Противоречия (II, III, 10) Кричит журавль меж девяти болот, Но криком тем и ширь полей полна. И рыба, что скрывалась в бездне вод, Теперь средь желтых отмелей видна. Приятный взору пышный сад цветет, Катальпа в нем посажена, растет, Но мертвый лист под ней у наших ног. А из камней высокой той горы Возможно также сделать оселок! Кричит журавль меж девяти болот, Но криком тем и высь небес полна. И рыба, что на отмели видна, Скрывается порою в бездне вод. Приятный взору пышный сад цветет, Катальпа в нем посажена, растет, Но там под ней лишь жалкий тут стоит, И камнями высокой той горы Возможно также обточить нефрит! IV
Жалоба воинов, слишком долго задержанных на службе царю (II, IV, 1) Мы – когти и зубы царям! Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь? Нет дома, нет крова нам. О ратей отец! Мы когти царя на войне! Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь? Нет ныне приюта мне. О ратей отец! Не счесть тебя умным никак! Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь – И сир материнский очаг? Белый жеребенок (II, IV, 2) Светло-светло-белый жеребенок, В огороде ешь росточки, милый. Привяжу тебя, тебя стреножу, Чтобы это утро вечным было, А тому, о ком здесь речь веду я, Отдыхать со мною не постыло. Светло-светло-белый жеребенок, Ешь бобы, не уходи далече; Привяжу тебя, тебя стреножу, Чтобы вечно длился этот вечер! Значит, тот, о ком здесь речь веду я, Гость прекрасный, – он доволен встречей. Светло-светло-белый жеребенок, Прибегай к нам, убранный богато! Ты же, князь мой, да пребудешь вечно В радости и в счастье без утраты! Да остерегись гулять беспечно, Не упрямься, не беги куда-то! Светло-светло-белый жеребенок – Там теперь он, в той пустой долине, Он пучком травы доволен ныне… Ты ж, как яшма, благородно-тонок, Не скупись, ценя, как злато, слово! Сердце так не отдаляй сурово! Иволга, иволга, ты не садись Там, где тутовника чаща видна; Птичка, не клюй моего ты зерна. Люди на этой чужой стороне В дружбу не верят – угрюмость одна. Ах, я уйду, я домой возвращусь – Близкие там и родная страна! Иволга, иволга, ты не садись, Стаи, вы здесь не слетайтесь на тут, Птички пусть сорго мое не клюют! Люди на этой чужой стороне Мне далеки и меня не поймут… Ах, я уйду, я домой возвращусь. Старшие братья дадут мне приют. Иволга, иволга, ты не садись Вместе со стаей на этот дубок, Просо клевать не стремись ты на ток. Люди на этой чужой стороне Плохи – я с ними ужиться не мог! Ах, я уйду, я домой возвращусь. Верно, у дядей найду уголок. Там, по дикой пустыне (II, IV, 4) Там, по дикой пустыне, к вам ехала я, И айланты тенистые были кругом. Я к вам ехала – в жены вы брали меня; Я мечтала – мы с вами теперь заживем. Вы же, муж мой, лелеять не стали меня – Я в родную страну возвращаюсь, в мой дом… Там, по дикой пустыне, к вам ехала я, Собирала я травы в пути по полям. Я к вам ехала – в жены вы брали меня; Чтобы с вами зажить, я отправилась к вам. Вы же, муж мой, лелеять не стали меня – Предаюсь о дороге обратной мечтам! Там, по дикой пустыне, к вам ехала я, Собирала дорогою корни травы… Только прежнюю вы позабыли меня И подругу иную сыскали, увы! Вы не ради богатства забыли меня – Только ради другой это сделали вы! I Берег реки полукругом, как лук, Южные горы тенисты вокруг. Дом, точно крепкий бамбуковый лес, Точно сосна, что взросла до небес. С братьями в доме да встретится брат – Будет любовь между нами крепка, Пусть нас минует коварный разлад! II Предкам наследуя, стал ты царем, В тысячи футов воздвиг себе дом, Смотрят ворота на запад и юг. В нем заживешь ты, устроишься в нем, Смех и беседы услышишь вокруг. III Досками место для стен обнесли, Плотно меж досок набили земли. В дом не проникнут ни ветер, ни дождь, Птица и мышь не проникнут! Как встарь, Место почтенно и свято, где царь! IV Дом, как почтения полный, встает, Горд, как стрела, что стремится вперед; Кровля – как будто фазана полет, Как оперение птицы ярка! Наш государь во дворец свой войдет. V Двор разровняли, и с разных сторон Ввысь устремились вершины колонн. Весел дворец твой на солнце, взгляни: Он и глубок, и просторен в тени, Будет царем здесь покой обретен. VI Всюду циновки – бамбук и камыш, В спальне покой и глубокая тишь. Встанешь поутру от сна тишины, Скажешь: «Раскройте мне вещие сны! Те ль это сны, что нам счастье сулят? Снились мне серый и черный медведь, Змей мне во сне доводилось узреть». VII Главный гадатель ответствует так: «Серый и черный приснился медведь – То сыновей предвещающий знак; Если же змей доводилось узреть – То дочерей предвещающий знак! VIII Коль сыновья народятся, то спать Пусть их с почетом кладут на кровать, Каждого в пышный оденут наряд, Яшмовый жезл [174] как игрушку дарят. Громок их плач… Заблестит наконец Их наколенников яркий багрец [175] – Примут уделы и царский дворец! IX Если ж тебе народят дочерей, Спать на земле уложи их скорей, Пусть их в пеленки закутает мать, В руки им даст черепицу играть! Зла и добра им вершить не дано, Пищу варить им да квасить вино, Мать и отца не заставить страдать». вернутьсяРатей отец – царский конюший, ведавший войсками. вернутьсяЯшмовый жезл – знак княжеского достоинства, вручаемый царем как знак власти при назначении удела. Точно такой же жезл (вторая его половина) оставался у царя как знак подданства владетеля (удельного князя) царю. вернутьсяРаковины в древности не только служили украшением, но и заменяли деньги. |
