– Не надо волноваться, – благодушно сказал Пуаро, – и не пытайтесь прикидываться честным и незаслуженно обиженным человеком. Ведь вы же всё знаете о шантаже, не так ли?
– Сэр… я никогда… меня так…
– Никогда не оскорбляли, – закончил за него Пуаро. – Тогда почему, мой великолепный Паркер, вы так разволновались в тот вечер, когда случайно услышали слово «шантаж», которое донеслось из кабинета мистера Экройда?
– Я… я никогда…
– У кого вы служили до мистера Экройда? – неожиданно огорошил его бельгиец.
– До мистера Экройда?
– Вот именно. Прежде чем вы попали к мистеру Экройду?
– Некто майор Эллерби, сэр…
– Ах, майор Эллерби, – повторил за ним сыщик. – Он был наркоманом, не так ли? Вы путешествовали с ним по миру. Когда вы были на Бермудах, там произошла неприятная история – убили человека. Майор Эллерби был в этом замешан. Дело замяли, но вы об этом знали… Сколько майор Эллерби заплатил вам, чтобы вы держали рот на замке?
Паркер смотрел на него с открытым ртом. Он был совершенно уничтожен, его щеки мелко дрожали.
– Как видите, я навел кое-какие справки, – голос Пуаро совсем не изменился. – Все было как я сказал. Тогда вы получили приличную сумму, а потом майор Эллерби платил вам до самой своей смерти. А теперь я хочу услышать о ваших последних похождениях.
Паркер продолжал молча таращиться на него.
– Глупо что-либо отрицать. Эркюль Пуаро все знает. Все, что я рассказал о майоре Эллерби, – правда, правильно?
Как будто против своей воли, дворецкий кивнул. Его лицо было пепельного цвета.
– Но я и волоса на голове мистера Экройда не тронул, – простонал он. – Богом клянусь, сэр. Я все время боялся, что это выйдет наружу. Уверяю вас, я не… я не убивал его.
Теперь он почти кричал.
– Приходится вам поверить, мой друг, – сказал Пуаро. – У вас для этого нет ни выдержки, ни смелости. Но я должен услышать правду.
– Я все расскажу, сэр. Все, что вы захотите узнать. Той ночью я действительно пытался подслушивать. Пара слов из того, что я услышал, разбудила мое любопытство. И то, как мистер Экройд запретил беспокоить себя в ту ночь, и то, как он заперся вместе с доктором у себя в кабинете… Клянусь, все, что я рассказал полиции, – абсолютная правда. Я услышал слово «шантаж», сэр, и…
Наступила пауза.
– Вы подумали, что сможете чем-то здесь поживиться, – мягко предположил Пуаро.
– Ну… да, сэр, подумал… Я решил, что если мистера Экройда шантажируют, то почему бы и мне не отщипнуть кусочек?
На лице Пуаро появилось очень странное выражение. Он наклонился к дворецкому.
– А вам когда-нибудь до того дня приходила в голову мысль, что мистера Экройда могут шантажировать?
– Никогда, сэр. Для меня это было большим сюрпризом. У него были такие правильные привычки…
– И что же вы услышали в тот вечер?
– Не так много, сэр. Можно сказать, что в тот вечер мне отчаянно не везло. Прежде всего мне приходилось выполнять свои обязанности в буфетной, а когда пару раз удалось выбраться к кабинету, то ничего не получилось. В первый раз из кабинета вышел доктор Шеппард – и чуть не поймал меня на месте преступления. А второй раз мимо меня в холле прошел мистер Реймонд и направился в сторону кабинета – и я понял, что не стоит и пытаться. А когда я понес поднос, то меня отправила назад мисс Флора.
Пуаро долго смотрел на говорившего, как будто пытался проверить его искренность. Паркер не отвел глаз.
– Надеюсь, что вы мне верите, сэр. Я все время боялся, что полиция раскопает ту старую историю с майором Эллерби и поэтому станет меня подозревать.
– Eh bien, – прервал наконец молчание Пуаро. – Я склонен вам поверить. Но я должен потребовать от вас одну вещь – покажите мне вашу банковскую книжку; ведь она у вас есть, не так ли?
– Да, сэр, и по чистой случайности она у меня с собой.
Не колеблясь, дворецкий достал из кармана требуемое. Пуаро взял у него из рук длинную книжку зеленого цвета и стал изучать ее содержимое.
– Как я вижу, в этом году вы приобрели сертификатов Национального сберегательного банка почти на пятьсот фунтов?
– Да, сэр. У меня уже было отложено около тысячи фунтов – это то, что осталось… после расставания с моим прежним хозяином, с майором Эллерби. Кроме того, я немного играл на скачках, и очень успешно. Вы, может быть, помните, как «полный пыльник»[141] выиграл Юбилейную скачку? Тогда мне повезло – я поставил на него двадцать фунтов.
Пуаро вернул сберкнижку.
– Я пожелаю вам всего хорошего. Уверен, что вы рассказали мне всю правду. Если нет, то… вам же будет хуже, мой друг.
Когда Паркер ушел, детектив опять схватился за пальто.
– Мы опять идем куда-то? – поинтересовался я.
– Да. Давайте нанесем маленький визит доброму мистеру Хэммонду.
– Вы поверили в рассказ Паркера?
– На первый взгляд он выглядит вполне правдоподобно. Очевидно, что Паркер – если только он не блестящий актер – искренне верит, что шантажировали самого мистера Экройда. А если это так, то он ничего не знает о делах, связанных с миссис Феррарс.
– Но в таком случае кто же…
– Précisément! Кто? Наш визит к мистеру Хэммонду преследует только одну цель – после него мы или полностью исключим Паркера из списка подозреваемых, или…
– Или что?
– Сегодня утром у меня появилась привычка не заканчивать предложения, – произнес Пуаро извиняющимся тоном. – Вы должны меня извинить.
– Кстати, – довольно не к месту вспомнил я, – должен вам кое в чем признаться. Боюсь, что я ненамеренно рассказал кое-что о том кольце.
– О каком кольце?
– О том, которое вы нашли в пруду с золотыми рыбками.
– Ах вот вы о чем, – сказал Пуаро, широко улыбаясь.
– Надеюсь, вы не очень сердитесь? С моей стороны это было очень неосторожно.
– Совсем не сержусь, мой добрый друг, совсем нет. Я ведь вам этого не запрещал. Вы были вольны говорить о нем, если у вас появится такое желание. Ваша сестра заинтересовалась этим?
– Невероятно! Мой рассказ оказался настоящей сенсацией. Теперь вокруг этого строится масса теорий.
– Ах вот как!.. А ведь все очень просто. Объяснение сразу же бросается в глаза, правда?
– Вы так думаете? – сухо уточнил я.
Пуаро рассмеялся.
– Вы как тот мудрец, который не желает связывать себя никакими выводами, – предположил он. – Разве не так?.. Но вот мы и пришли к мистеру Хэммонду.
Адвокат находился у себя, и нас немедленно провели к нему. Он встал и поприветствовал нас в своей суховатой, выдержанной манере.
Пуаро немедленно перешел к делу:
– Месье, мне необходимо получить от вас информацию, то есть я хочу сказать, что буду благодарен, если вы мне ее любезно сообщите. Как я понимаю, вы были адвокатом скончавшейся миссис Феррарс из «Кингс-Паддок»?
Я заметил удивление, блеснувшее в глазах адвоката, прежде чем тот надел на себя маску профессиональной сдержанности.
– Конечно. Все ее дела вел лично я.
– Отлично. Тогда, прежде чем я задам свой вопрос, прошу вас выслушать то, что вам расскажет доктор Шеппард. Вы не будете против того, друг мой, чтобы повторить ваш разговор с мистером Экройдом вечером в пятницу?
– Ничуть, – ответил я и немедленно начал рассказ о том странном вечере.
Хэммонд слушал меня очень внимательно.
– Вот и всё, – сказал я, закончив свою историю.
– Шантаж, – задумчиво произнес адвокат.
– Вы удивлены? – спросил Пуаро.
Хэммонд снял пенсне и стал полировать его носовым платком.
– Нет, – ответил он. – Я не могу сказать, что удивлен. Я уже некоторое время подозревал что-то подобное.
– Тогда перейдем к моему вопросу, – предложил сыщик, – к той информации, о которой я прошу. Если на свете есть человек, который может назвать нам суммы выплат, то это вы, месье.
– Я не вижу смысла скрывать от вас эту информацию, – сказал Хэммонд, подумав несколько мгновений. – За последний год миссис Феррарс продала некоторые из своих ценных бумаг, деньги от сделки были переведены на ее личный счет и не реинвестированы. Так как доходы у нее были очень большие, а после смерти мужа она вела очень спокойную жизнь, очевидно, что эти суммы были потрачены на какие-то специальные нужды. Однажды я попытался это выяснить, и она сказала, что у нее есть обязательства перед несколькими бедными родственниками ее мужа. Естественно, что я не стал копать дальше. Со своей стороны, до сего дня я был уверен, что деньги были выплачены какой-то женщине, которая предъявила права на Эшли Феррарса. Мне и в голову не могло прийти, что в этом замешана сама миссис Феррарс.
