– Ты быстро, – музыкант как-то ласково улыбается, а потом облизывает губы.

Хемсворт подается вперед, прижимается к этим губам, целует. И шепчет:

– Я едва не кончил, когда тебе отсасывал, так что все закономерно.

Том, это видно даже в полумраке салона, краснеет и опускает голову. Но на его губах улыбка.

***

– Я не смогу за руль, – сонно сообщает Том, оборачиваясь к Крису. – Можно я посплю здесь?

Хемсворт улыбается, глядя на него, и говорит:

– Я поведу, выспался уже. А ты отдыхай.

Музыкант благодарно кивает и откидывается назад. Крис целует его приоткрытые губы и вылезает, чтобы пересесть вперед.

Заводит машину и мягко трогается. Судя по навигатору, ехать остается около семидесяти миль.

Том сзади зевает сладко и затихает.

А Хемсворт закусывает губу, почему-то вспоминая холодный гипнотический голос, приказывающий вернуться в машину.

Глава 27. «Десятая симфония».

К городу они подъезжают затемно. Крис притормаживает на светофоре, оглядывается на сладко спящего Тома и невольно улыбается: музыкант спит, чуть приоткрыв рот, совсем по-детски подложив под щеку ладони. Черные отросшие волосы растрепались, тонкая прядка, упавшая на лицо, чуть подрагивает от дыхания.

– Красивый... – зачем-то шепчет Крис, отворачиваясь, и трогается с места. А потом едва не вскрикивает, вцепляясь побелевшими пальцами в руль: на обочине стоит черный мерседес с затонированными стеклами, а рядом находятся четверо в белых масках и черных балахонах с капюшонами. В призрачном лунном свете это смотрится настолько жутко, что по телу разливается противная ватная слабость. И Криса хватает только на то, чтобы изо всех сил вжать педаль газа в пол.

А в голове только одна мысль: «Они знают. Знают».

Минут через двадцать беспорядочной гонки по городу Хемсворта слегка отпускает. Он останавливается у небольшого двадцатичетырехчасового магазина и, тяжело дыша, откидывается на сидении.

Убедить себя в том, что нужно успокоиться никак не удавалось. Как можно успокоиться, понимая, что все, абсолютно все не имело смысла?!

Хемсворт снова оборачивается назад и с удивление понимает, что Том все еще спит. Насколько же нужно было вымотаться, чтобы не проснуться во время этого истеричного заезда? Правда теперь на лице музыканта нет умиротворенности. Тонкие брови нахмурены, губы поджаты. На переносице привычная складка.

Крис осторожно касается ладонью напряженного плеча Хиддлстона и тихонько трясет:

– Том... – в горле пересохло, и он тяжело сглатывает. – Просыпайся, приехали.

Музыкант вздрагивает, вскидывается, широко распахивая глаза. Вцепляется пальцами в руку Криса у себя на плече.

– Тише, – Хемсворт мягко гладит плечо Тома. – Просыпайся.

– Мы в городе? – хрипло спрашивает Том, выпрямляясь. На щеке красный след.

– Да, – Крис кивает. – Только въехали. Я подумал, нужно зайти в магазин, закупиться.

– Идем, – Хиддлстон кладет пальцы на ручку двери. – Что с тобой?

– Со мной? – нервно спрашивает Крис, бросая взгляд на зеркало заднего вида. Дорога пустая. Как и должно быть утром в маленьком городке.

Том пожимает плечами и выходит из машины. Крис выдергивает ключ и вылезает следом.

Утренняя прохлада заставляет поежиться, Крис машинально запахивает куртку и засовывает руки в карманы. Том внимательно смотрит на него, но не говорит ни слова. Просто поднимается по невысоким ступеням и дергает пластиковую исцарапанную дверь.

Хемсворт нервно оглядывается в последний раз на пустую дорогу, освещенную неярким желтым светом, и тоже заходит внутрь.

– Что произошло?

Вопрос застает Криса врасплох. Он вздрагивает, едва не роняя упаковку плавленого сыра.

– Произошло? – Хемсворту кажется, что пристальный взгляд музыканта прожигает насквозь.

– Брось, Крис, – Том устало проводит рукой по лицу и подцепляет с полки какой-то йогурт. – Если это личное, так и скажи, я не имею обыкновения лезть в душу. Но если это то, что касается нас обоих, то будь добр, поделись.

– Я не... – Хемсворт запинается, – я не знаю. Не уверен теперь в том, что то, что я видел было на самом деле.

– Что ты видел? – в голосе музыканта появляется вкрадчивая мягкость.

– Не знаю, – Крис зло кидает упаковку в тележку. – Машину. Каких-то людей в масках. Я был уверен, что видел. Сначала. Но потом...

– Ясно, – безлично как-то выговаривает Том. – Этого и следовало ожидать. Не стоило и пытаться.

– Все будет хорошо, – Хемсворт опускает руку на талию музыканта. – Иди сюда.

И прижимается губами к его напряженной шее, ощущая тонкий, ставший родным запах.

– Не здесь, Крис, – Хиддлстон с явным трудом отстраняется. – Потом.

– Да, – кивок получается слишком нервным. Крис облизывает губы и отворачивается к полкам. И чувствует, как Том коротко касается его ладони холодными, чуть подрагивающими пальцами. И от этого прикосновения становится жарко. Во рту мгновенно пересыхает, а внизу живота разливается болезненное возбуждение.

– Я за хлебом, – в голосе Тома смущение. – Встретимся у кассы.

Крис снова судорожно кивает и так и стоит, не оборачиваясь, пока Том не исчезает за стеллажом.

***

Когда они, погрузив сумки в багажник, садятся в машину, Том достает из внутреннего кармана куртки небольшую белую флэшку и молча втыкает в USB-разъем бортового компьютера. Нажимает кнопку и по салону разливается негромкая флейтовая музыка.

– Бах, симфония номер десять, – после недолгого молчания комментирует музыкант. – Искал жвачку и нашел флешку, представляешь? Я ее полгода не мог найти. Это запись с моего концерта в Праге.

– Красиво, – Крис медленно трогается с места. – Давай не будем задерживаться в городе, а сразу поедем?

Том не отвечает. Просто закрывает глаза, откидываясь на сидении. А потом вдруг накрывает руку Криса своей и тихо просит:

– Пожалуйста, давай уедем обратно? Я не хочу никуда.

Хемсворт стискивает зубы и тормозит у тротуара. Сжимает ледяные пальцы Тома и подносит к губам. Осторожно целует, греет дыханием.