– Может, под ногти ему все же забилась грязь, которую не вымоешь?

– Да ты никак снова в строю, приятель?

– Нет, хотя в Майями наведаюсь. – В трубке раздался гудок: мне звонили по другой линии. – Рон, надо ответить на параллельный звонок. Свидимся через пару дней. – Переключившись между абонентами, я сказал: – Привет, получил твое сообщение. Похоже, материнский инстинкт Ирены подтверждает твои догадки.

– К несчастью, – ответила Лесли. – Все равно у нас только пропавшая без вести стриптизерша, которая, однако, состояла в отношениях с убитым владельцем клуба. Нет тела – нет дела.

Я рассказал Лесли о листьях сикомора, которые отдал Дэну на анализ, о поездке в Джексонвилл и предстоящем визите в Майями.

– Судмедэксперт оставил сообщение, – в свою очередь, поделилась новостями Лесли, – он подготовил для меня предварительный токсикологический анализ волос последней жертвы. На затылке у нее обнаружили кровь – следовое количество, – и она не принадлежит девушке.

На парковку в гавани я въехал в лучах закатного солнца. Выгрузил из машины пакеты с продуктами и направился к «Юпитеру». Ник уже вернулся из моря: стоя на палубе своей лодки, он поливал ее из шланга. Завидев меня, широко улыбнулся:

– В пакетах у тебя пивко?

– Оно самое.

На камбузе я включил кондиционер, убрал скоропорт в холодильник, а Ник тем временем устроился на табурете у бара. Я нарезал лайм, бросил в каждую бутылку по дольке и поставил пиво перед соседом.

– С возвращением. Как поживаешь?

– От души поработали, приятель: макрели просто завались. Продали три сотни фунтов. Я кое-что и для себя приберег, для гриля.

– Рад видеть тебя, Ник. Тут было жарковато.

– Я по телику в новостях слышал про последнюю убитую девушку. Ее тоже прикончил тот гад, за которым ты бегаешь?

– Похоже, что да.

Ник приложился к бутылке и сделал три больших глотка.

– Да, грязное дело. Такому убийце самое место на дне, среди крабов.

– Будем надеяться, что тебя пригласят в присяжные.

– Нельзя мне в присяжные, я всех признаю виновными. А где Сосиска?

– Дома, на реке. Сосед присматривает и за ней, и за домом. Мне на пару дней предстоит смотаться в Майями. Приглядишь за моей лодкой?

– Без проблем, приятель. Если кто сюда сунется – пристрелю! – расхохотался Ник.

– Только осторожнее. Эти люди будут стрелять в ответ.

Спустя час, выхлебав шесть бутылок пива, Ник отправился к себе – принять душ и приготовиться к свиданию с новой подружкой. Я разделся до шортов и хотел умыться, но тут позвонила Лесли.

– Готов услышать новости? – спросила она.

Ох, не люблю я, когда разговор начинается с таких фраз.

– Говори, что нарыла.

– Я тут просмотрела результаты токсикологического анализа волос и… признаться, чешу в затылке.

– Что в отчете?

– Кровь принадлежит аллигатору. Над девушкой точно поработал не аллигатор, если только у этой зверюги нет хирургического образования. Так откуда у жертвы в волосах кровь рептилии?

– Знаешь, у меня по этому поводу есть одна мыслишка.

– Давай встретимся через часик, поужинаем, и ты мне все расскажешь? Мне бы для начала помыться, а то за последние двенадцать часов я будто в грязи извалялась.

– Хорошо, до встречи.

Я уже повесил было трубку, но тут Лесли запоздало окликнула меня:

– Шон! Мне тебя сегодня не хватало. Только не пойми неправильно: мне просто нравится быть рядом с тобой.

– Ну, ожидания у тебя не завышенные.

Я представил себе, как она улыбается.

– Когда все закончится, – посмеявшись, сказала Лесли, – съездим куда-нибудь вдвоем, в отпуск. Отправимся туда, где тропические цветы, бирюзовое море и милые люди, которые искренне всем улыбаются. Знаешь такое место?

– Да, такое место я знаю.

В восемь я позвонил в «Голубую цаплю» и отменил заказ на столик. Менеджер сообщил, что работают они до десяти, а после девяти резервировать место не требуется.

За два часа я трижды звонил Лесли: первые два меня перебрасывало на голосовую почту. В третий она как будто сбросила.

Я запер двери на «Юпитере» и направился к джипу. В баре у Ким было полно народу, пели песни. Проходя мимо, я заметил солиста в белом хлопковом костюме и головном уборе, напоминающем смесь федоры и австралийской шляпы. Низким голосом он пел «Жуткий стыд» Джека Джонсона.

В баре я заметил и Ника, в компании незнакомой женщины. Увидев меня, он слез с табурета и приглашающе махнул рукой.

– Шон, это Маргарита.

– Приятно познакомиться, – улыбнувшись, сказала она. Темная кожа, высокие скулы, полные губы… Экзотическая внешность. Похоже, Маргариту привезли из Колумбии.

– И мне – очень приятно.

– Шон, я сегодня выдул все твое пиво, – сказал Ник. – Позволь отплатить. – Обернувшись к бармену, он попросил: – «Корону» моему другу.

– Ник, прости, не могу задержаться. Оставлю тебе один номер. – Я записал на салфетке ряд цифр. – Если сегодня не вернусь, позвони этому человеку. Зовут Дэн Грант, он детектив, служит в департаменте шерифа округа Волуси.

– Приятель, тебе помощь нужна? Что происходит?

– Если завтра утром не увидишь на стоянке мой джип, звони Гранту, скажи: я поехал к дому Лесли. Отбыл в половине одиннадцатого вечера. Пускай Грант тоже туда едет.

Когда я подходил к двери, в бар вошел Дэйв Коллинз. При виде меня он широко улыбнулся и сказал:

– Кофеечку со мной выпьешь? Я поразмыслил над твоей ситуацией, над твоими приключениями, если изволишь…

– У меня ужин с Лесли.

– Поздновато для ужина.

– Знаю, просто она на звонки не отвечает. Это на нее не похоже.

– Я тут подумал, – произнес Дэйв встревоженно, чего я за ним давненько не замечал, – что если убийства совершает один и тот же человек, который теперь еще и органы крадет, то, может, дело куда ужасней и крупнее, чем ты полагал вначале? Вдруг оно не ограничивается садизмом и убийствами? Вдруг о его проблемах с башкой впору диссертацию писать?

– Похоже, мысли у нас с тобой сходятся.

– Что может отравить разум настолько, что человек станет насиловать, убивать и красть органы?

Я не ответил. Все мои мысли были о Лесли.

– Кто-то, – продолжал тем временем Дэйв, – упивается несчастьями группы запуганных людей, которые никуда не могут и не имеют права обратиться за помощью. Впрочем, на этом все не заканчивается: убийца будто смеется, бросая перчатку нам в лицо. Зачем? Если убивает Ричард Бреннен, то делает это, наверное, в отместку не в меру деспотичному папаше: истребляет его работников.

– Будет над чем подумать, пока я ищу Лесли.

– Не волнуйся, с ней все хорошо.

Как же хотелось верить ему!..

Я вел машину по дороге вдоль прибрежной линии Дейтона-Бич и многоэтажных кондоминиумов. Меня захлестнула волна рева мотоциклетных движков: с обеих сторон проносились байкеры на железных конях. Повернув влево, я выехал на Мэйн-стрит, миновал салун «Бутхилл» и с дюжину других байкерских баров и стрип-клубов. Проезжая мимо «Платинума», вспомнил, что говорила о Робин Истмэн ее мать: «… счастливая малышка».

По пути на запад, к дому Лесли, меня обогнало с полдюжины машин службы спасения: «Скорые», пожарные, полиция. Оставалось надеяться, что впереди, на каком-то из перекрестков, не ждет затор из столкнувшихся автомобилей.

Когда до жилища Лесли оставалось проехать еще пару миль, меня охватило недоброе предчувствие. Желудок ухнул в пустоту, как бывает, если на скорости миновать холм. Что, если в аварию попала Лесли?

А вдруг после визита к судмедэксперту она заехала в офис и оставила телефон в машине? Или вдруг спасатели мчатся к ее дому?

Я снова набрал ее номер: в трубке раздались короткие гудки. Тоскливее звука я в жизни не слышал.

Педаль газа в пол. Вперед, за машинами службы спасения.