На ручке двери, ведущей в соседнее купе, висела большая прорезиненная косметичка. Под нею, на полу, там, куда он выпал из рук миссис Хаббард, лежал прямой кинжал – дешевая подделка под Восток, с чеканной рукояткой и сужающимся к концу лезвием. На нем виднелись пятна, похожие на ржавчину.

Пуаро осторожно поднял кинжал.

– Да, – пробормотал он. – Ошибки быть не может. Вот наше пропавшее оружие, а, доктор?

Тот внимательно осмотрел лезвие.

– Не волнуйтесь, – сказал сыщик, – на нем не будет других отпечатков, кроме отпечатков миссис Хаббард.

Константин быстро закончил осмотр.

– Да, это именно то оружие, – сказал он. – Большинство ран могло быть нанесено именно им.

– Прошу вас, не говорите так, мой друг, – предупредил его Пуаро.

Врач удивленно посмотрел на него.

– Мы уже почти утонули под тяжестью разного рода случайных совпадений. Прошлой ночью два человека решили потыкать ножом месье Рэтчетта. Боюсь, что если окажется, что оба они случайно выбрали одинаковое оружие, то это будет уже слишком.

– Если вы этого боитесь, – сказал врач, – то такое совпадение будет не таким уж случайным. На базарах Константинополя продаются тысячи подобных подделок под восточную старину.

– Вы меня немного успокоили, но лишь немного, – согласился Пуаро.

Он задумчиво смотрел на дверь, перед которой стоял. Потом, приподняв косметичку, попробовал ее ручку. Дверь не шелохнулась. На фут выше ручки находился дверной засов; Пуаро отодвинул его и попробовал еще раз – с тем же результатом.

– Помните, мы закрыли дверь с той стороны, – напомнил ему доктор.

– Правильно, – отстраненно ответил Пуаро. Казалось, он о чем-то глубоко задумался, и поэтому от напряжения его брови встали дыбом.

– Все совпадает, так? – вмешался месье Бук. – Человек проходит через купе. Закрыв за собой смежную дверь, он чувствует висящую на ее ручке косметичку. Ему в голову приходит мысль, и он быстро засовывает в нее покрытый кровью нож. А потом, испугавшись, что случайно разбудил миссис Хаббард, убийца незаметно выскальзывает в коридор.

– То, что вы описали, – тихо сказал Пуаро, – вполне могло произойти.

Но озадаченное выражение все еще не сходило с его лица.

– Так в чем же дело? – потребовал месье Бук. – Я же вижу, что что-то вас смущает.

Сыщик бросил на него быстрый взгляд:

– А вы разве ничего не заметили? Судя по всему – ничего. Правда, это сущая мелочь…

– Американская дама возвращается, – предупредил проводник, выглянув в коридор.

Доктор Константин выглядел виноватым. Он чувствовал, что обошелся с миссис Хаббард совсем не по-джентльменски. Однако зла на него она не держала. Сейчас ее занимал совсем другой вопрос.

– Послушайте меня внимательно, – задыхаясь, сказала она, появившись в дверях. – Я больше ни минуты не проведу в этом купе. Я не соглашусь спать в нем и за миллион долларов.

– Но, мадам…

– Я знаю, что вы хотите мне сказать, но заранее предупреждаю, что я на это не согласна! Да я лучше весь день просижу в коридоре.

И женщина расплакалась:

– Боже! Если б только об этом знала моя дочь… если б она только увидела меня сейчас…

Пуаро твердо прервал ее:

– Вы меня не поняли, мадам. То, о чем вы просите, совершенно естественно. Ваш багаж немедленно перенесут в другое купе.

Миссис Хаббард опустила платок.

– Правда? Мне сразу стало лучше. Но ведь в вагоне все занято, если только один из джентльменов…

– Ваш багаж, мадам, – вмешался месье Бук, – перенесут в другой вагон. У вас будет купе в соседнем вагоне, который к нам подцепили в Белграде.

– Это просто прекрасно. Не думайте, что я какая-то фифа с растрепанными нервами, но спать в купе рядом с убитым… – Она непроизвольно вздрогнула. – От этого любая сойдет с ума.

– Мишель, – позвал месье Бук, – поставьте багаж мадам в купе вагона Афины – Париж.

– Да, месье. Тоже в номер третий?

– Нет, – ответил Пуаро чуть раньше своего друга. – Думаю, что будет лучше, если у мадам окажется совершенно другой номер. Например, номер двенадцать.

– Bien, monsieur.

Проводник собрал багаж, а благодарная миссис Хаббард обернулась к Пуаро:

– Как эт-т-то мило и предусмотрительно с вашей стороны. Уверяю вас, я вам очень благодарна.

– Не стоит, мадам. Мы пройдем вместе с вами и проследим, чтобы вас удобно устроили.

И три джентльмена проводили миссис Хаббард в ее новый дом. В купе она радостно оглянулась.

– Все прекрасно.

– Вам это подходит, мадам? Как видите, купе точно такое же, как и ваше предыдущее.

– Это так, только смотрит оно в другую сторону. Однако это не главное – поезда всегда едут то в одну, то в другую сторону. Я сказала дочери, что хочу купе, которое смотрит по ходу движения, а она ответила: «Мамуся, это не имеет никакого значения. Сейчас ты двигаешься в одном направлении, а когда проснешься – будешь двигаться совсем в другом». И она оказалась права. Прошлым вечером мы въехали в Белград одним путем, а выехали совсем другим.

– В любом случае, мадам, теперь, я надеюсь, вы довольны и счастливы.

– Да нет, не совсем. Вот сидим мы тут, посреди снежного поля, и никто ничего не делает, а мой корабль отплывает послезавтра.

– Но, мадам, – сказал месье Бук, – мы все с вами в одной лодке, каждый из нас.

– Это правильно, – согласилась миссис Хаббард, – но через купе остальных не проходили посреди ночи убийцы.

– А я все никак не могу понять, – обратился к ней Пуаро, – каким образом убийца смог попасть в ваше купе, если смежная дверь, как вы говорите, была заперта. Вы уверены, что она была заперта?

– Но ведь дама из Швеции пробовала ее на моих глазах.

– Давайте попытаемся восстановить эту маленькую сценку: вы лежите на вашей полке, вот так, и не можете, как вы говорите, увидеть сами…

– Не могу, из-за косметички… Боже, мне теперь придется покупать новую – меня начинает тошнить от одного вида старой.

Пуаро взял косметичку и повесил ее на дверь смежного купе.

– Précisément. Теперь я понимаю, – сказал он. – Засов находится под ручкой, и косметичка его полностью закрывает. Со своего места вы действительно не могли видеть, открыт засов или закрыт.

– Ну! Я же именно так вам и говорила.

– А эта шведская дама, мисс Олссон, стояла вот так, между вами и дверью? Она попробовала дверь и сказала вам, что та закрыта?

– Все так и было.

– И все равно она могла ошибиться, мадам. Видите, что я имею в виду? – Казалось, что Пуаро полностью поглощен своим объяснением. – Засов – это просто кусок металла – вот, посмотрите. Если его подвинуть вправо – дверь закрывается, а если оставить как есть, то дверь остается открытой. Вполне возможно, что она попробовала дверь, которая была закрыта со стороны соседнего купе, и решила, что она закрыта с вашей стороны.

– На мой взгляд, это довольно глупо с ее стороны.

– Мадам, самые добрые и любезные люди не всегда бывают самыми умными.

– Здесь я с вами соглашусь.

– Кстати, мадам, до Смирны вы добирались этим же путем?

– Нет, я приплыла в Стамбул, и друг моей дочери, мистер Джонсон – совершенно очаровательный мужчина; как бы я хотела, чтобы вы с ним познакомились! – встретил меня и показал мне Стамбул, который сильно меня разочаровал – он просто весь разваливается. А все эти мечети и казусы с надеванием в них таких огромных шаркающих штук на ноги… Так о чем это я?

– Вы рассказывали, что вас встретил мистер Джонсон.

– Да, именно так и было, а потом он посадил меня на французский пакетбот до Смирны, а муж моей дочери уже ждал меня на причале. Представляю себе, что он скажет, когда узнает обо всем этом! Моя дочь сказала мне, что это самый безопасный путь, который только можно себе представить. Она сказала: «Ты просто сидишь в своем купе, пока не приедешь в Паррыж, а там тебя встретит “Американ экспресс” [60]». Но, боже мой, что же мне делать с моим билетом на пароход? Я же должна сообщить им о том, что не еду. А сейчас я сделать этого не могу. Как это все ужасно…