Целый день я провел на ногах и смертельно устал, но не мог позволить себе удовольствие взять такси и побрел в отель пешком. К тому времени, как я до него доковылял, ноги уже совсем отваливались.

В таком климате во избежание солнечного удара и неприятностей с почками вам приходится вливать в себя побольше жидкости, поэтому я выпил две или три бутылки пива, прежде чем заказать тот напиток, в котором действительно нуждался, чтобы чуть-чуть воспрянуть духом, — а именно двойной бренди.

В результате я соображал не совсем четко, когда вернулся Гутар.

— Где вы были? — спросил он, усаживаясь за мой столик.

Я начал рассказывать. Поскольку мой план слинять в Аден не сработал, больше не имело смысла держать его в тайне. Вдобавок я пребывал в философическом и благодушном настроении. Пускай Артур Абдель Симпсон для британцев — персона нон грата, сидит на мели и катится по наклонной плоскости, зато Ив Гутар — французский гражданин и, буде он пожелает попасть в Аден, без проблем получит туда визу. Так почему бы ему не знать об этом? Возможно, у меня много недостатков, но я никогда не был собакой на сене.

Я объяснил все это Гутару, но тот со свойственной ему бесцеремонностью лишь отмахнулся.

— Аден! — с раздражением буркнул француз. — Кто, к черту, собирается в Аден? Послушайте, я разговаривал с Кинком.

— Вот как?

— У него есть очень интересное предложение.

— Правда?

Гутара злили даже эти невинные вопросы, хоть я и задавал их совершенно автоматически.

— Вы будете меня слушать или нет?

— Конечно буду.

— Я уже говорил вам, что Кинк набирает людей. И не ошибся. А его предложение таково: контракт на три месяца, продлеваемый еще на три по обоюдному согласию. Две тысячи швейцарских франков (то есть около двух тысяч пятисот французских) в месяц основной зарплаты плюс все расходы на транспорт и жилье, оплата экипировки и пятьдесят процентов премиальных за шесть месяцев! Жалованье за месяц выплачивается авансом при подписании первого контракта. Ну? Как вам это нравится?

Для меня это звучало райской песней, и я ощутил легкий укол зависти.

— А что за работа? — спросил я.

Гутар улыбнулся с самым доверительным и заговорщическим видом:

— Просто надо показать кое-каким глупым макакам, как охранять и защищать кусок земли.

— Одно из этих месторождений редкоземельных элементов?

— Конечно. Вы ведь слышали, о чем нам рассказывал Кинк.

— И где это?

— Это пока тайна. Естественно, на стадии переговоров Кинк обязан соблюдать осторожность. Но это не в Конго. Я сразу сказал, что если придется ехать в ту дыру, то я пас. Кинк заверил меня, что это не так, а гораздо дальше на север. Мы вылетаем в четверг.

Бой принес нам пива.

Я поднял стакан:

— Ну, желаю удачи.

— Удачи? — Гутар удивленно вскинул брови. — И это все, что я заслужил? Никакой благодарности?

— Какой благодарности? За что?

Он рассердился:

— Только не говорите мне, что вам не нужна эта работа! Где еще вы получите такие легкие деньги? Вы знали, что я иду разговаривать с Кинком. Если вас это не интересовало, то почему заранее не сказали?

Я ошалело уставился на француза:

— Я?!

— А о ком же мы толкуем? — Гутар совсем взбеленился. — Я потратил столько усилий, уговаривая Кинка вас взять. Между прочим, он согласился только после того, как я рассказал о вашем прошлом.

— О моем прошлом? — Я струхнул, тотчас подумав о досье в Интерполе. — Зачем вам нужно было это делать?

— Ну, сейчас вы не очень-то похожи на солдата Восьмой армии и Западной пустыни, правильно? Само собой, Кинк хотел знать о вашей военной службе. А теперь вы заявляете, что вам это без надобности. В чем дело? Я не люблю, когда из меня пытаются сделать дурака. Какую еще игру вы затеяли?

На лице Гутара появилось точь-в-точь такое задиристое выражение, как в тот момент, когда он набросился на капитана Ван-Буннена. Я с испугом сообразил, что надо срочно остановить этого буяна, иначе он сделает из меня отбивную.

— Ни в какую игру я не играю. Просто не понял, что вы вели речь и обо мне.

— Разве я не сказал «мы»?

— Да, но я счел, что вы имеете в виду себя и…

— Но ведь мы же вместе, разве не так? — с укором покачал головой француз. — Почему же вы решили, что я о вас не подумал? Я не из тех, кто предает товарища.

— Конечно, и я от души вам признателен. Выпьем бренди.

— Да, я как раз хотел предложить. — Гутар вдруг снова усмехнулся. Вот уж и вправду непредсказуемый малый. — Можно больше не считать медяки и не учиться плавать. — Он засмеялся. — Приятное чувство, да, Артур?

— Потрясающее!

И в самом деле, мы испытывали на редкость приятное чувство, пока пили бренди.

И я чувствовал бы себя еще лучше, если бы не тревога и подозрение.

Тревога возникла почти сразу: а не выйдет ли так, что я прыгну из огня да в полымя?

Подозрение, напротив, росло постепенно. Я уже давно заметил, что Гутару всегда нужен тот, кто исполнял бы для него всякие мелкие поручения. А может, думал я теперь, эти поручения станут более серьезными. «Мы ведь вместе, разве не так?» — сказал он. В приступе злобы Гутар назвал Ван-Буннена «капитаном Синдбадом». И тогда мне это показалось очень странным. Не из тех ли он, кому необходимо иметь под рукой такого Синдбада? В таком случае я, сам того не подозревая, видимо, избран французом на эту роль.

Я не смел и подумать о том, что меня ждет, если Гутар станет моим Старым Моряком.

В одиннадцать утра мы явились к майору Кинку в здание торговой фирмы неподалеку от железнодорожного вокзала. Помимо нас с Гутаром там было еще трое «рекрутов».

Кинк сидел за столом рядом с морщинистым господином, перед которым лежала аккуратная стопка бумаг. Принесли недостающие стулья, и он предложил нам сесть.

Прежде всего Кинк представил нам своего высохшего компаньона:

— Это месье Пауэлс, торговый агент Горно-металлургического акционерного общества Центральной Африки, сокращенно ГМАОЦА, каковое выступает вашим работодателем. В ваших контрактах особо указано, что ГМАОЦА нанимает вас только как офицеров службы безопасности. — Чуть помедлив, он успокаивающим тоном добавил: — Вы ни в коем случае не становитесь служащими какой-либо военной или полувоенной организации. Правильно, месье Пауэлс?

Сморщенный человечек важно кивнул:

— Совершенно правильно, у ГМАОЦА нет собственной армии.

Кинк улыбнулся:

— Вот-вот. Это было бы абсолютно противозаконно.

Среди рекрутов послышались смешки, и Кинк продолжал более доверительным тоном:

— Вас, опытных, тертых ребят, стало очень трудно найти. Здесь, в Джибути, я надеялся отыскать не меньше восьми таких парней. Однако, хотя я ожидал, что найму четверых, а подобрал пять добровольцев, я не слишком разочарован. Из других мест уже укомплектована первая партия офицеров. Теперь наши силы в районе операции будут достаточными. Но перейдем к делу. Прежде всего я представлю каждого из вас, чтобы вы познакомились. — Он взял лист с отпечатанным на машинке списком. — Когда я назову ваше имя, прошу поднять руку. — И Кинк стал читать, произнося фамилию, а потом имя: — Барьер Рене. Отставной лейтенант французской армии. Пехота. Участвовал в боях в Сенегале и Верхней Вольте. Затем служил в военной полиции Дагомеи. Инструктор по оружию. Последнее место службы — таможенная полиция и пограничный контроль этой страны. Немного говорит на суахили.

Барьер, коренастый, широкоплечий брюнет лет сорока, с выбритыми до синевы щеками, холодным взглядом темных глаз и стрижкой «ежиком», подняв руку, слегка кивнул остальным.

— Гутар Ив, — продолжал Кинк. — Бывший сержант французской армии. Парашютист и бригадный инструктор по парашютным прыжкам. Принимал участие в боевых действиях в Индокитае и Алжире. В последнее время занимался организацией транспорта и охраны. Немного говорит по-арабски.

Очевидно, «организацией транспорта и охраны» называлась его работа у Хейка.