– Иди спать, Крис, – Том мягко высвобождает ладонь, – еще слишком рано. Мы успеем поговорить завтра днем.
– Спокойной ночи, – Хемсворт поднимается, – если что... ты зови, ладно?
Музыкант не отвечает. Он просто улыбается Крису, скользя внимательным прозрачным взглядом. И тот, скомкано улыбнувшись в ответ, выходит в коридор.
И уже лежа в постели, тихо повторяет в пустоту:
– Я обещаю.
____________________________________________________________________
Простите, что задержала обещанную главу, но у меня возникли некоторые проблемы со временем, а выкладывать не вычитанный текст не хотелось.
Песня - Garmarna – Brun (спасибо Margot, за то, что посоветовала эту прекрасную группу). Та песня, что была указана в предыдущей главе - не так хорошо сочетается с атмосферой, которую я хотела передать.
Могут быть опечатки. Заранее прошу за них прощения.
Глава 12. «Слишком много слов».
Когда Крис открывает глаза – за окном уже светло. Серый свет пасмурного утра пробивается сквозь серые занавески, слабо освещая серую комнату. И Хемсворт ловит себя на мысли, что в доме у музыканта серое почти все. И сам Том... Похоже, он смирился с этим цветом. И уже не пытается что-то изменить.
Крис качает головой и садится в постели. Шарит глазами по комнате, соображая, куда положил штаны...
Внезапно дверь тихо отворяется и в комнату заглядывает Том. Волосы растрепаны, под покрасневшими глазами синяки... Словно он и не спал вовсе.
– Крис? – и голос у англичанина под стать внешнему виду. – Ты проснулся? Извини, что беспокою... Просто сейчас уже два, и я решил узнать, как ты.
– Два? – Хемсворт удивленно выдыхает, – надо же... Извини. Не думал, что буду дрыхнуть так долго.
Том улыбается, скользит ладонью по волосам, зачесывая пряди назад и говорит:
– Спускайся на кухню. Я сделаю нам поесть.
– Где у тебя ванная? – Крис встает и с зевком потягивается.
– Идем, я провожу, – неожиданно сухо отзывается англичанин отворачиваясь.
Хемсворт с удивлением смотрит на худую спину, в который раз удивляясь тому, насколько хорошо Том умеет мгновенно обдать холодом. Даже не словами, а интонацией. Жестом...
А Хиддлстон одергивает мешковатую рубаху и выходит в коридор. Крис подхватывает брюки, нашедшиеся на спинке стула, натягивает и выскакивает вслед за Томом.
– Ванная, – Том раздвигает тонкие пластиковые створки. – Полотенца в шкафу, одноразовые бритвы в стакане, если нужно. Зубная щетка, – он распахивает дверцы шкафа, и Крис с удивлением видит с десяток разных щеток самых веселых цветов, – выберешь любую, – англичанин прослеживает удивленный взгляд Хемсворта и дергает уголком рта в намеке на улыбку. Но никак не комментирует, а просто выходит за дверь.
А Крис еще минут пять разглядывает шкаф, набитый мылом, шампунями и прочими банными вещами.
***
Том тяжело опускается на стул и впивается пальцами в виски. Движение автоматическое. Привычное до боли.
А перед глазами сильное тело Криса. Перекатывающиеся под загорелой кожей мышцы, светлые волосы и чуть насмешливая добрая улыбка.
– Я просто не имею права, – зачем-то вслух говорит Хиддлстон. – Крис не должен быть здесь.
И сам же зло смеется над своими словами.
Конечно... «Не должен» – это правильно. Очень правильно. Только вот кто спросил бы его? Крису и самому пребывание здесь поперек горла. В этом Том уверен. Кто захочет находиться рядом с таким, как он? Тем более... после этого неприятного ночного инцидента и прочих... вещей. Только вот... теперь Крис обречен быть рядом. И по его, Тома, вине.
Как найти выход из сложившейся ситуации?
Согласиться с поставленными условиями в обмен на то, что с Крисом все будет хорошо? Пожертвовать годами противостояния и ради одного человека подставить всех?
– И что мне сделать? – раздраженно спрашивает Том у матово блестящего холодильника. – Молчишь? И правильно. Лучше молчи.
– Кто молчит? – голос Криса разрывает тишину, заставляя Хиддлстона вздрогнуть от неожиданности.
– Извини, – автоматически отвечает он, – мысли вслух. Что будешь есть?
И только теперь поднимает глаза.
Крис в халате. В этом чертовом белом махровом халате, распахнутом на груди. На плохо вытертой загорелой коже несколько капелек воды.
Хиддлстон зло трясет головой, выгоняя ненужные мысли. Пальцы снова онемели, ноют, словно он долго держал руки в ледяной воде.
– Думаешь о том, что тебе теперь делать? – Крис как-то очень по-хозяйски открывает холодильник и скользит взглядом по полупустым полкам. – А со мной ты не хочешь об этом поговорить? Это ведь теперь наша общая проблема.
– Это – моя проблема, – шипит Том, – не твоя, Крис. Ты попал в эту ситуацию из-за моей неосмотрительности. Ты здесь ни при чем. Так что не лезь в эту грязь. Это страшно.
– Мне было страшно, когда ты кричал ночью, – Хемсворт, наконец, достает с полки тарелку с вчерашним мясом и, содрав пленку, ставит в микроволновку, – ты кричал так, словно тебя на куски рвут. И ты не должен оставаться наедине с таким. Тем более... Как я могу не лезть, если я уже в этой твоей грязи по горло. Нам теперь только вместе выбираться, Том. Иначе никак.
– Что ты в этом понимаешь?! – Хиддлстон чувствует, как подбирается истерика, и сжимает кулаки, пытаясь успокоиться, – я ведь умру через год. Может, чуть больше. Смотря сколько протяну после того, как болезнь вернется. И все. Меня не станет, а вместе со мной – и тьмы, что я несу. А вот ты, Крис, не обречен. Они тебе ничего не сделают. У тебя есть жизнь. Есть хорошая, любимая работа, друзья, девушки... Все, Крис. Все, что только можно желать. И ты должен это сохранить. Тебе нужно всего лишь потерпеть меня рядом этот год, делая вид, что выполняешь их поручение. А потом исчезнуть. Когда меня не станет – ты не будешь им нужен.
А Крис вдруг смеется. Не натянуто, не фальшиво. Искренне. И Хиддлстон впивается взглядом в его лицо, пытаясь уловить издевку, насмешку... Но ничего этого нет! Крису и правда... смешно.
– Ты долго эту речь придумывал, Том? – отсмеявшись, вдруг совершенно серьезно интересуется Хемсворт, – репетировал перед зеркалом, вместо того, чтобы спать?
– Я сказал то, что думаю, – Тома передергивает, когда он слышит, насколько обиженно звучит его голос.
