Гутар, поразмыслив, кивнул:

— Пожалуй, ты прав. Тогда в чем же тут игра? Что подумал Уилленс?

— Я буду это знать, когда он скажет, какой сигнал хочет послать, но могу поделиться с тобой своими предположениями.

— Валяй.

— Я думаю, миссис Уилленс лишь отчасти говорила правду. И прежде всего, насчет старого друга из авиации. По-моему, тут многое не так, как она рассказывала. Может, этот тип и геолог, но я сомневаюсь, что он мотался в Энтеббе за каким-то оборудованием. Миссис Уилленс хотела уверить меня, будто этот Билл — мелкая сошка. Но, готов спорить, он занимает достаточно высокое положение в УМЭД.

— Как ты это вычислил?

— Миссис Уилленс заявила мне, что ее муж связался с приятелем из Джибути по телеграфу. Мог он обсуждать подобный вопрос с геологом, которого в свободное от полевых изысканий время используют как посыльного? Безусловно, нет. Остается только одно объяснение. Уилленс заключил контракт с УМЭД и уже какое-то время работает на них.

— То есть, по-твоему, он шпион?

— Назови это как тебе заблагорассудится: особый исследователь, консультант, советник по вопросам безопасности. УМЭД есть что терять. И если ГМАОЦА наняло Кинка, то почему бы УМЭД не нанять Уилленса?

— Но он ведь охотник и ловит диких животных!

Гутар так ничего и не понял.

— Нет, Уилленс только называет себя охотником. — Я чуть было не ляпнул, что мое заявление о службе в Восьмой армии еще не делает меня солдатом, но вовремя спохватился.

Гутар вздохнул:

— Может, лучше сказать Кинку?

— Зачем?

— Ну, если помогать Уилленсу, нам нет никакой выгоды…

И тут меня осенило:

— Выгоды, может, и нет, но это может оказаться неплохой подстраховкой.

Француз с недоумением уставился на меня.

— Уилленс столкнулся с трудностями, иначе он не стал бы просить меня послать сообщение. Кинк слишком строго охраняет свою установку. И сейчас Уилленс попал в безысходное положение. Время уходит, и он вынужден рисковать, то есть довериться мне. Что и произошло. Далее, он дает мне сигнал для передачи предупреждения. Я его отправляю…

— Да ты что?! Тогда наше вторжение не будет для них сюрпризом!

Я улыбнулся:

— Это — если УМЭД вовремя получит сигнал. А коли он опоздает? Не по нашей вине, конечно. Я старался изо всех сил — с твоей помощью. Понимаешь?

— Нет.

— Несколько дней назад ты говорил, что чем дольше мы здесь торчим, тем больше вероятность столкнуться с сопротивлением. Так вот, УМЭД не получает сведений от Уилленса. Допустим, они все-таки уже укрепили Амари, как ты и предполагал, нас поджидают на всякий случай и расставили ловушку. Разве не полезно иметь в запасе небольшое преимущество? По-моему, неплохо считаться своим в обоих лагерях. Если выиграет ГМАОЦА, мы на его стороне, если УМЭД, мы им помогли!

Гутар вдруг громко расхохотался и полез в свой мешок.

— Думаю, в конце концов, ты заслуживаешь выпивки, Артур, — весело сказал он, доставая бутылку бренди.

Четверг оказался дьявольски загруженным днем, и Тропмен постоянно торчал у меня над душой. Только вечером Уилленс сумел застать меня одного.

Он поймал меня в туалете.

— Может, немного пройдемся? — небрежно бросил он.

— Почему бы и нет?

Уилленс вышел первым и ждал меня на дороге у автопарка. Говорил он по-английски:

— Дальше на дороге есть несколько ям, и машины могут застрять в грязи. Думаю, стоит взглянуть, не послать ли несколько человек, чтобы нарезали веток и застелили эти ямы.

Мы молча шагали по дороге, пока не оказались за пределами видимости.

— Как вам и объяснила Барбара, здесь ничего особенного нет, — заметил Уилленс.

— Но риск довольно велик.

— Вовсе нет, если вести себя осторожно. Мой тамошний друг круглые сутки поддерживает связь на этой частоте ровно десять минут с начала каждого часа. Я дам вам нужные позывные. Как только вам ответят, а это произойдет через несколько секунд, переключитесь на передачу и дайте сигнал. Все это займет не более двух минут. Сущие пустяки, плевое дело.

— И какой же это сигнал?

— Он закодирован. Надо сказать всего несколько слов по-английски. Это не доставит вам хлопот.

— А что означают эти слова?

— Совет провести завтра утром воздушную разведку над территорией, которую Кинк называет «зоной А», а также поднять по тревоге гарнизон Амари.

— Чтобы в результате мы угодили под обстрел?

— Не волнуйтесь. Копье не продвинется так далеко. Увидев самолеты Угази, Кинк сразу поймет, что опоздал, и отзовет Копье. ГМАОЦА так же не хочет поднимать настоящий шум, как и мы.

— «Мы» — это УМЭД?

— Правильно. Обе стороны сделают вид, будто ничего не произошло. Все очень цивилизованно.

— Почему вы так запоздали с предупреждением? Что случилось?

— Я рассчитывал, что моей жене предоставят свободу действий, во всяком случае на территории Макинди. В Фор-Гребанье у нас есть свой человек. Я был уверен, что Барбара сумеет туда съездить. Но Кинк строго ограничил и пресек все наши передвижения. Так что теперь дело за вами.

— А что это мне сулит?

— Работа с нами в Амари, если захотите. Плата — такая же, как и здесь, но контракт заключается на год, и заранее выплачивается аванс в размере пяти тысяч западногерманских марок.

— Что значит это ваше «заранее»?

— Ну, я пока денег не получил.

Уилленс попытался скрасить это известие улыбкой, но она у него вышла бледной. Чего и следовало ожидать. Для того чтобы решиться так рисковать, я должен был поверить на слово насчет оплаты. Да, сказав Гутару, что Уилленс попал в переделку, я изрядно недооценил ситуацию — на самом деле он оказался в отчаянном положении. Если бы я действительно предполагал сделать то, о чем просил Уилленс, и не решил затянуть отправку сигнала до того момента, когда он станет бесполезным, просто рассмеялся бы ему в лицо.

Но я только сделал вид, что разочарован:

— Это меня не очень устраивает.

— Я написал для вас личную расписку. — Уилленс достал из кармана листок.

— На бланке УМЭД?

— Вы с ума сошли? Я не стал бы носить с собой такие опасные бумаги. В Кавайде Кинк приказал обыскать все наши вещи. Вы этого не знали? Это было сделано, когда нам выписывали удостоверения личности. Кинк — парень в высшей степени осторожный. Вот. — Он протянул мне расписку и еще какой-то листок. — Это условная фраза сигнала с подробными указаниями, что надо делать. Ошибиться невозможно. Самое главное, чтобы сигнал ушел сегодня как можно раньше, Артур. Но вы и сами это понимаете, не так ли?

Я почувствовал, как Уилленс нервничает, передавая мне эти бумаги. Он боялся выпустить их из рук и сначала хотел убедиться, что может мне доверять.

— Постараюсь сделать все возможное, — пообещал я. — Мы не вступим в дело, пока ваша группа не выдвинется сегодня ночью, чтобы занять таможенный пост. А вы отправляетесь не раньше десяти. Если Тропмен решит ехать с вами, мне будет легче послать сигнал. Но если он останется или поблизости будет торчать Кинк, мне придется немного подождать.

— Я все понимаю, но вы уж постарайтесь.

— Конечно. Но у нас есть еще одна проблема. По-моему, Гутар что-то заподозрил.

— Откуда?

— Уж такой он человек. Гутар видел, как я разговариваю с вашей женой. Кроме того, мы с ним давно знакомы. Да и живем в одной хижине. В общем, Гутар знает, когда у меня что-то на уме. И сейчас все время пристает с расспросами.

— А вы не можете от него отделаться?

— Вы ведь знаете Гутара. С ним не так просто совладать, зато вполне можно было бы включить в нашу игру.

— А он согласится?

— На таких же условиях?

— Если без этого не обойтись.

— Не знаю, надо попробовать. Гутару тут далеко не все нравится. Могу закинуть удочку.

— Только, ради бога, будьте осторожны.

— Конечно, ведь это и в моих интересах.

— Разумеется. Но вот что я вам скажу: труднее всего будет, когда Кинк решит отложить операцию и отступать. Тут все страшно разозлятся и возжаждут крови. Тогда нам вместе со всеми придется туго, мы будем мучиться неопределенностью и злиться на Кинка. Когда ГМАОЦА заплатит по контракту, мы попросим, чтобы нас перебросили самолетом в Энтеббе. А уже оттуда спокойно отправимся в Амари. Понимаете?