Поморщившись, Фрэнк перевернулся на другой бок, подминая под себя одеяло. Тук. Тук. Фрэнк почесал во сне ухо. Тук. Что-то вкрадчиво барабанило в окно. Тук.

Фрэнк лениво разлепил глаза, пытаясь понять, что происходит. Тук. Сонный он поднялся на локтях и принялся оглядываться вокруг. Обнаружив, что он в своей кровати, он облегченно выдохнул, но в этот момент что-то снова ударило в окно.

Протерев лицо руками, отгоняя остатки сна, Фрэнк поднялся на ноги и, немного пошатнувшись, подошел к окну и увидел то, чего увидеть совсем не ожидал.

Смешной, помятый и как всегда растрепанный Джерард стоял прямо под его окном в шапке с медвежьими ушами, в его руках была горстка камней, а в воздухе тихо кружили большие легкие снежинки и аккуратно ложились ему на плечи.

Стараясь наделать как можно меньше шума, Фрэнк отодвинул занавески и распахнул настежь окно, и холодный декабрьский ветер ворвался в комнату.

-С первым снегом в этом году, Фрэнки! – радостно прошептал Джерард, откидывая камни в сторону и широко улыбаясь.

В эту минуту Фрэнку показалось, что он еще никогда не был так счастлив. Джерард стоял перед ним, снова смешной и снова лохматый, он снова натворил какую-то хрень, снова был очаровательным ребенком и не менее очаровательным дебилом. От осознания того, что вот он здесь, что он выглядит счастливым и довольным, что он в порядке и с ним все хорошо, Фрэнк невольно заулыбался.

-Что ты здесь делаешь? – спросил он, и, наверное, его голос в этот момент прозвучал слишком ласково.

-Представляешь! – воскликнул Джерард, подпрыгивая на месте, – я сидел и читал комиксы, а потом увидел, что на улице снег! Я пошел разбудить Майки, чтобы показать ему, а он выгнал меня, можешь себе представить? – он сердито нахмурился, – даже Апрельский не проснулся! Поэтому я взял Старичка, и мы приехали к тебе, – и вот он снова заулыбался. – У меня есть вафли и теплый чай, поэтому ты просто обязан спуститься ко мне.

-И почему это я должен делать это? – спросил сияющий Фрэнк.

-Фрэнки, ну ты что, не понимаешь, что ли? – смешно прошепелявил Джерард, и, не выдержав, Фрэнк заулыбался еще больше.

-Не-а, – проговорил он, и в его голосе проскальзывали задорные нотки веселости, – объясни.

Джерард закатил глаза, будто бы до Фрэнка не доходила самая простая истина на свете.

-Фрэнки, – совершенно серьезно проговорил он, – первый снег – это первый снег. Понимаешь?

-Не-а, – снова сказал Фрэнк, хотя он делал это просто потому, что ему нравилось смотреть, как Джерард так по-детски ворчит и надувает губы.

-Ну какой же ты глупый, я уже больше не знаю, как тебе объяснить !– обреченно выдохнул Джерард, всплеснув руками.

-Ладно, я пойду, – сказал Фрэнк, глядя на такого умилительного Уэя.

-Куда? – испуганно спросил тот.

-Надену что-нибудь теплее, чем пижамные штаны, и сооружу лиану из простыни.

Джерард просиял.

-Джерард?

-Да?

-Жди меня здесь.

-Хорошо! – смешно поджав губы, сказал Джерард, стараясь выглядеть очень серьезным, как будто при исполнении важного задания.

-Ты меня с ума сводишь, – с улыбкой выдохнул Фрэнк и скрылся в своей комнате.

***

Джерард отвез их совсем не далеко: проехав пару домов, он так и припарковал машину на обочине, потому что в такое время все равно никто не ездил. Потом он, как и обещал, достал теплый чай в термосе и венские вафли, и они оба из салона машины перелезли в кузов, где валялось несколько одеял, пара комиксов, ковер и школьная сумка Джерарда.

И вот они лежали под тремя одеялами, между ними не было и пяти сантиметров, под их головами был скрученный ковер, а сверху на их головы медленно ложился первый снег, оседая на волосах, ресницах, на горячих губах.

Джерард жевал вафлю. Фрэнк чувствовал тепло его руки рядом.

-Что ты будешь делать после школы? - спросил Джерард через несколько минут.

-Поеду в Нью-Йорк, в медицинскую академию, - тяжело выдохнув, ответил Фрэнк. - А ты?

-Нью-Йорк, - тоже сказал Джерард. - Школа искусств.

Фрэнк приподнял голову и удивленно посмотрел на него.

-Серьезно? - переспросил он.

-Да, мне нравится рисовать, - ответил Джерард, и они снова замолчали.

Фрэнк вглядывался в маленькие снежинки и просто не мог поверить, что это его будущее - уехать в Нью-Йорк, стать врачом, начинать каждый день в восемь - заканчивать в девять, ходить в больницу, носить белый халат и делать еще кучу вещей, которые делают врачи. Он не представлял себя в белом халате. Он не представлял, как он будет помогать другим людям, когда даже себе помочь не может.

-Фрэнки? - снова сквозь темноту позвал его голос Джерарда.

-Да? - откликнулся он.

-Вот если бы тебе сказали: эй ты, иди прямо сейчас и сделай то, что хочешь! Что бы ты сделал?

Фрэнк не думал ни секунды.

-Нью-Йорк. Гитара. Музыка.

-Хорошо, - тихо выдохнул Джерард. - Тогда почему ты этого не сделаешь?

-Потому что я не могу.

-Можешь.

-Нет.Мои родители.

-Не оправдание.

-Ты не понимаешь.

-Ты боишься.

Фрэнк сжал руки в кулаки под одеялом.

-Всегда немного страшно делать вещи, которые тебе хочется делать, потому что нет никакой гарантии, что все получится. То есть, гораздо легче пойти учиться на врача и быть спокойным, что у тебя всегда будет, что покушать, чем пойти учить музыке и знать, что завтра ты уже можешь проснуться в коробке на улице, - все так же спокойно продолжал Джерард, глядя в небо. - Всегда всем нужна эта дурацкая уверенность в завтрашнем дне.

-А ты? - спросил его Фрэнк, - тебе она не нужна? Пойдешь учиться на художника? Все ведь может не получиться.

-А может и получиться.

-Тебе не нужна уверенность?

-Если цена такой уверенности - мое счастье, то хер-то с ней.

Фрэнк почувствовал, как что-то теплое коснулось его мизинца. Такой смелый сильный Пьеро, так громко плачет, когда он один. Пьеро, мальчик-море.

Было почему-то так хорошо лежать рядом с этим человеком, который может рассуждать о серьезных вещах в шапке с медвежьими ушами, рядом с которым институт, родители, белый халат кажутся чем-то далеким и нереальным, а значение имеют только вафли, одеяло и первый снег.