в яме!? Найдут! Буду ждать, сцепив зубы. А с этой черной самоанкой я ещё разберусь! Но лучше выбраться повыше».

Женя перепробовала десятки способов передвижения существ, не имеющих конечностей: пыталась двигаться как змея, извиваясь, ползти гусеницей, вертелась в разные стороны, как это проделывают некоторые морские обитатели. Успех принес способ, сочетающий движение гусеницы и подпрыгивание а ля блоха. Вот рыжая головка «блохогусеницы» весом в сорок кило, с волосами, спутанными веточками вместо заколок, высунулась над краем ямы для того, чтобы встретить взгляд… изверга «сержанта»! Все было напрасно… Женя уткнулась лицом в траву и затряслась в лихорадке отчаяния. Хотелось плакать, но не могла же она казаться слабой перед этим поддонком? А подонок ногой повернул Женю на спину и состроил скверную улыбку. Девушка заметила, что одежда «сержанта» была подмочена, с «конского хвоста» его длинных, нехарактерных для американских солдат волос, стекала вода. «Что он собирается делать?» А «сержант» сунул руку в нагрудный карман армейской куртки и продемонстрировал пленнице обыкновенную компьютерную флешку:

— Твоя жизнь, рыжая красавица, вот в такой же штучке. Как смерть Кощея Бессмертного на кончике иглы.

Жестом связанных рук Женя показала «сержанту» на свой заклеенный рот. Тот сдернул липучку. С губ потекла кровь.

— Скорее, смерть, — мрачно поправила Женя, и сплюнула кровью, целясь в лицо изверга. Жаль — цель была слишком далеко.

— А может быть, и смерть. Это будут решать твои друзья: капитан Эдвард и его смуглая любовница. А пока они будут решать, ты — заложница.

— Мог бы и объяснить заложнице, что все это значит.

— Если не понимаешь, то и знать не должна. Теперь пойдем к дому, а то уже начало темнеть.

Бандит (теперь Женя дала «сержанту» более подходящее определение) освободил ноги пленницы от пут. Затекшие ноги не сразу позволили двигаться.

— Ничего, теперь спешить некуда. Отдохни.

— Где мой рюкзак? Там фляга с водой.

— Рюкзак? А, он там, на мысу. Сиди, не рыпайся! Догоню и пристрелю.

«Туда и обратно ему две-две с половиной минуты. Можно опередить его метров на двести — в густом и темном лесу на таком расстоянии трудно найти человека. А стрелять он не будет — заложниц убивают только в случае невыполнения требований». И Женя решилась. Как только бандит исчез за валунами, она быстро, как только могла, ринулась в лес, выбирая самые глухие пути.

— Эй, где ты? Ушла поссать? Отвечай же!

Молчание. И «сержант» бросился в погоню, не ведая, в каком направлении скрылась беглянка. Но у преследователя было большое преимущество — свободные руки. Жене приходилось прокладывать путь только ногами и головой, получая ощутимые удары упругих веток и жгучие уколы шипов. И преследователь наконец увидел свою жертву. Этому помог сильный свет уже взошедшей полной луны. Ещё минута — две, и гонка будет окончена. Вдруг уши заложил дикий свист. Оба остановились. Если бандит не понял, что это такое, то для Жени свисток означал одно — кто-то из ребят поблизости. Но подавать голос Женя не решилась, чтобы не подвергать опасности своих «братьев». И в тот же миг позади нее раздался вопль боли и гнева. Оглянувшись, Женя увидела залитого кровью бандита — кровь хлестала из его правой руки, в которой торчал нож. В левой он держал Женин револьвер и целился вверх. Там прятался в ветвях… Мауи! Это он выследил бандита и метко кинул в него свой метательный нож. «Спаситель мой!» — прошептала девушка, но звук пистолетного выстрела вновь затушил вспыхнувшую надежду — пуля бандита достала мальчика. Женя видела, как мужественный Мауи вцепился руками и ногами в ветки дерева и едва удержался от падения. Бандит сделал ещё один выстрел, но промахнулся. От глубокой раны в руке и потери крови его мутило, в глазах двоилось, и пришлось оставить надежду расправиться с мальчиком. Важнее было не упустить заложницу. Мауи крикнул с дерева (на языке самоа), чтобы она бежала и не боялась за него.

Бандит приостановил кровотечение (в его армейском снаряжении был жгут) и продолжил погоню за Женей.

Это была страшная и нелепая погоня: истекающий кровью преследователь и измученная девушка со связанными руками. Казалось обоим, что они бегут; на самом деле, они скорее шли, спотыкаясь, падая, вставая и вновь с трудом преодолевая препятствия тропического леса. Женя всё время слышала только два сильных и тревожных звука. Один из них требовал остановиться и передохнуть — громкие, срывающиеся удары сердца, уставшего от долгого преследования, от истощения и переживаний, а другой запрещал останавливаться даже на секунду — это треск сухих веток под ногами бандита, падение сломанных гнилых деревьев. Истекающий кровью «сержант» преследовал девушку как голодный и больной тигр преследует жертву — до конца, до полного изнеможения одного из двух. Жене временами казалось, что недовольное ворчание привыкшего к тишине леса ослабло, что изверг прекратил погоню. Но стоило ей остановиться, как сзади, или справа, или слева тут же возникал невидимый, но осязаемый через внезапный неосознанный приступ страха, опасный противник, несущий насилие и смерть.

Океан появился внезапно, настолько неожиданно, что сначала Женя приняла это за мираж, вызванный утомлением. Но вокруг не было больше колючих кустарников, гнилых деревьев и ям с тухлой водой — сквозь редкие деревья виден был берег, крутой скалой обрывающийся в океан, и шум прибоя заглушал скрипучие, нервные звуки опасного леса.

Женя была отличным пловцом, и океан казался спасением. «Ещё десяток мгновений быстрого бега — и я бросаюсь в волны» — подумала Женя. — Я сумею плыть и со связанными руками». На бегу начала сбрасывать ботинки. Но в это мгновение на пути к желанному спасению возникло новое препятствие: на тропе стоял человек на костылях, держа в руках самоанский топорик. «Безрукий против безногого». Этот неуместный в трагической ситуации каламбур помог Жене сохранить самообладание в первый момент встречи с самим, как она решила, «клоуном». Справа Женя увидела хижину. «Это и будет моим временным домом» — была её последняя мысль. Женя без сознания рухнула на землю. Она не видела странную сцену сражения «клоуна», вооруженного топором, и «сержанта» с револьвером Жени.

В это самое время «братья» несчастной девушки находились совсем близко от неё, но их положение было не лучше.

Берег действительно был очень крутым.

— Здесь нельзя спуститься, — оценил Родик.

— А что же делать? Другого выхода нет: либо мы хоронимся в пещере, либо пускаемся вплавь.