— Они отправятся в рай. Им там будет лучше, — сказал один из воинов.

— Да, — скупо проговорил Гостомысл. Немного подумав, добавил: — В раю лучше, чем в этом желанном, но таким жестоком мире.

Пока князь разбирался с павшими, Ратиша думал, что надо было бы предпринять меры, чтобы остановить поступление воды в корабль.

Судно было чужое, однако все корабли устроены одинаково, так как в море приходится выполнять одни и те же действия, поэтому Ратиша вначале решил, что надо найти ящик с инструментом и попробовать закрыть пробоины деревянными щитами.

Обычно инструмент хранится рядом с рулевым веслом, поэтому Ратиша попробовал пробраться на корму. Однако он быстро убедился, что это слишком опасное дело: едва он сделал несколько шагов к корме, как струг начал угрожающе погружаться Пришлось отказаться от этой затеи.

Поэтому Ратиша поспешил вернуться к мачте. Пока он искал инструмент, судно уже было освобождено от трупов. Но это мало могло чем помочь, — в корабль свободно поступала вода, и он верно и неминуемо погружался.

В растерянности Ратиша сел на свернутый парус и задумался, что еще можно было сделать для спасения корабля. Однако ему ничего не приходило в голову, и с каждой минутой он все больше ввергался в отчаяние.

Гостомысл вернулся с носа корабля и спросил:

— Все так плохо? Мы не можем исправить судно?

На этот раз Ратиша не стал скрывать правду.

— Очень плохо, — проговорил он, — струг медленно, но уверенно набирает воду; через час он уйдет под воду; видимо, на корме имеется большая пробоина, — ее надо было бы заделать... но нечем.

Гостомысл сел рядом с ним и положил руку на плечо.

— Ратиша, не падай духом, — до берега не так уж и далеко, попробуем добраться; тут есть... — проговорил он и оглянулся, — доски... бочки...

— Надо только снять доспехи, иначе мы утонем, — сказал Ратиша.

Гостомысл начал расстегивать ремешки на доспехах. Но от воды ремешки отсырели и не хотели расстегиваться.

— Давай, князь, я помогу тебе снять доспехи, — сказал Ратиша.

— Режь ножом ремни, — сказал Гостомысл.

Ратиша разрезал ножом ремни на доспехах Гостомысла и без сожаления их скинул за борт. Затем Ратиша снял свои доспехи и тоже бросил их за борт.

— Зачем выбросил доспехи? — спросил Гостомысл.

— Они тяжелы и тянут на дно. А без доспехов и оружия можно доплыть до берега, — сказал Ратиша.

— Меч я не брошу. В мече душа воина. Как можно отказаться от души? — сказал Гостомысл.

— Меч можно привязать к доске, — сказал Ратиша.

Гостомысл задел взглядом лежащих людей у мачты и спросил:

— Но что делать с ранеными? Их к доскам не привяжешь.

— Можно связать плот, — сказал Ратиша.

— На это уйдет много времени. Мы не успеем, — сказал Гостомысл.

— Раненых можно оставить, — сказал Ратиша.

— Я не брошу своих друзей, которые за меня отдавали свою жизнь, — сказал Гостомысл. — Если я брошу, то кто тогда захочет пойти со мной?

— Тогда мы все погибнем, — сказал Ратиша.

— Значит, так угодно богам, — сказал Гостомысл.

— Я не боюсь смерти. Но я не хочу утонуть, — сказал Ратиша. — Одно дело погибнуть в бою и отправиться в долгий путь в царство мертвых Вырий. И совсем другое дело утонуть и обречь душу на вечное скитание, превратившись в болотного упыря.

— Но что же делать? — сказал Гостомысл.

Ратиша встал с паруса и присел рядом с дырой. Он погрузился в воду по пояс, но на это он не обратил внимания.

— Вода прибывает, — отметил Ратиша, рассматривая отверстие в борту корабля.

Гостомысл присел рядом, потрогал рукой края дыры и задумчиво проговорил:

— И дыра-то небольшая, закрыть бы ее чем.

Ратиша взял кусок доски и приложил ее к дыре. Однако давление воды отталкивало доску от борта.

— Надо снаружи приложить, чтобы водой прижимала доску к дыре, — сказал Гостомысл.

Ратиша приложил доску снаружи. Действительно, вода прижала доску к дыре, но вода все равно продолжала поступать.

— Поступает меньше, — отметил Ратиша, на секунду задумавшись, предложил: — чтобы не протекала вода, надо приложить какую-либо тряпку.

Ратиша оглянулся, его взгляд упал на бочки, и его лицо озарилось радостью.

— Вот — это идея! — воскликнул он.

— Добраться до берега на досках? — бросил недоумевающий взгляд Гостомысл.

— Нет, но мы можем вылить из бочек содержимое, связать их веревкой и подвести под поврежденную часть корабля.

— Но вода, все равно будет прибывать через пробоину, — возразил Гостомысл.

— А мы дыру заткнем парусом. Подложим доски, а сверху покроем парусом, — сказал Ратиша.

— Вода все равно будет сочиться сквозь ткань, — сказал Гостомысл.

— Да. Но это будет происходить гораздо медленнее, ее можно будет вычерпывать. Это даст нам время на размышления. И мы сможем поставить парус и подойти к берегу... — медленно проговорил Ратиша.

В голове Гостомысла что-то блеснуло, словно неуверенный блик на вечерней волне, и исчезло.

Но эта мгновенная вспышка словно осветила путь к спасению, правда, она была такой мимолетной, что он сначала не понял, что же они должны были делать, чтобы спастись.

Вспышка погасла, но она сделала великое дело — у него появилась надежда, и даже уверенность, что они обязательно спасутся.

Гостомысл превратился в человека действия. Не успел Ратиша договорить фразу, как он с необыкновенной решительностью распорядился, чтобы все занялись опорожнением бочек.

Уверенность князя вселила надежду в отчаявшихся людей.

Наверно, все подумали, что Гостомысл знает путь к спасению. Поэтому, получив надежду на спасение души, живые и раненые принялись выливать из бочек за борт вино, хмельной мед, — что значат земные блага по сравнению со спасением души?!

Когда бочки были освобождены, Гостомысл велел опустить бочки в воду и привязать их к бортам: больше бочек привязать к той части корабля, которая глубже всего сидела в воде.

Вскоре все заметили, что погружение корабля и в самом деле остановилось, и на судне раздались крики радости.

Однако Гостомысл понимал, что радость преждевременна, — богиня смерти Мора только дала им отсрочку, — как только поднимется небольшая волна, так корабль сразу же камнем уйдет на дно.

В голове Гостомысла представилась толща зеленой холодной воды, и по его телу пробежала дрожь.

— Теперь не утонем, — сказал Гостомысл.

Он подумал, что приятно, когда тебя называют уважительным именем. Однако уважение вызвано надеждой на ум и силы того, кто знает, куда вести людей. Но как человеку трудно избрать путь, особенно когда он не знает, куда идти.

Не желая выдать свою неуверенность, Гостомысл взглянул на небо, — в небе недвижно застыли белые облака.

«Скоро ветер снова поднимется, — подумал он, — надо бы поставить парус»...

— Князь... — вмешался Ратиша, который на некоторое время остался без дела, — князь, если уж ты меня назначил кормчим, то разреши заняться делом.

Гостомысл бросил на него недоуменный взгляд и спросил:

— Ты чего хочешь делать?

— Дыру заделать, — сказал Ратиша

— Не утопишь? — спросил Гостомысл.

— Нет, — сказал Ратиша.

Лицо Гостомысла посветлело.

— Распоряжайся, — разрешил он.

— Всем взять парус! — громко скомандовал Ратиша.

Парус взяли.

— Расправить парус, — скомандовал Ратиша.

Растянули.

Ратиша привязал к концам паруса длинные веревки и стал распоряжаться дальше:

— Теперь подводите веревки под нос корабля.

С грехом пополам засунули веревки под днище корабля.

Закончив с этим, стали глядеть на Ратишу ожидающим взглядом. Никто не имел представления, зачем он заставляет их совершать эти странные действия.

Ратиша сам пока не знал, будет ли толк от его затеи.

Но если уж взялся делать дело, то его нужно доводить до конца, даже если кажется, что результат будет абсолютно бесполезен.