ОКРОКАНЫ («Если впрямь ты поэт, а не рохля…») © Перевод Б. Пастернак Если впрямь ты поэт, а не рохля, Будь как день в окроканской глуши. Пусть и руки б, чесавшись, отсохли, Воздержись и стихов не пиши. Кто взошедшее солнце, как бомбу, На рассвете огнем набивал? Что ты скажешь похожего, в чем бы Не сказался болтун-самохвал? Если можешь, чтоб грудь не издрогла, Стереги Марабды голыши. Висни в небе, как крепость Кёр-Оглы. Стой века и стихов не пиши. Чуть толкнуть — ты не тверже тростинки, А она — точно грома раскат, — Оттатакала все поединки И стоит — как столетья назад! Если ты не хвастун, если трижды Наши дни средь веков хороши, Жди поры настоящей и выжди. Но, как все, второпях не пиши. И тогда, если все ж ты не шляпа, Покажи себя впрямь молодцом И такое украдкой состряпай, Как вчера соловей из Удзо. Если мужества в книгах не будет, Если искренность слез не зажжет, — Всех на свете потомство забудет И мацонщиков нам предпочтет. Июль 1929 Окроканы ОСЕННИЙ ДЕНЬ В ОКРОКАНАХ Рабле и Калмасоба © Перевод Н. Тихонов В простом стихе вместить мне хочется, Что до сердца меня пронзает Листвой лесов, опавшей дочиста, Осенней ласкою терзанья. Кто с Окрокан Тифлис не видывал, Не знает, что же он такое. Монгол отсель ему завидовал, Поэт свой взгляд на нем покоил. Отсюда весь Казбек в сиянии, И облака от стад отстали. Во мне бушует лед нечаянный, Снега на плечи мне упали. Заходит в комнату лохматая Соседская собака Цузрия, Пятью щенятами богатая, И худоребрая, и хмурая. Орех последний на орешнике Сорока ищет развеселая. Мечтает кляча неутешная, Чтоб сеном стали скалы голые. Спускаются стада с Манглиса, Дорогу полнит их стенание, И запах лаваша стремится К хлебам работы Пиросмани. На школьном дворике ребята, Бой барабана заглушенный, А небо, ясностью богатое, Ясней их глаз неискушенных. Курсанты после дней маневренных, С лицом, железным от загара, То песни гул несут уверенной, То Чан Кай-ши бранят недаром. Опять засяду за Рабле я, Пантагрюэлем в Окроканах, Когда ж от ветра ошалею, С Рабле грузинским — Иоанном — Я встречусь — ста лет не бывало, Проснулся путник, как родился, Каликой перехожим стал он — Лежат дороги впереди все. Но кто сказал: хлеб горек в Грузии? На правду это не похоже. И вот без посоха, без груза я Один пройду весь край, что ожил. 4 октября 1929 Окроканы Из цикла «ВСЕМ СЕРДЦЕМ» «Это меня удивляет — стих…» © Перевод Л. Озеров Это меня удивляет — стих У новых поэтов беден. Если сказать по совести, их Словесный ковер так бледен. Вглядываюсь тревожно в стих… Вот моей мысли основа: Безграничны возможности Мускулистого слова. Когда у поэта почва тоща, Он ругает другого жестоко И, жаждущий, ждет — Не дождется дождя, Лирического потока. А вся вина его, мне поверь, — Про то говорю открыто, — Он ищет героя времени, Но смотрит вокруг сердито. Проходит придирчиво стороной… Сетями отживших традиций Поэты опутаны, стариной. Боязно им обратиться К воспеванию словом Жизни в цветении новом. «Друзья, старинный облысел Парнас…» © Перевод Л. Озеров Друзья, старинный облысел Парнас. Сегодня тысячи таких нагорий. Когда про наше время да про нас Не будешь петь — Тогда — себе на горе — Ты душу живу высушишь до дна, Иссякнут родники, как будто сами Твои глаза наполнятся слезами… Кому, скажи, печаль твоя нужна, Рыданья, зазвучавшие стихами? Стих — это клич. Он рубит наповал. Как верно Чавчавадзе написал: «Что пользы плакать над давно забытым, Жестокой дланью времени убитым? Что проку над былой грустить бедою? Пора идти нам за иной звездою. Пора глядеть нам в будущие годы, Ковать судьбу грузинского народа». И Голиаф всех силою потряс… Мы сами брали будущность Для нас. Итак, за нами, братья, наша песня. Прошли те времена, когда народ Ценил сладчайший щебет в поднебесье, — Теперь колес он ценит цепкий ход. Каналами соединились реки. Сегодня на примете каждый миг. Все старые свои грехи, огрехи Оставь, скорей освободись от них! Себя ты уважать заставишь сам — Народ не верит сладким словесам… Пусть будет стыдно тем, кто бестолково Высушивал свой стих из года в год, Кто пожалел бы истинное слово Для наших братьев, Верно и сурово Сложивших головы за свой народ. Позор поэту, если он в испуге Пойдет, изменника увидев, вспять И не сумеет песню спеть о друге, И кровь и пот народа в песню взять. |
