Договорив, я нажал «отбой». Ну, и что дальше? Приглашение, О’Брайен, ты отправил, и встречать гостей тебе самому.

Сунув за пояс «Глок», я вышел на веранду; Макс семенила следом. Лягушки и цикады хором пели вечернюю песню. Пистолет я положил на стол рядом с крупным наконечником копья. Джо Билли он точно понравился бы. Может, это один из древних артефактов, о которых говорил индеец? Я сел в плетеное кресло-качалку, и Макс сразу запрыгнула мне на колени. Почесывая ей макушку, я смотрел на полную луну, что висела над рекой на востоке. Слышно было, как в полумиле отсюда гоняется за кем-то кунхаунд. Вой собаки разносился над тихой водой. Ветерок донес запах горелого дерева из заповедника Окала. Потом луна скрылась за облаком, и стало очень темно.

Я знал: этой ночью спать не придется.

После полуночи я вывел Макс на улицу, чтобы она справила нужду. Потом мы обошли дом; прожекторы я выключил. Со стороны реки донесся утробный рык аллигатора. Погода стояла тихая, однако москиты не свирепствовали.

Подходя к веранде, я услышал сотовый. Телефон лежал на столе, рядом с наконечником. Забежав на веранду, я схватил мобильник: звонила Лорен.

– Только не говорите, что вы еще на работе.

– Шон, вы один? – запыхавшись, спросила агент.

– Я в компании своей любимой дамы – Макс.

– Уходите из дома! – велела она.

– С какой стати?

– По Си-эн-эн показали фото Сантаны, и нам позвонил человек из Дейтона-Бич. Он работает в фирме «Хертц», они отслеживают свои автомобили по спутниковой связи. Так вот, Сантана арендовал машину и едет… Подождите секунду, звонят из «Хертц»…

Я слышал ее неровное, частое дыхание. Человеку на другой линии она сказала:

– Есть координаты? – После паузы Лорен снова обратилась ко мне: – Где точно вы живете?

– Сент-Джонс-Ривер-роуд, близ 44-й трассы.

– Шон, машина Сантаны, «Форд фьюжн», менее чем в пяти милях от вас.

– Спокойно, Макс, – сказал я. – Скоро вернусь. Сиди тут, не лай.

Заперев ее в доме, я сунул «Глок» за пояс и вышел на улицу.

Поставил себя на место Сантаны. Как он будет действовать? Я бы для начала проехал мимо дома на средней скорости – не быстро, но и не медленно, – чтобы посмотреть, горит ли свет, стоит ли на подъезде машина. Потом, погасив огни, вернулся, оставил машину на приличном расстоянии от жилища и под покровом ночи подкрался к двери. Незаметно вошел.

Весь расчет – на неожиданность. Загвоздка в том, что я – не Сантана, и мне не понять, как он спланирует атаку. Если он рассчитывает на элемент неожиданности, то этого козыря я его уже лишил.

Подойдя к дубу, я подпрыгнул и ухватился за нижнюю ветку. Подтянулся. Поднялся еще футов на десять, пока не открылся приличный вид на дорогу в обоих направлениях – восточном и западном.

Луна поднялась выше, ее свет буквально пронизывал крону дуба, и тень от переплетенных ветвей напоминала скрюченные пальцы.

Ухнул сыч, и над рекой разнеслось эхо от его зова. Сова засела где-то недалеко от пирса. Сыч всегда как будто предупреждает: «Угу! Кто спит – разбужу». Интересно, не та ли это сова, что схватила птицу-кардинала, указав таким образом на место, где умирала Анджела? Если та, то, может, она и на Сантану укажет?

Сова снова заухала, замолчав на втором гуке. Странно, сычи всегда заканчивают песню, а этот прервался.

В трех четвертях мили от дома показались головные огни машины, что ехала в мою сторону, очень медленно. Положив руку на «Глок», я ждал. В салоне было темно, и я не видел: Сантана за рулем или нет.

Это было «Форд». Водитель, по-прежнему не прибавляя скорости, проехал мимо дома. Однако перед изгибом дороги нажал на тормоза – вспыхнули стоп-сигнальные огни.

Погасив фары, водитель развернулся и поехал в обратную сторону. Двигалась машина тихо, почти что ползла. Ярдах в пятидесяти от подъездной дорожки водитель заехал в рощу деревьев и там остановился.

В темноте загорелась оранжевая искорка. Должно быть, он закурил сигарету. С какой стати Сантане курить? Хочет унять никотиновую ломку? Что-то тут не клеилось. Я спрыгнул с дерева и, держась тени, пошел к машине. Через каждые несколько футов останавливался, прислушивался: тишина. Сыч умолк, комары не жужжали. Менее чем за минуту я подкрался к машине и, обойдя ее сзади, зашел со стороны водителя.

В открытое окно я видел силуэт в лунном свете. Вот он выбросил тлеющий бычок сигареты. Придурок.

Я выпрямился и приставил ствол к уху Сантаны.

– Руки на руль! Живо!

Сантана тут же вскинул ладони, и я рывком распахнул дверь.

– Из салона! Выходи, Сантана!

– Мужик, не стреляй! Что за Сантана еще?!

В салоне, сильно дрожа, сидел чернокожий паренек.

Я вдруг вспомнил про Макс.

– Даже не думай мне врать, – сказал я негру, не убирая пистолета. – Соврешь – получишь пулю между глаз. Откуда у тебя машина?

– Один тип мне ее дал!

– Что за тип?

– Имени не знаю, я работаю в гавани Риверсайд. Тот тип арендовал тачку и дал мне две сотки, попросил в полночь проехать мимо дома и остановиться здесь. Огни велел не включать, обещал в час ночи прийти. Заплатит третью сотку и подбросит назад до гавани.

– В час ночи твое мертвое тело лежало бы тут, под деревьями.

– Что?! Тот тип, он такой клевый был. Не похож на маньяка.

– Как он был одет? Цвет вещей на нем помнишь?

– Дай-ка вспомню… в черное… да, точно: черная рубашка, черные брюки.

Я вспомнил, как мимо пирса проплывал на лодке человек в черном.

– Давай ключи.

– А?

– Ключи давай.

– Да без проблем. В чем дело-то хоть?

– Топай отсюда.

– Уже полночь, а я – черный. Куда я пешком пойду? Посреди этой перди?

– Иначе до утра не доживешь. Шевелись! В пяти милях к западу есть перекресток – иди к нему.

Глянув на меня, негр покачал головой и выбрался из машины.

Возвращаясь к дому, я понял, отчего умолкла сова: она увидела кого-то, кто поднимается от реки. Тогда я спрятался в тень деревьев и направился к пирсу.

Я чуть не проглядел привязанную за плакучей ивой небольшую лодку. На ней Сантана и проплывал здесь днем.

Он проник ко мне в жилище.

По-прежнему держась тени, я возвращался к дому. Замки Сантану не удержат. Так где же он? Укрылся на веранде? Притаился в комнате или здесь, за ближайшим деревом?

Стоило покинуть укрытие, как меня ослепил свет прожекторов. Задний двор превратился в школьный стадион пятничным вечером.

– Только дернись – и умрешь, – буднично произнес Сантана, словно и не угрожал мне смертью. – Выбрось оружие, и я не сломаю шею твоей псине. Кстати, тебе в грудь нацелен пистолет. Поднимись на веранду, О’Брайен, присядем, и ты скажешь последние слова в этой жизни.

Отбросив «Глок» в сторону, я поднялся по крыльцу на веранду. Сантана сидел в кресле-качалке; Макс, выпучив глаза, лежала у него на коленях. Она смотрела на меня умоляющим взглядом, дрожа: в одной руке Сантана держал пистолет, вторую положил ей на загривок.

– Собака-то здесь при чем?

– Когда-то я с ними дрался за еду. В детстве отбирал у них объедки на помойке. Давай по-быстрому, О’Брайен. У меня еще дела имеются, надо кое-куда успеть. Однако мне стало интересно, ведь ты упомянул Джоша Бреннена. Никто – никто из живых – не знает, что он мой отец. Как ты выяснил? Впрочем, не важно, ты все равно умрешь, так что секрет останется при мне. При ублюдке, как ты меня изволил назвать.

– Это папаша тебя так назвал.

– Откуда ты его знаешь?

– Пили вместе. При мне он всегда откровенничал. Забавно, как односолодовый виски развязывает мужику язык. Заставляет выбалтывать тайны.

Говоря, я тихонько приближался к столу. Наконечник так и лежал на прежнем месте. Больше мне рассчитывать было не на что.

– Ну все, ни шагу ближе, – сказал Сантана, поднимаясь из кресла.