Не было этого и в других, тонких тетрадках, также находящихся в синем портфеле. Многие из них были просто ученическими, с двойками и тройками синим карандашом и пятерками — красным (красных было совсем мало). «А я был отличником», — вдруг подумал Силан, и ему стало грустно. Грустно и обидно: вновь некто хитрее его удалил из всех тетрадей суть проблемы, схемы и карты, которые ранее были там, должны были быть там, выводы. Не так представлял себе Силан Давидович встречу с желанным портфелем. «Если бы он оказался не пустышкой! Тогда бы этот воскресший в облике клоуна святой отец и его самоанка не сумела бы отобрать портфель, даже со всей своей бандой уличных хулиганов…. Пусть повеселятся, что отобрали школьные тетрадки!»

Хитроумный карлик не долго был в отчаянии. На следующее же утро, на совещании, во время перерыва на кофе Силан подошел к руководителю делегации США на конгрессе «Жизнь без урана». Тот, довольный и самоуверенный, сидел на стуле, и Силану было удобно, не нагибаясь и не вставая на цыпочки, нашептать о наличии в этом городе «очень важных документов одного русского инженера, имеющих большой научный и политический интерес для США. Похоже, что они имеют непосредственное отношение к тайному оружию СССР, испытанному где-то в Тихом океане, возможно на островах, принадлежащих вашей стране. Инженер недавно умер, но есть вдова, туземного происхождения».

— Вы можете дать нам информацию о месте нахождения документов и этой… как Вы сказали?

— Полинезийки…. Разумеется, дам. Надеюсь, Америка не останется в долгу? Откровенно говоря, я бы не отказался получить статус профессора Принстонского университета.

Высокий, атлетически сложенный сотрудник АНБ встал со стула, иронично взглянул сверху вниз на низкорослого доносчика и, хлопнув его по плечу, произнес:

— Обещаю содействие, мальчик! Когда подрастешь…

Это был нокаут. Силан Давидович рухнул на ближайший стул и тут же заснул — такова была его защитная реакция на неожиданные удары судьбы… Американский же босс тут же связался с высоким начальством в Вашингтоне, и к вечеру было получено одобрение самого президента на проведение спецоперации.

— Павлик, с тебя мороженое!

— Не пудри мозги, друг! За что? По-моему, я спас тебя от людоеда, а не наоборот.

— Сюда движется твоя бабушка, целая и невредимая!

Родик сидел на крыше — там было спокойнее на случай возвращения Полеа, а Павлик научил хромого друга лазить по деревьям. Большак безымянной деревни просматривался от начала до конца.

— Где?!

— Выйди на улицу!

Павлик бросился за калитку и тут же увидел бабушку. Она еле плелась. Куски изодранной юбки подметали улицу, было заметно, что даже портфель она несла с трудом.

— Бабушка! Ты где была? Дай портфель — я понесу. А почему ты пешком идешь?

— В целях сокрытия вашей диспозиции, — прозвучал дипломатичный ответ.

Павлик вел бабушку, обняв за оголенные плечи — спецовку она скинула по дороге, утро было жарким.

— Портфель я сохранила, Павлик. Отобрала с трудом.

— Бабушка, но в нем ничего…

— Тетя Валиса, какая Вы отважная! — Родик громким криком перебил легкомысленного друга. — Вы не дали врагам узнать табу дедушки! Мы с Павликом совершили ужасную ошибку, поверив в обман мошенников. И были наказаны.

Произнося всё это быстро и громко, прямо с крыши, Родик одновременно делал знаки Павлику, обозначающие, что тот дурак.

Удивленный Павлик постепенно начал понимать логику умного друга. Действительно, зачем разочаровывать бабушку, сообщая о том, что документы портфеля «стерилизованы» (термин Родика), и вся дедушкина информация о Сыне Солнца переписана на флешки, для надежности на две малюсеньких флешки размером с пуговицу, которую легко спрятать и трудно найти.

После того, как бабушка поспала и привела себя в порядок, она спросила про Полеа. Тут уж Родик не смог остановить Павлика.

— Ты не представляешь, бабушка: Полеа чуть не съел Родика!

— Бог с тобой, внучек! Людоедов давно нет среди самоанцев. А Полеа — образованный, умный парень.

— Да, твой образованный, умный парень развел костер, привязал Родика к дереву и собирался его зажарить. Он считал, что мы предали самоанцев, нарушили табу, отдав портфель двум мужикам. Те приехали по просьбе папы отвезти меня в Женеву…

— Да, я узнала в городе, что это подстроил один человек, совсем карлик, но вроде большой ученый. Он и преследовал дедушку; его подручные искали портфель в нашей городской квартире.

— Вот теперь я понимаю, почему ты всё время скрывала маршрут к этой деревне! И пешком поэтому шла.

— Не всегда — трехколесный велосипед я кинула километрах в пяти отсюда.

— Какой трехколесный велосипед?!

— Павлик как всегда долго думает, — заметил Родик. — Валиса Павловна просто шутит.

— Если бы я долго думал, от тебя остались бы одни обгорелые кости!

— Что ты говоришь, Павлик?!

— Он прав, Валиса Павловна. Павлик смело бросился на людоеда, то есть на Полеа, и ударил его дубиной. Теперь его нет…

— Павлик убил его?!

— Нет, конечно — он убежал в лес и до сих пор не вернулся. Наверное, заблудился. Может быть, пойдем искать его?

— Ребята, уже темнеет. Мы не найдем Полеа. Лучше разведем костер — у нас на Самоа считается, что костер указывает на добрые намерения. Полеа увидит — и вернется.

Костер разожгли там же, где три дня назад Родик повалился на бревно от восхищения перед самоанской красавицей-бабушкой («Да в общем-то, какая она бабушка — я бы хотел иметь такую маму. Завидую Павлику!») Сегодня же маскарада не было — все устали от суеты последних суток.

— Пожалуй, пора рассказать вам, ребята, о последних приключениях нашего бедного дедушки….

— И бабушки? — вставил Родик.

Та улыбнулась сквозь слезы и кивнула головой. Её взгляд устремился в даль времени и пространства, на далекие острова в Тихом океане в конце второго тысячелетия…

«… Дедушку полюбили туземцы, и вскоре поженили на очень молодой полинезийке».

— На тебе, бабушка. Ты это уже рассказывала. А дальше — что случилось с Сыном Солнца? Ты закончила прошлый раз на том, что Он был каким-то другим.

«Да, когда мы с дедушкой нашли эту пещеру, то с аквалангом проникли до сухой подводной вершины — вода была под нами, сзади и впереди. Мы стояли на гребне скалы и смотрели вниз. На воде светился маленький круг Сына Солнца! Он был маленький, не больше кокосового ореха. Я ухватилась за Азахау — мне стало страшно оттого, что бог Солнца накажет нас за посещение его сына без приглашения…»

— Валиса Павловна, но ведь в то время Западное Самоа было уже независимым государством, и его жители приняли католичество, учение Христа. Почему же вы по-прежнему считали Солнце богом?

— Родик, не перебивай мою бабушку своими энциклопедиями! Держи их в голове!

Павлика иногда раздражала осведомленность друга в вопросах, которые он сам себе не задавал. Бабушку же замечание Родика не озадачило:

— Самоанцы, Родик, верят в несовместимое. Они ходят в церковь и молятся перед иконой распятого Христа, и в то же время поклоняются древним богам, боятся духов леса. Дорогой мой, ты сам недавно пострадал от предрассудков образованного самоанца. Такая уж у них натура.

Родик вздохнул, а «образованный самоанец», который слушал рассказ Валисы, прячась в кустах, смутился так, что вновь убежал. Правда, на этот раз не так далеко. Ребята услышали странные звуки, доносящиеся с чердака.

— Что это?! — воскликнули оба хором.

— Это Полеа. Я давно его заметила. Боится показаться на глаза.

— Да я его давно простил! Табу есть табу, и его надо выполнять.

— Он не убежит далеко. Ему тоже интересна история Азахау — никто в деревне не знает о его судьбе после ухода с Уполу. На чем я остановилась?

— Что Вам стало страшно оттого, что бог Солнца накажет Вас.

— Да. Но Азахау успокоил меня, и я стала восхищаться красотой подводного сияния. Маленькое солнце переливалось цветами радуги, волны цвета вращались и расходились от центра к краям и обратно. Азахау тоже был рад нашей находке, он не боялся гнева богов, но опасался чего-то другого, о чем я тогда не могла знать. И торопил меня покинуть пещеру. Когда мы вышли на берег, дедушка объяснил, что раньше он видел большой круг, намного более яркий. А этот не похож на Сына Солнца, это скорее мелкий осколок светила. Тогда я подумала, что именно это и беспокоило Азахау. Потом он несколько раз плавал к Сыну Солнца, но без меня. Я тогда носила будущего отца Павлика.