Поэтому служить в его дружине было одно удовольствие: и спокойно, и прибыльно.

Девятко сначала показалось, что Гостомысл по малолетству будет тихо сидеть в Кореле. Ну, разве, решится сходить собрать дань. Поэтому, когда другие дружинники ушли из дружины,

Девятко остался.

Но теперь ему стало ясно, что Гостомысл княжеских обычаев не нарушит, будет воевать, не щадя своей дружины.

А раз так, то дальновидный боярин побеспокоится о себе сам.

Поэтому, издали осмотрев берега Невы, Девятко отдал кормчему приказ идти вдоль берега в сторону города.

Он рассчитал, что у берега, под прикрытием лесистых берегов и камыша, встречный ветер был тише, поэтому таким путем быстрее можно было дойти до точки встречи с Гостомыслом.

Так оно и вышло, — когда струг Девятко вышел из зоны затишья, то он сразу увидел несколько парусов. Вначале Девятко обрадовался быстрой встрече, но затем насторожился: у Гостомыс-ла было только два струга, а он видел целых пять: два двигались в сторону берега и три против них.

Вскоре Девятко рассмотрел — три струга шли под знаменами данов.

Теперь Девятко догадался, что происходило: Гостомысл нарвался на отряд данов, при этом оказался в крайне невыгодной позиции.

— Князь попал в западню, — сказал старший мечник Ясен.

— Вижу, — зло ответил Девятко.

Девятко понимал, что он обязан идти на помощь Гостомыс-лу: он мог напасть на данов сзади, и тогда данам пришлось бы туго.

Но он тут же эту мысль отмел: корабли данов и князя вот-вот столкнутся, и пока он дойдет до места сражения, с одной из сторон будет покончено; причем угадать, кто будет разгромлен, не сложно. При таких обстоятельствах вмешиваться в сражение было равноценно самоубийству.

— Кормчий, уходим снова в камыши! — приказал Девятко.

Кормчий не поверил своим ушам.

— Боярин, да ты никак рехнулся? Там же наши сейчас вступят в бой, и им наша подмога очень пригодится! — горячо проговорил он.

— Не твое дело, смерд! Делай как я приказываю! — взвизгнул на кормчего Девятко.

Однако кормчего услышали мечники и гребцы, и между ними пошел ропот, — это предательство!

Тут же к Девятко подошел старший над гребцами Хотен.

Косясь на гребцов, Хотен вполголоса проговорил:

— Боярин, гребцы не хотят уходить, они требуют идти на помощь Гостомыслу.

Девятко впал в ярость и, брызгая слюной, закричал:

— Как смеют смерды указывать мне, боярину, что делать?! Это бунт! Я сейчас же прикажу воинам повесить их на мачте!

Старший мечник Ясен хмуро перебил боярина:

— Боярин, мечники не выполнят твоего приказа. Надо идти на помощь князю.

Девятко захлебнулся от злости и схватился за меч.

Ясен накрыл своей тяжелой ладонью его руку.

— Боярин, будь осторожнее, если ты сейчас вынешь меч, тебя выкинут за борт, и никто этому не сможет помешать. Воины требуют идти на помощь князю, — сказал он.

Девятко испугался:

— Вы с ума сошли? Разве не видите, что это значит верная погибель?!

— Мы воины, и смерть наша постоянная спутница. Так стоит ли бояться того, что рано или поздно случится? Лучше умереть с мечом в руке, чем позорно бежать от битвы! — сказал Ясен.

Девятко махнул рукой:

— Делайте, как хотите. Но только отвечать за все, что случится, будешь ты сам.

— Хорошо — отвечу. И перед князем, и перед богами, — сказал Ясен и приказал. — Кормчий! Идем на помощь князю.

Все правильно рассчитал Трюгви, но словене повели себя неправильно, — вместо того, чтобы сбавить ход, они, наоборот, прибавили, и потому их корабли буквально стрелой пролетели мимо кораблей данов, едва не коснувшись бортами.

Конечно, лучники не сплоховали, и осыпали словенские корабли залпом стрел. Но это было все, что они смогли сделать.

Словены тоже в долгу не остались: не став тратить стрелы, на охватывавшие их с флангов корабли данов, они сосредоточились на одном корабле Трюгви и всадили в него с каждого борта двойную порцию стрел.

Последствия были ужасные — больше половины лучников и гребцов на корабле Трюгви была убита или ранена. Парус горел.

Разумеется, второго залпа лучники Трюгви уже не смогли сделать.

Такой жестокий отпор так ошеломил Трюгви, что он пришел в себя, когда его корабль оказался на безопасном расстоянии.

Осмотрев корабль, он пришел в уныние: всюду лежали бездыханные, раненые корчились от боли, весь корабль залит кровью; а в некоторых местах разгорался огонь от горящих стрел: мечники и гребцы метались по судну, поливая огонь водой из-за борта.

Трюгви, обхватив голову, устало сел на лавку рядом с кормчим. Кормчий Урс с окровавленным лицом с трудом удерживал судно.

— Тебя ранили? — спросил Трюгви, подняв голову.

— Нет, — сказал Урс.

— Ты весь в крови, — сказал Трюгви.

— Это кровь моих товарищей, — сказал Урс.

— Они били в упор, и как же ты уцелел? — спросил Трюгви.

— Я прикрылся щитами, — сказал Урс.

— Ты струсил? — спросил Трюгви.

— Они убили многих наших, — сказал Урс.

— Мы в них тоже стреляли и, наверно, тоже многих убили, сказал Трюгви.

— Я не видел их убитых. Но я видел убитых своих товарищей. Всего лишь вчера пил с ними вино, — сказал Урс.

Трюгви покачал головой.

— У них, должно быть, тоже много убитых.

— Не знаю. Они сумасшедшие. Они не обращали внимания на стрелы с двух кораблей, а стреляли только по нашему кораблю. Сумасшедших всегда смерть обходит, — сказал Урс.

— Ты струсил! — сказал Трюгви.

Урс медленно проговорил:

— Я не трус. Я стар. Я ходил с многими воеводами и конунгами. Я видел многое чего. Не счесть людей, скольких на моих глазах убили. Зачем убивали этих людей, из-за золота или из-за чего другого — я не знаю. Конунги приказывали, и воины исполняли их волю. А я простой лишь кормчий. Но хорошо знаю одно — не стоит воевать со словенами.

— Мы победили их на Неве, — сказал Трюгви.

— Да, но, как видно, война для словен не закончилась. А значит, она ждет и нас, — сказал Урс, задумчиво глядя куда-то в сторону.

— Мы победили их и сейчас! — сказал Трюгви, чувствуя, как под ложечкой разгорается гнев.

— Да, мы победили их, — сказал Урс и кивнул на мертвые тела, — жалко только, что многие не узнали этого.

— Молчи, глупый старик! — сказал Трюгви.

— Куда править? — спросил Урс.

— Поворачивай назад, я не позволю, чтобы какие-то дикари насмехались надо мной. Я догоню и убью их всех! — сказал Трюгви и отшвырнул от себя обломок мачты.

Урс приказал гребцам сесть на весла.

Пока гребцы рассаживались по местам, корабль остановился. Два других корабля, заметив, что корабль Трюгви стоит и затянут дымом, и думая, что он терпит бедствие, поспешили к нему на помощь.

Не видя, что происходит вокруг, Трюгви прошел на нос, где дыма оказалось меньше, так как ветер гнал дым в сторону кормы.

Сигнальщик Лисенок тоже был жив.

— Наши корабли идут к нам на помощь, — доложил он.

— Вижу, — холодно сказал Трюгви.

Корабли подходили ближе. Но даже издали было заметно, что они совершенно не пострадали.

Это несколько поправило настроение Трюгви, поэтому, когда они приблизились совсем близко, — чуть ли не пристали к борту, — он с яростью крикнул им, чтобы не теряли времени и разворачивались для новой атаки на словен.

— Словенских кораблей не видно, — сообщил Лисенок.

— Смотри лучше, — рыкнул Трюгви.

— Они, наверно, вдоль берега уходят к себе домой, — сказал Лисенок.

«Возможно, это и было так», — подумал Трюгви.

И, возможно, благоразумнее было бы не гоняться за ними по морю. Но Трюгви слишком жаждал мести, чтобы прислушаться к своему рассудку.

Корабли данов пошли за скрывшимися словенскими кораблями. И через несколько минут Трюгви обнаружил, что ситуация изменилась — теперь его кораблям сильно мешал встречный ветер, из-за чего непострадавшим кораблям также пришлось снять паруса и перейти на весла.