Я достал из кармана пакетик с волосом:

– Вот она, сфабрикованная улика. Уверен, волос выдернули у убитой девушки, которую я на днях нашел у реки.

– Зачем подбрасывать тебе улики?

– За тем, чтобы свалить на меня вину за убийство. Это сделал либо убийца, либо тот, кто его покрывает. Если верно второе, то в чем цель?

– Что-то я запутался, – признался Ник. – Пойду пива глотну. Дэйв, ты как?

– Нет, спасибо.

Уже с камбуза Ник позвал:

– Шон, кто-то хочет подвести тебя под смертный приговор. Индейцы оставляют тебе стрелы на веранде, копы считают виновным в убийстве… Черт, я-то думал, что у меня жизнь тяжелая.

– Кстати, – вспомнил Дэйв, – я тут попробовал перевести последние слова жертвы.

– И как?

– Это, считай, мертвый язык племен науа. На нем когда-то говорили ацтеки. Девушка тебе сказала примерно вот что: «У него глаза ягуара».

Ник тихонько присвистнул.

– У кого это глаза ягуара?

– Ник, сделай одолжение, – попросил я, – высматривай всех подозрительных типов.

– По мне, так все подозрительны.

– Если заметишь, что кто-то трется поблизости от «Юпитера» или поднимается на борт, узнай его имя и что он тут забыл. Потом звони мне.

Я уже собрался уходить, но Дэйв спросил:

– Ты куда?

– Не присмотришь за Макс? Я отлучусь на пару часов.

– На борту «Гибралтара» этой барышне всегда рады.

– Хочу купить миниатюрную видеокамеру. Такую, чтобы передавала сигнал в режиме реального времени на ноутбук. Компьютер поставим у тебя на «Гибралтаре», Дэйв. Ты не против?

– Я все понял, – осклабился друг.

– Что ты понял? – спросил Ник.

– Ждем того, кто подбросил волос. Он вернется, и, скорее всего, с ордером на обыск. Только он еще не знает, что улики нет. Мы все заснимем, сохраним на жесткий диск, а потом потешим присяжных.

Все нужное нашлось в магазинчике электроники, в двадцати минутах ходьбы от гавани. Часа за два я установил, настроил и проверил скрытую камеру на полке, между книгами, в главной каюте. Выпуклый объектив нацелил на кровать. Ну все, ловушка готова.

Я позвал Дэйва полюбоваться проделанной работой.

– Сейчас поставлю ноутбук на столик в салоне, – сказал я, – и загляну в каюту. Ты смотри на экран и следи за мной. Связь с камерой беспроводная.

– Ну прямо как телевизор, – произнес Дэйв.

– Картинка не то чтобы для передачи в прайм-тайм, но для криминальной хроники сгодится. – Я удалился в главную каюту и уже оттуда расслышал, как аплодирует Дэйв.

– Шон, тут на экране вся каюта. У тебя чутье на то, где ставить скрытые камеры.

Вернувшись в салон, я спросил:

– Ты-то откуда знаешь о скрытом наблюдении?

Дэйв загадочно улыбнулся.

– Ноутбук отнесем на «Гибралтар». Мощности сигнала хватит.

Макс издала привычную смесь лая и скулежа, то есть чего-то требовала.

– Она готова к ужину. Дэйв, ты как, голоден?

Я думал за едой поделиться с другом соображениями.

– Пошли поедим, – согласился он.

– Я оставлю Нику записку у него на лодке. Может, успеет к нам присоединиться.

Я включил камеру и запер двери на «Юпитере». Мы сходили к Нику и оставили записку у него на лодке, потом отнесли ноутбук на «Гибралтар» и отправились в бар к Ким. Макс трусила за нами следом.

Рыбу приготовили просто отменно, пожарили на углях, однако мне кусок в горло не лез. Макс рядом с нашим столиком ела из бумажной тарелки котлету средней прожарки.

Ким принесла нам с Дэйвом по свежему «Хайнекену» и сказала:

– Макс ведет себя за столом куда лучше тех, кого я обычно обслуживаю. – Такса как будто кивнула ей в знак признательности. – Кофе? – просияв, предложила Ким.

– «Грей гус» со льдом и соком лайма, – добавил Дэйв.

– Кофе – это хорошо, – сказал я. – Мне хватит взбодриться для поездки домой.

– У тебя такая хорошая лодка, можешь на ней переночевать, – хмуро заметила Ким. – По крайней мере, мне так кажется. Куда спешишь?

– Гостей жду.

Стоило Ким уйти, и Дэйв заметил:

– Ты ей нравишься.

– Может, и так. А может, ей просто одиноко. Я знаю точно, что ей нравится Макс: мою собаку Ким кормит бесплатно. – Я пригубил пиво. – Что ты знаешь о торговле людьми?

– За рубежом рынок большой, особенно в ходу секс-рабыни. Женщин крадут или обманом – мол, дадут работу в процветающей стране – заманивают в ловушку. На них вешают мнимый долг за цену переправы, который им приходится отрабатывать в койке.

– Такое происходит и тут, в Америке.

– Даже не сомневаюсь. Думаешь, это как-то связано с той девушкой?

– Да.

– И как именно?

– По-моему, она из лагеря мигрантов. Земля, что набилась ей в туфельку, пахла химикатами, удобрениями с большим содержанием фосфатов. Правда, в поле жертва ни разу не работала. Скорее всего, ее сделали проституткой, а она сбежала.

Ким принесла водку, и Дэйв взболтал в стакане кубики льда.

– Современная работорговля, секс-невольницы, торговля людьми – прямо здесь, на родине свободы.

– По-моему, это убийство и то, что случилось недавно, – дело рук одного маньяка, который отсекает по одной девушке из группы, когда хочет утолить голод.

– Из группы тех, кого вряд ли станут искать, – добавил Дэйв.

– Девушка, которую я нашел, была совсем юной. Скорее всего, бежала от кого-то, может, даже из машины убийцы. Вырвалась и устремилась к реке – там ее и настигли. Думаю, подонок решил, что убил несчастную, и бросил тело у воды.

– Когда ты ее обнаружил, она была чуть жива. Может, притворилась мертвой и убийца ушел? Или его кто-то спугнул?

– В Майями я расследовал похожее дело. Маньяку дали прозвище Мешочник, потому что он надевал жертвам на голову полиэтиленовый пакет и душил, пока насиловал. Рядом с жертвой на берегу я нашел кусок клейкой ленты. По-моему, он там оказался не случайно. Мешочника я так и не поймал. Недавно мне рассказали о пятнадцати случаях изнасилования с последующим убийством: все произошли во Флориде, в сельской местности, и всякий раз жертвой оказывалась латиноамериканка. Начались убийства как раз, когда этот беспредел закончился в Майями.

Дэйв помешал лед в стакане.

– Скотч может указывать на того же преступника, а может, и нет.

– Вот ты перевел слова той девушки: «У него глаза ягуара». Единственная выжившая жертва Мешочника говорила, что никогда не забудет его глаз. Она описывала их как глаза дикой кошки.

В доме у реки я проснулся с рассветом. Прихлебывая на веранде кофе, выпустил Макс, смотрел, как тают над рекой тени. Потом надел кроссовки, вышел через заднюю дверь и отправился на пробежку вдоль берега.

Позднее, когда я вошел в дом через черный ход, Макс с лаем устремилась к парадной двери. По пути она обернулась, как бы прося поддержки.

– Успокойся, Макс, – сказал я. – Наверное, кто-нибудь заблудился и хочет спросить дорогу.

Я взял пистолет и заткнул его за пояс шортов.

В дверь постучались тихо, почти что виновато. Я открыл и увидел на пороге детектива Лесли Мур.

– Мистер О’Брайен, – смущенно произнесла она. – Доброе утро.

– У вас ремень вентилятора не в порядке, шумит. Давеча я слышал, как вы проезжали тут. Трудно, поди, следить за человеком, если тачка барахлит?

– Я не следила. – Она оглядела мою мокрую футболку, шорты и кроссовки. – Я не вовремя?

– Да, если вы приехали меня арестовать. Если нет – то там видно будет.

– Нет, – улыбнулась детектив, – я не арестовывать вас приехала. Вам ли не знать, что в одиночку детективы на арест не выезжают. Впу́стите?

– Дверь открыта. – Я отошел в сторону; тут с лаем подбежала Макс.

Детектив Мур присела на корточки и погладила ее.

– Доброе утро! Как ты? – Она потрепала Макс по голове, чем сразу завоевала доверие таксы. – Милашка.

– Порой она мне как ребенок. Приходится няньку искать, если отлучаюсь из дома.