Готов заявить всем и каждому:

«X. Картер Гэвин, вице-консул посольства ее королевского величества в Афинах, — подлец!»

В письме я недвусмысленно указал, что прошу встречи с генеральным консулом. Так нет же, этот гусь, видимо, предпочел исполнению долга партию в гольф, а мне пришлось иметь дело с X. Картером Гэвином.

Для начала он целых полчаса мариновал меня в приемной. Потом, когда я вошел в кабинет, еще минут пять разговаривал по телефону, неся какую-то чушь о проверке повреждений судов, и все это — на сугубо юридическом жаргоне.

Чиновник был довольно молод — на вид не старше тридцати. И сначала это меня обрадовало. С должностными лицами куда легче иметь дело, пока опыт не превратил их в людей бездушных и черствых. И когда я, еще мальчиком, воспитывался в Англии, нас учили с уважением относиться к старшим, во всяком случае, хотя бы соблюдать внешние приличия. Поэтому я мог рассчитывать, что к человеку, который по возрасту годится ему в отцы, X. Картер Гэвин проявит должное почтение.

Наконец он положил трубку, записал что-то в блокноте и повернулся ко мне. На грубой лепки лице особенно выделялись большие голубые глаза, и я тотчас смекнул, что, судя по всему, этот лощеный и самоуверенный тип — стопроцентный сноб, стервец с невинным голубым взором.

— Простите, что заставил вас ждать, мистер Симпсон, — изрек X. Картер Гэвин.

Это оказалось единственной данью вежливости, ибо дальше он вел себя просто гнусно, обращаясь со мной презрительно и глумливо, как плохой школьный учитель.

— Все в порядке, — улыбнулся я. — Ничего страшного не произошло.

— Пока не произошло, мистер Симпсон. — Вынув из отделения для входящих бумаг какую-то папку, он пристально уставился на меня. — Но на вашем месте я бы не стал уповать на дальнейшее везение.

Это было сказано с таким угрожающим видом, что мне, хоть я и помыслить не мог, будто служащие британского консульства способны на грубость, вдруг стало очень неуютно. Я засмеялся.

— Я не шучу, мистер Симпсон, — холодно отчеканил Гэвин. — У нас в консульстве вы положительно прославились своими, мягко говоря, неблаговидными деяниями и превратились в изрядную докуку. Но всему есть предел, и мы больше не можем тратить на вас время. Что вы хотели?

— Я уже объяснил в письме генеральному консулу, что хочу восстановить свой британский паспорт. — Мне уже не терпелось поставить мальчишку на место. — Полагаю, ваша работа как раз и состоит в помощи британским подданным. Если она представляется вам обременительной, я могу поговорить с кем-нибудь другим, кто смотрит на дело иначе.

X. Картер Гэвин раскрыл папку:

— Вы не являетесь британским подданным, мистер Симпсон.

Ну вот опять все та же проклятая ложь! Я без особого волнения достал из кармана бумажник с документами.

— У меня здесь выданное британской армией свидетельство о рождении, и это вполне удостоверяет мое подданство, — сказал я, собираясь предъявить бумагу.

Он вытащил из папки фотокопию:

— Я уже знаком с этим документом.

— Тогда…

X. Картер Гэвин пробежал глазами бумагу:

— Свидетельство подтверждает, что вас зовут Артур Абдель Симпсон и родились вы в Каире 16 октября 1910 года.

— Мне это известно.

— Здесь также говорится, что вы являетесь сыном Артура Томаса Симпсона, сержанта интендантской службы египетского военного корпуса, и его жены миссис Риты Симпсон, чье девичье имя — Рита Фахир.

— Ну и что? Моя мать была египтянкой.

Чиновник опустил свидетельство:

— Совершенно верно. Но она не была замужем за вашим отцом.

— Подлая ложь. — Я все еще сохранял спокойствие. — Свидетельство подписано адъютантом полка, где служил мой отец.

— О, несомненно, только он, должно быть, не очень внимательно изучал бумаги, которые подписывал. — Все это молокосос высказывал мне с презрительной усмешкой. — Будучи полковым интендантом, ваш отец наверняка представлял на подпись целые кипы всяческих счетов, распоряжений и так далее.

— Мой отец был офицером и джентльменом! — возмутился я.

— Да, он, конечно, стал офицером, — X. Картер Гэвин заглянул в папку, — так как дослужился до лейтенанта в 1915 году. Допускаю и что мистер Симпсон-старший был джентльменом. Но он не был женат на вашей матери.

— Британская армия утверждает, что был.

Вице-консул покачал головой:

— Нет. В 1917 году, когда ваш отец умер…

— Погиб во время боевых действий!

Он опять заглянул в дела:

— Артур Томас Симпсон скончался, после того как его сбил грузовик у офицерской столовой в Исмаилийском лагере.

— Мой отец тогда участвовал в боевых действиях.

— Не будем уклоняться от сути дела, мистер Симпсон. Как он умер — не имеет значения. Важно другое: когда ваша мать обратилась за пенсией, положенной вдове офицера, выяснилось, что они не были женаты.

— Почему же тогда армия предоставила эту пенсию?

Я не сомневался, что поймал его. Раньше, благодаря этому обстоятельству, мне всегда удавалось загнать чинушу в угол.

X. Картер Гэвин ядовито улыбнулся:

— Назвав вас докукой для нашего консульства, я изрядно смягчил краски. Не только нам, но и множеству государственных архивных учреждений пришлось тратить на вас время и энергию. В том числе и сотрудникам военного архива.

— Могу себе представить.

Вице-консул оставил мое замечание без ответа и, взяв другую бумагу, принялся вдумчиво, чуть ли не с восхищением ее изучать.

— Британская армия иногда присваивает себе довольно странные полномочия. — Он пожал плечами. — Пожалуй, я бы назвал их патерналистскими. Она ревностно блюдет интересы своих и проявляет удивительную заботу и терпимость даже в отношении гражданских жен военнослужащих. Поэтому она сочла необходимым помочь женщине с ребенком, то есть вашей матери и вам. Рита Фахир получила пенсию, а вас отправили в Англию и дали возможность учиться в хорошей школе. За вашу учебу, как вам, вероятно, известно, платила благотворительная Ассоциация в поддержку офицерским семьям, но делалось это с подачи армии. Сомневаюсь, что правление Ассоциации уведомили о вашем статусе незаконнорожденного.

— Этого не сделали, поскольку я им не был!

— Тут не о чем спорить.

— Но если я не являюсь британским подданным, может, вы объясните, почему меня послали учиться в Англию с британским паспортом?

Вице-консул вновь порылся в папке:

— Вы имеете в виду документ, выписанный вам в Каире в 1919 году? Это был не паспорт. Армейский капеллан представил необходимые сведения и получил бумагу, дающую лишь право на проезд и посещение школы Англии.

— Однако там указано, что я являюсь британским подданным.

— Да, указано, но не думаю, чтобы капеллан особенно вникал в этот вопрос. — X. Картер Гэвин вздохнул. — Собственно, если бы все эти годы в Англии, Египте и здесь, в Греции, вы вели нормальный образ жизни, вопрос о вашем подданстве, я уверен, вовсе бы не возник. То есть вас так и продолжали бы считать британским подданным.

— С полным на то основанием. — Я решил прижать его к стене. — Иначе с какой стати мне выдали британский паспорт в 1928 году?

— Вы получили его на основании свидетельства о рождении. Так же дело обстояло с его продлением через пять лет в Каире, а потом в Лондоне и Бейруте. Это продолжалось до вашего ареста в Лондоне в 1955 году, ибо лишь тогда впервые возник вопрос о подданстве. Принимая все это во внимание, я бы сказал, вам потрясающе везло.

— Ничего себе везло!

Я рассмеялся, желая показать, что меня это оскорбление только насмешило, но получилось не очень убедительно: мой смешок невольно окрасили нотки горечи, возмущения и других, не слишком добрых чувств. X. Картер Гэвин побагровел и, казалось, вот-вот разразится гневной тирадой, но сумел вовремя совладать с собой.