– Не зря. Получилось действительно неплохо, – Том осторожно касается губами края чашки, и Крис тяжело сглатывает, вцепляясь пальцами в диван.

Вот ведь...

Интересно, зачем он тогда вообще привел сюда этого странного музыканта.

Хотя...

Объяснение есть. Это Крис понимает четко. Но признаваться себе в подобном... Легче считать это очередным заскоком давно не отдыхавшего организма. Ну, в общем-то... Когда у него в последний раз был длительный отпуск? Три года назад? Четыре?

– Я так и не узнал твою фамилию, Крис, – голос у Тома чуть охрипший, очень тихий.

Странная ситуация, нелепый разговор... И почему-то не возникает ощущения неудобства. Оно исчезло. Тогда, когда Том осторожно прикоснулся губами к гладкому краю чашки...

– Хемсворт, – Крис делает большой глоток и морщится – напиток все еще слишком горячий.

– Я видел твой журнал, Крис, – Том улыбается. – Интересно оформлен.

– Стараемся, – от слов флейтиста отчего-то становится тепло на душе и Хемсворт улыбается в ответ.

И вдруг чувствуя, как от голода сводит живот, с надеждой спрашивает:

– Может, поедим?

– А что у тебя есть? – будто бы с интересом задает ответный вопрос Том и снова улыбается.

Господи, эта улыбка...

Крис вытягивает из кармана телефон и демонстрирует музыканту.

– Сейчас будет пицца. Какую ты любишь?

– Последний раз я ел пиццу в колледже, – Хиддлстон откидывается на спинку, все так же с улыбкой глядя на Криса, – я уже и не помню, какой она бывает.

– Значит, заказываем стандартную, – Крис вдавливает кнопку вызова – телефон пиццерии уже как года два забит в памяти сим-карты.

***

Пиццу привозят быстро. Минут через пятнадцать после звонка Крис уже открывает дверь молоденькой разносчице. Та явно новенькая – путается в сдаче, едва не роняя коробку... Но Хемсворт только улыбается, предлагая оставить эти несколько центов себе, и захлопывает створку.

– Вскрывай, – Крис протягивает музыканту коробку и плюхается рядом, – раз уж это твоя первая пицца после такого перерыва.

Хиддлстон растягивает губы в тонкой улыбке и поддевает крышку. По комнате тут же разносится аппетитный запах.

– Может, принести чего-нибудь покрепче, чем кофе? – Крис вопросительно смотрит на музыканта, – завтра выходной, можно расслабиться. Особенно тебе, Том.

– Я завтра улетаю, – англичанин неуверенно теребит коробку, – мне не стоит этого делать.

– У меня есть хороший виски, – продолжает соблазнять Хемсворт, – к тому же, мы ведь не собираемся напиваться. Просто отдохнем.

И видя согласный кивок флейтиста, встает, чтобы достать из бара бутылку.

Наверное, ему не стоило соглашаться ни на этот поздний визит к едва знакомому человеку, ни тем более на предложение выпить. Но Том только бесшабашно трясет головой, выгоняя разумные мысли.

Этот Крис действует на него как-то странно.

Ну и пусть. Какой смысл сейчас думать об этом, когда уютный полумрак будто бы забирается под кожу, растворяя усталость... Да, с Крисом странно, но легко. Мог бы Том представить себе, что через пару дней после не сказать, чтобы удачного знакомства с кем-либо, сидел у этого человека в квартире и ел все еще теплую пиццу, вытянув ноги на заваленном журналами диване?

Ситуация почти нереальная, а от того вдвойне прекрасная.

– Держи, – незаметно подошедший Хемсворт вкладывает в ладонь стакан из тонкого стекла, с плещущейся на дне темной жидкостью, – льда нет, извини.

Том только качает головой в знак того, что на отсутствие льда плевать и подносит стакан к губам.

Вкус, как и у любого алкоголя, отвратительный. Хиддлстон никогда не понимал во вкусовых оттенках, о которых так восхищенно делились мнениями ценители. Он никогда не получал удовольствия от опьянения. Оно помогало забыться, не более. Но сейчас...

Том чувствовал плечом плечо Криса, тепло, которое исходило от его тела... И вибрацию, потому что Хемсворт что-то говорил.

Смешно... Выпито еще совсем немного, а мысли текут в совершенно неприемлемом направлении.

Нужно просто еще виски. Чтобы не задумываться над такими мелочами, как приемлемость.

– ... верно, Том?

Хиддлстон вздрагивает и вскидывает глаза на Криса, пытаясь понять, о чем тот спрашивает.

– Прости? – голос звучит неправильно. Не так, как должен в этой ситуации. И Том буквально чувствует, как напрягается Крис.

– Неважно, – Хемсворт подхватывает бутылку и плескает алкоголь по стаканам. В этот раз он наливает больше. Много больше, чем положено... Но Тому плевать. Так даже лучше. Быстрее все закончится. Нужно допивать и уходить.

О чем он только думал?

– Я же чувствую, Том... – горячий шепот обжигает ухо, и Хиддлстон вздрагивает, неосознанно еще крепче сжимая стакан, – в тебе есть что-то. В твоей музыке.

Губы едва касаются прядки волос, но Тому достаточно и этого. Он прикусывает губу, пытаясь заставить себя отстраниться.

– Я не совсем понимаю, – добавить в голос холода, чтобы обозначить дистанцию.

– Ты всегда такой, да? – рука Криса нагло ложится на плечи, – сначала дразнишь, а потом делаешь вид, что тебе все равно. Английская вежливость, да, Том?

– Ты пьян, Крис! – Хиддлстон неосознанно выгибается, когда теплые чуть шершавые пальцы забираются под рубашку.

– Не больше, чем ты, – насмешливо выдыхает Крис, касаясь губами виска.

– Я держу себя в руках, – Том прикрывает глаза и рывком отодвигается. На пол с шелестом падает какой-то журнал.

Но Хемсворт только усмехается и, резко дернув Тома на себя, неожиданно нежно прикасается к губам.

А дальше все словно плывет в тумане. Сильные руки, прижимающие к дивану, теплые губы, скользящие по коже...

– Ты же не гей, Крис.

– Нет.

И Том выгибается, сводя бедра, потому что широкая ладонь как-то очень по-хозяйски накрывает пах. Чуть сжимает, заставляя застонать...

А хочет ли этого Крис? Может... это все не он? Может, это только сам Том, позволивший эмоциям выплеснуться наружу? Как знать...