– Вы совсем не заходили к нам в последнее время, – сказал Пуаро с легкой укоризной в голосе. – Ни разу с тех пор, как мы занимались делом Желтого Жасмина, а это было почти месяц назад.

– Я был на севере… потому и не заходил. Как ваши дела? Большая Четверка все еще сильна, а?

Пуаро погрозил ему пальцем:

– А! Вы насмехаетесь надо мной… но Большая Четверка существует, да.

– О, я и не сомневаюсь в этом, только они не представляют собой пуп Вселенной, как вы это видите.

– Друг мой, вы сильно заблуждаетесь. Эта самая Большая Четверка – это величайшая сила зла в мире на сегодняшний день. К чему они стремятся, никто не знает, но подобной преступной организации никогда не существовало. Сильнейший мозг Китая стоит во главе ее, и в ее составе – некий американский миллионер и некая французская ученая дама, а что касается четвертого…

Джепп перебил его:

– Я знаю… знаю. Вы на этом совсем свихнулись. Это становится вашей небольшой манией, мсье Пуаро. Давайте для разнообразия поговорим о чем-нибудь еще. Вы интересуетесь шахматами?

– Я играю, да.

– Вы знаете о вчерашнем происшествии? Матч между двумя игроками с мировым именем, и один из них умирает во время игры!

– Да, мне попадалось упоминание об этом в газетах. Одним участником встречи был доктор Саваронов, русский чемпион; вторым – тем, что скончался от сердечной недостаточности, – блестящий молодой американец Гилмор Уилсон.

– Совершенно верно. Саваронов несколько лет назад обыграл Рубинштейна и стал русским чемпионом. Об Уилсоне говорили, что он станет вторым Капабланкой.

– Весьма любопытное происшествие, – пробормотал Пуаро. – Если я не ошибаюсь, вы как-то заинтересованы в этом случае?

Джепп смущенно засмеялся.

– Вы угадали, мсье Пуаро. Я озадачен. Уилсон был здоров как бык – никаких признаков сердечной болезни. Его смерть совершенно необъяснима.

– Вы подозреваете, что доктор Саваронов просто устранил его? – воскликнул я.

– Едва ли, – сухо ответил Джепп. – Я не думаю, что даже русский стал бы убивать другого человека лишь для того, чтобы не оказаться побежденным в шахматной игре… Да и вообще, насколько я сумел разобраться, тут вовсе не может быть речи о чем-то в этом роде. О докторе говорят, что он очень сильный игрок, его даже называют вторым Ласкером.

Пуаро задумчиво кивнул.

– Так какие у вас идеи? – спросил он. – Почему Уилсон был отравлен? Ведь вы, конечно, предполагаете отравление?

– Само собой. Сердечная недостаточность означает, что ваше сердце вдруг перестает биться, – и так оно и было. Именно это заявил врач в тот момент, но затем в разговоре намекнул нам, что не слишком удовлетворен таким объяснением.

– Когда состоится вскрытие?

– Сегодня вечером. Смерть Уилсона была слишком внезапной. Он выглядел совершенно нормально и как раз собрался сделать ход – и вдруг упал замертво!

– Существует слишком мало ядов, действующих подобным образом, – возразил Пуаро.

– Я знаю. Надеюсь, вскрытие поможет нам разобраться. Но почему кому-то захотелось убрать Гилмора Уилсона, вот что мне хотелось бы знать! Он был совершенно безобидным и скромным молодым парнем. Он только что прибыл из Штатов и явно не мог иметь врагов в этой части мира.

– Это выглядит просто невероятным, – проворчал я.

– Ничуть, – с улыбкой сказал Пуаро. – Я вижу, Джепп уже выстроил свою теорию.

– Да, мсье Пуаро. Я не верю, что яд предназначался для Уилсона… он предназначался для другого человека.

– Для Саваронова?

– Да. Саваронов сильно пострадал от большевиков во время этой их революции. Сообщали даже, что он убит. На самом же деле он бежал и в течение трех лет испытывал невообразимые страдания в самых диких районах Сибири. От пережитого он стал совершенно другим человеком, к тому же он очень болен. Его друзья и знакомые заявили, что с трудом узнали его. Волосы у него совершенно белые, он редко выходит из дома, живет один, с племянницей Соней Давиловой и русским слугой. Он снимает квартиру неподалеку от Вестминстера. Возможно, он до сих пор считает, что за ним следят. И он очень неохотно согласился на участие в матче. Несколько раз отказывался и, лишь когда газеты подняли шум вокруг его «неспортивного поведения», решился играть. Гилмор Уилсон несколько раз бросал ему вызов с упрямством истинного янки и в итоге добился своего. И теперь я спрашиваю вас, мсье Пуаро: почему Саваронов не хотел играть? Да потому, что не хотел привлекать к себе внимание. Не хотел, чтобы кто-то вышел на его след. Таково мое предположение – Гилмор Уилсон пострадал по ошибке.

– А есть ли кто-нибудь такой, кто лично выигрывает от смерти Саваронова?

– Ну, его племянница, наверное. Он недавно получил огромное состояние. Наследство от мадам Господжевой, чей муж был сахарным воротилой при старом режиме. Полагаю, они были когда-то близки, она упорно отказывалась верить слухам о его смерти и завещания не изменила.

– Где проходил матч?

– В квартире Саваронова. Он инвалид, как я вам уже говорил.

– Много людей присутствовало?

– По меньшей мере дюжина… или даже больше.

Пуаро выразительно поморщился:

– Мой бедный Джепп, ваша задача нелегка.

– Если я буду точно знать, что Уилсон отравлен, я смогу ее решить.

– А не приходило ли вам в голову, что если подлинной жертвой является Саваронов, то убийца может повторить попытку?

– Конечно, приходило. Двое моих людей находятся в квартире Саваронова.

– Они пригодятся, если кто-нибудь явится с бомбой под мышкой, – сухо заметил Пуаро.

– А вы заинтересовались, мсье Пуаро, – сказал Джепп, подмигивая. – Хотите поехать в морг и взглянуть на тело Уилсона, пока врачи не занялись им? Кто знает, может быть, его галстучная булавка окажется сидящей косо и это даст вам ключ к разгадке тайны?

– Мой дорогой Джепп, в течение всего обеда у меня просто пальцы чешутся, так хочется мне поправить булавку в вашем собственном галстуке. Вы позволите, да? О! Вот так гораздо приятнее для глаз. Да, пожалуй, съездим в морг.

Я видел, что внимание Пуаро полностью поглощено этой новой проблемой. А поскольку он уже давным-давно не проявлял интереса к каким-либо происшествиям, я порадовался тому, что он снова вернулся в обычное состояние.

Что касается меня самого, я испытывал глубокое сожаление, глядя на неподвижное тело и искаженное лицо незадачливого молодого американца, нашедшего смерть столь странным образом. Пуаро внимательно исследовал труп. Но на нем не было никаких отметин, кроме крошечного шрама на левой руке.

– Врач сказал, это ожог, а не порез, – пояснил Джепп.

Внимание Пуаро обратилось к содержимому карманов погибшего – констебль разложил все на столе специально для нас. Но там было совсем немного вещей: носовой платок, ключи, записная книжка, заполненная заметками, несколько незначительных писем. Но один предмет, стоявший особняком, вызвал у Пуаро горячий интерес.

– Шахматная фигурка! – воскликнул он. – Белый слон! Он тоже был в кармане?

– Нет, фигура была зажата в ладони. Нам пришлось потрудиться, чтобы высвободить слона из пальцев умершего. Нужно будет после вернуть фигурку доктору Саваронову. Она из его прекрасного набора – резная кость!

– Позвольте мне возвратить фигуру. Это объяснит мой визит к нему.

– Ага! – воскликнул Джепп. – Так вы хотите заняться этим случаем?

– Не скрою, хочу. Вы весьма ловко возбудили мое любопытство.

– Это замечательно. Выведет вас из задумчивости. Я вижу, капитан Гастингс тоже доволен.

– Вполне, – рассмеялся я.

Пуаро повернулся к трупу спиной.

– Вы ничего не можете сказать мне еще о… о нем? – спросил он.

– Вряд ли, – ответил Джепп.

– И даже не скажете, что он был левшой?

– Да вы чародей, мсье Пуаро! Как вы узнали? Он действительно был левшой. Но это не имеет никакого отношения к делу!

– Безусловно, не имеет, – поспешил согласиться Пуаро, видя, что Джепп слегка раздражен. – Это просто маленькая шутка, ничего более. Видите ли, мне нравится подшучивать над вами.