– Скорее, частный детектив. Отошел от машины.

– Всех нас не перебьешь, – пробормотал Дэвис.

– Ты прав, но тебя я сниму первым.

Гомес вскинул руки:

– Спокуха, мистер О’Брайен. К нам тут гости нечасто заглядывают. Сайло иногда… как это говорится… перевозбуждается. Он же с войны, в Ираке служил.

Гомес глянул на мою правую руку.

– Может, оставите свой номер и я передам его мистеру Бреннену?

– Я бумажку и ручку забыл. Может, у твоего помощника в транспорте есть?

– Транспорт, – ухмыльнулся Гомес. – Вы точно как коп базарите.

– В магазине есть доска объявлений, на ней висят визитки. Я оставлю там же свой номер. Кстати, господа, пока я говорю с одним из вас, приходится поворачиваться к другому спиной. Мне жутко неловко. Может, встанете рядом?

Гомес улыбнулся:

– Базара ноль. Сайло, мужик дело говорит. Иди сюда, поговорим с мистером О’Брайеном.

Сайло прошаркал к Гомесу.

– У вас работницы не пропадали? – спросил я.

– Работницы? – Гомес покачал головой: – Нет.

– Может, кто-то ушел и не вернулся? Одна из девушек? Вдруг ее похитили? Ростом пять футов четыре дюйма, лет под двадцать – двадцать с небольшим.

– Знаете, – произнес Гомес, – люди у нас приходят и уходят. Сезон заканчивается – и все, поминай как звали.

– Я так понимаю, работников каждый сезон развозят по разным участкам те же подрядчики?

– Иногда бывает и так. Мы им фермы выбирать не мешаем. А девушек у нас не пропадало, верно, Сайло?

– Точняк.

– Лады. Короче, мы заняты. Я загляну в магаз и заберу там ваш номер мобилы. Сообщу, если кто пропал. В округе лагерей много… Если увижу мистера Бреннена, передам ваш номер. Надеюсь, пропавшую найдете. Adios!

– Пока вы не ушли… – Убрав руку с пистолета, я достал из бардачка фотографию убитой. – Узнаете?

Дэвис с трудом себя сдерживал: у него напряглась шея, он тер нос и постоянно отводил глаза.

Ноздри у Гомеса раздулись, точно у жирафа, что учуял поблизости льва. Я показал фото Ортеге: тот поджал губы и, дернув плечами, отвернулся.

– Не, не знаю такой, – ответил наконец Гомес.

– И я, – буркнул Дэвис.

– Красивая была, – заметил я. – Вот что бывает с лицом у человека, которому сломали скулу, челюсть и выбили зубы.

Гомес сложил плотные руки на груди, а Дэвис свои спрятал в карманы джинсов.

– Тот, кто сотворил это с несчастной девочкой, кое-что оставил, – сказал я.

– Что? – спросил Гомес.

– След.

– След?

– Тот, что привел меня сюда.

– Э, ты чего на меня наезжаешь? – совсем другим голосом произнес Гомес. – Что за след еще? Что ты гонишь? Давай, винти отсюда, а то найдут тебя на обочине и решат, что ты под грузовик попал.

– Смотрю, ваш запас гостеприимства исчерпан. Hasta luego[10].

Ортега снял очки и достал что-то из-под сиденья. Медленно открыл дверь и вылез из салона. Обутый в узконосые туфли из змеиной кожи, он с чем-то повозился, дернул правым плечом…

Я прицелился ему в голову и крикнул:

– А ну брось! Брось пушку!

Гомес и Дэвис вскинули руки. Ортега обернулся и глянул на кузена.

– Гектор, сука, брось пушку, – велел Гомес.

Пистолет упал на песок в футе от левой ноги Ортеги.

Гомес посмотрел на меня, сама невинность.

– Это, типа, недоразумение. Мой братан не стал бы шмалять. Он так, показать просто: типа, у нас право на пушку. Мы же в Америке.

– Оставлю номер мобильного в магазине. Я знаю, что вы видели эту девушку. У нее было имя, и кто-то из вас его назовет.

Не опуская пистолета, я завел двигатель и сдал назад. Заблеял ягненок. Я поправил зеркало заднего вида и заметил, как из трейлера вышел молодой латинос и посмотрел мне вслед.

Я медленно ехал через лагерь. На опрокинутом тракторном колесе сидел рабочий; в центре шины росла сорная трава, вокруг валялись пустые банки из-под краски и пива. Между голых ног, покрытых шрамами и коркой грязи цвета коровьей мочи, работник держал бутылку вина в бумажном пакете.

Рядом стоял еще один тип с желтой собакой непонятной породы: квадратная, как у питбуля, голова, одного уха нет, на шее и груди – боевые шрамы, похожие на татуировку в виде колючей проволоки. У типа было лицо цвета потертого седла, невыразительное, пустое: впалые щеки, все в заскорузлой грязи, небритое. Штанины джинсов он заправил в мятые ковбойские сапоги, руки глубоко запустил в карманы, плечи ссутулил. Он провожал меня взглядом пустых и немигающих глаз, похожих на два шарика черного мрамора.

Чувство было, что едешь через деревню проклятых.

Зубочистка Дэвиса угодила мне в переносицу и, отскочив, прилипла к моим джинсам. Выехав на шоссе, я заглушил мотор и достал из бардачка один из дюжины пакетиков с застежкой. Осторожно, обернув пальцы платком, подобрал зубочистку за неизжеванный конец и опустил ее в пакетик.

Главные ворота «Сан-Стейт фармз» были открыты. Дальше я по знакам проехал к зданию администрации. Утрамбованная грунтовая дорога петляла между оросительных каналов, складов, мимо мастерской и грузовиков с ящиками томатов.

Внешне офис напоминал военный объект: одноэтажный, облепленный непримечательного вида пристройками ванильного цвета и бунгало. Крепость окружали рощи цитрусовых деревьев. Войдя, я застал у стойки женщину – та нагнулась подобрать с пола сумочку.

– Вы в рейс до Нового Орлеана отправляетесь? – спросила она.

– Нет, но это один из моих любимых городов. Рад, что сообщение снова наладилось.

Поправив очки, женщина окинула меня любопытным взглядом. Слегка за пятьдесят, волосы собраны в пучок на затылке. Толстовка и джинсы.

– Чем могу помочь? – спросила она, глянув на электронные часы у стойки.

– Мистер Бреннен на месте?

– Старший или младший?

– Младший.

– А вы?..

Сторожевой пес в ней готов был сорваться с цепи, и потому я быстро проговорил:

– Я по поводу кампании. Хочу найти…

– …того, кто занимается сбором средств?

– Вот-вот.

– Что-то вы припозднились, но время еще есть: барбекю раньше девяти не закончится.

– Я тоже так подумал. Так я не ошибся адресом?

Женщина улыбнулась. Собака в ней улеглась на брюхо.

– Нет, что вы. Все собрались на фамильном ранчо. Здесь недалеко.

– Эх, я не забил координаты в навигатор. Вот поэтому… – Глянув на табличку с именем, я продолжил: – И заблудился, Карла. Настоящий мужчина не стесняется спросить направление.

Карла выгнула подкрашенную бровь:

– Вы не одиноки: сюда уже человек пять звонили, все потерялись, словно овцы без пастуха. Вы, наверное, последний будете… мистер Хэйс, верно? Рада, что вы наконец-то добрались.

Она принялась выводить на бумаге схему проезда.

– Вот, взгляните: тут можно будет срезать.

Нужное место я бы нашел и без нарисованной от руки карты: достаточно было следовать за целым конвоем из «Мерседесов», «Эскалейдов» и «Ягуаров». Хорошо, что я догадался помыть джип. Пристроившись за черным «Линкольном», я подождал своей очереди у главных ворот. На въезде стоял охранник из частной фирмы: накрахмаленная белая рубашка, узкое прыщавое лицо, серьезное и неулыбчивое – он проверял имена приехавших по списку на планшетке.

– Хэйс, – представился я. Он хотел уже что-то спросить, но тут сзади подъехал белый лимузин, и парень сделал мне жест: проезжай.

Бизнес у Бренненов явно процветал: извилистая подъездная дорожка тянулась где-то с четверть мили, обрамленная свежеокрашенными заборами. Слева паслись племенные стада, а справа – лошади-чемпионы. Собственно, дом был из разряда тех, что печатают на обложках журналов или показывают на канале «Трэвел». Размерами, духом старого Юга и плантаторским стилем он как бы говорил за себя: «Вход только для избранных».

Гости оставляли машины на круглой подъездной площадке, откуда их отводила на парковку прислуга. Я вклинился между «Лексусом» и «Линкольном». Запахи угля, горящего орешника, бухарника, стейков и ребрышек мешались с запахами навоза и денег.